Рэйчел Кейн - Злой ветер
Только было мы собирались пополнить список наших врагов руководителем школьного оркестра, как свет начал постепенно гаснуть. Будто к нам внутрь стала просачиваться мгла снаружи. Оттуда, где пока еще неясно завывал и грозил нам своим кулаком ветер…
…о да. Он прямо-таки бесновался. Раскаты грома напоминали эпизоды из «Звездных войн». Сидя в темноте с кучкой слегка напуганных взрослых, откровенно визжащих детей и моего буквально ослепшего приятеля Джимми, я прислушивалась к барабанному перестуку дождя по крыше – казалось, будто разъяренная толпа забрасывает нас камнями. Гроза не на шутку разыгралась. Она бесновалась. Шла в нападение. Я поняла – немедленно, – что положение очень серьезно и будет только усугубляться.
Джимми попытался поцеловать меня. Он по-прежнему потел и трусил, наверное, поэтому промахнулся в темноте, и мы с размаху столкнулись лбами. Теперь на протяжении нескольких секунд я имела целостную картинку: к оглушительному шуму добавились еще и спецэффекты из «Войны миров». Но тут Джимми сориентировался, и его губы накрыли мои…
Ох.
Ну…
Получилось не так уж плохо. В этот момент снова вспыхнул свет, Джимми быстро отодвинулся и сидел с победоносным видом. Нормальная мальчишеская реакция. Со мной же происходило нечто странное. Я вряд ли взялась бы точно описать свое состояние. Тепло, даже жарко, особенно – в самой серединке, будто начинаешь постепенно плавиться изнутри.
– Наверное, нам пора, – нерешительно сказала я. Кинотеатр и впрямь пустел на глазах: родители поспешно эвакуировали своих чад, как напуганные овцы в грозу; за ними последовали несколько подростков, заметно обеспокоенных, но пытающихся сохранять «крутой» и безразличный вид.
– Хочешь уйти? – спросил Джимми. Я посмотрела на него и решила, что он просто прелесть. Темные густые волосы, светло-голубые глаза и длинные легкие ресницы – они выглядели такими нежными. Теперь мы остались в зале одни, град продолжал молотить по крыше, а ветер так грохотал, будто обезумевший великан ломился в двери.
У Джимми были совершенно очаровательные глаза.
– Можем и остаться, – пожала я плечами – нарочито безразлично. – Хочешь еще поп-корна?
Я первый раз пробовала себя в роли обольстительницы. И весьма удачно.
Джимми снова придвинулся и поцеловал меня, проявив при этом куда больше энтузиазма, чем умения. Поп-корн рассыпался по грязному полу. Я почувствовала, что горячая жидкая сердцевина, которая плескалась внутри меня, нагрелась еще на пару градусов и вот-вот закипит. Поцелуи, оказывается, занятная штука. Мы занимались этим еще некоторое время, а ветер все бесновался снаружи.
Впрочем, мне было не до того: Джимми пыхтел, как паровая машина – прямо мне в ухо… он положил руку мне на грудь и… о боже!
Лампочки в зале мигнули и погасли. Я была только рада этому.
Пальцы Джимми двигались, и я почувствовала, как мои соски поднялись и затвердели. Успела подумать: если он захочет запустить руку мне в джинсы, я не стану возражать… И в этот волнующий момент крыша треснула, на нас посыпалась черепица, известка и какие-то металлические распорки.
Я пронзительно завизжала. Мы отпрянули друг от друга, сверху с глухим шумом падал холодный дождь вперемешку с градом. Крошечные льдинки колотили по бетонному полу, налипали на лиловый плюш сидений, как тысяча ос, жалили мои голые руки и лицо. Джимми обнял меня, и мы на ощупь двинулись в сторону тускло светящегося знака «Выход».
Ветер завывал как озверевший маньяк. Откуда-то свалился кусок льда размером с теннисный мячик и так ударил моего приятеля, что тот вскрикнул. Я высвободилась из его объятий и заорала что было силы:
– Эй! Прекрати сейчас же!
Я воочию видела этого взбесившегося ребенка – там, у нас над головами, и вложила в свой крик все, что накопилось на душе. Напрягая мышцы своей бедной головы – хотя никто тогда еще не учил меня этому, – я пыталась убрать, отпихнуть подальше разыгравшийся шторм.
– Ты понял меня? Заткнись!
Ледяной мячик величиной с баночку «содовой» шмякнулся у моих ног и разлетелся вдребезги, как разбитый стакан, окатив меня при этом ледяной шрапнелью. Я набрала побольше воздуха в легкие, чтоб продолжить свои увещевания. Но это не понадобилось.
Все прекратилось.
Воцарилась мертвая тишина. Только над головой у нас зависло темное облако. Оно медленно вращалось, как запущенный хронометр. Внутри него и по краям что-то посверкивало.
Крупные капли редко падали на разрушенную крышу. Где-то вдалеке неясно громыхало.
Я слышала, как колотится мое сердце – громко и быстро, как барабаны на концерте рок-н-ролла. Джимми вывернуло наизнанку, и он опрометью бросился на выход.
Облако продолжало вращаться. Я смотрела в самую глубь его, в темную сердцевину, а оно глядело на меня. Кажется, мы поняли друг друга. Я опустилась на мокрое, холодное сиденье и посмотрела на потухший экран. Не показывать ему больше «Звездных войн», потому что прямо посередине проходила рваная трещина, будто сюда ударила молния.
С Джимми мы больше не встречались.
Трудно сказать, что именно напомнил мне Дэвид: ту восхитительную первую вспышку сексуальности или же ужас осознания, что моя жизнь больше мне не принадлежит.
Сильно подозреваю, что и то и другое.
* * *Дэвид проснулся, только когда мы добрались до Батл-Граунд, штат Индиана. Мне пришлось съехать с дороги, чтоб заняться неисправным воздушным фильтром. В результате я снова была грязной и чумазой и, возвращаясь в машину, от души хлопнула дверцей. Вид сладко посапывающего попутчика выводил меня из себя.
Шум разбудил Дэвида: он мгновенно открыл глаза, готовый к действиям, чистенький и самодовольный. Ну прямо-таки кот после дневного сна!
– Доброе утро, – с издевкой поприветствовала я его. – Довожу до сведения: прошло девять часов и сейчас мы…
– …на въезде в Батл-Граунд, штат Индиана, – закончил он. – Спасибо, я знаю.
Я еще раньше выключила ГСП – глобальную систему навигации и определения местоположения, так что он не мог получить эту информацию из компьютера. Дорожных знаков в поле зрения тоже не было.
– Откуда ты знаешь?..
– Ты, наверное, прослушала: я джинн…
– Да ладно. Ты это серьезно?
– Вполне, – с легкой улыбкой подтвердил Дэвид. – В общем-то, я и не спал. Сохранял над нами завесу незримости.
– То есть невидимости?
– Когда я говорю «незримость», то имею в виду, что люди просто не смотрят в твою сторону. Но это не значит, что они тебя не увидят, если посмотрят. Такой режим требует куда меньше усилий.
– Я думала, ты спишь.
