Ольга Гусейнова - Сумеречный мир

— Все, работы — непочатый край, некогда. Думаю, если Нюра будет приходить с тобой, пока ты работаешь с Ксенией, а после поможет ей, с тебя не убудет, — проскрежетал Егор и направился к своему столу.

Алекс резким жестом указал мне на мягкий уголок, приглашая присесть там. Вытащил блокнот и принялся расспрашивать. Раздражения на шефа как не бывало. Его интересовало так много, что уже через несколько минут я забыла о страхе, рассказывая о своей жизни. Причем, в мельчайших подробностях. А Кох, задавая конкретные, правильно составленные вопросы строчил в блокноте, иногда рисовал, почти не давая передохнуть. Были моменты, когда он останавливал меня и просил самой изобразить обсуждаемый прибор, схему и хотя бы кратко указать его характеристики или принцип работы.

В какой-то момент я поймала на себе задумчивый взгляд желтых глаз. Моя речь замедлилась, но разорвать наш зрительный контакт я была не в силах, пока оборотень сам не опустил глаза в бумаги, разложенные на столе.

Когда я уже с трудом ворочала языком, без привычки столько говорить, надо мной сжалились и отпустили. Но не отдыхать, а работать с Нюрой.

Таким образом незаметно пролетело несколько дней. Я освоилась в доме, а вечером прогуливалась по огромной прилегающей к нему территории размяться и полюбоваться парком. Перестала бояться каждого встречного-поперечного. Подружилась с Пелагеей Павловной и Варей. Мне разрешили поговорить с моими родными ежами. Жизнь снова налаживалась.

Глава 16

Делопроизводство — деятельность, на практике оказавшаяся не столь элементарной, как я представляла когда-то. Но я подошла к ней по-бухгалтерски: системно и основательно. Моя предшественница легко ориентировалась в завалах документов, тоннах бумаг и прочем хламе непонятного назначения, но прямо-таки любовно хранимом. Стоило главе нажать сигнал коммутатора, функционирующего по принципу амулета связи, и спросить о чем-либо, Нюра быстренько вспоминала, где и что у нее лежит, и спешила выдать требуемое. А вот мне пришлось бы как раз следующие два года разбираться в сложной организации хранения, рассчитанной скорее на память и хорошее знание обстановки в компании.

Поэтому, оставшись без ее руководства, я начала систематизировать документацию, чтобы, прежде всего, самой было удобно и легко работать. Сформировав картотеку по каждому из подразделений компании, приносившему доход клану, довольно вздохнула, проведя пальчиками по аккуратным корешкам папок и карточкам. И вздрогнула, услышав неповторимый голос шефа:

— Скажи, Ксения, розовый — твой любимый цвет? Или этот костюм настолько дорог тебе, что из него вторую неделю не вылезаешь?

Замерев у открытого шкафа, я посмотрела на Егора Михайловича через стеклянную дверцу и решила потактичнее ответить на бестактный вопрос:

— Будучи секретарем руководителя солидной компании, главы клана я должна выглядеть соответственно. Каждый день в приемной меня видели немногие посетители, большинство — один раз или два. Полагаю, им мой костюм еще не приелся, как вам.

Хмурый отлепился от дверного косяка, опираясь на который стоял, видимо, наблюдая за мной, и двинулся к столу, заставляя меня нервничать все сильнее. Тяжеловато общаться с людьми и особенно с не людьми, не зная, какие эмоции они испытывают при этом. Словно лишилась части органов чувств, осталась без защиты.

— Ты не ответила на мои вопросы, — продолжал настаивать он, остановившись возле моего стола.

Как обычно, начальник одет с иголочки, в темный классический костюм-тройку. Галстуки он не жаловал, две верхние пуговички белоснежной рубашки часто расстегивал, обнажая крепкую мощную шею. А что на смуглой коже ожоги и рубцы так больше видны, его не беспокоило. Мне кажется, ему искренне плевать, кто и что о нем думает и по поводу подпорченной внешности тоже. Слишком сильный, харизматичный мужчина.

Я сглотнула и упрямо уставилась на него, опять поймав себя на том, что забыла, о чем шла речь. Факт настораживающий и одновременно раздражающий меня. Наверное, поэтому не смогла сдержать сарказма:

— Егор Михайлович, я в Сумеречном живу три месяца. Появилась здесь голой и босой. Месяц в рысьем облике бегала, потом мне повезло встретить Зотовых. За два месяца работы в пекарне обзавелась самым необходимым, и ежи отдали вещи своих дочек. — Затем я не сдержалась и добавила, проведя рукой по жакету: — Это не розовый, а персиковый цвет! И да, вы правы, — мой любимый! Остальная моя одежда вряд ли подойдет для вашей приемной.

Он прищурился и окинул меня недоверчивым взглядом, а я ощутила его недовольство, показавшееся незаслуженным.

— Этот костюм, я полагаю, стоит приличных денег. За такую сумму можно было купить несколько попроще.

— Костюм действительно стоит дорого, но за него платила не я. — Оборотень едва заметно скривил полные губы, а я продолжила. — Эрик Кель потратился, мотивируя тем, что его спутница на встрече с самим Хмурым не может выглядеть простенько. Иначе вы бы не поверили, что я его пара. Меня в приказном порядке отправили в престижный салон за необходимым реквизитом.

— Больше не хочу видеть эту розовую тряпку на своем секретаре, — зло прохрипел начальник. — Сегодня же выдам тебе чек, реши проблему с одеждой. Я предупрежу…

Упрямо задрав подбородок, я твердо отказалась:

— Нет. Никакой благотворительности от вас не приму. Кстати, костюм не подачка. За него я никому, ничего не должна. Я помогла Келю заключить выгодный контракт с главой ковена, с которым без моего содействия у него ничего хорошего бы не вышло. Более того, по его милости, еще неизвестно что бы вы со мной сделали, если бы не вспомнили. Считай, заработала обновку, хотя и не совсем честным путем. Издержки, так сказать.

Черные брови оборотня сошлись к переносице; внушительные кулаки уперлись в столешницу. Он подался ко мне, усиливая психологическое давление, и вкрадчиво тихо уточнил:

— То есть, взять чужую поношенную одежду ты согласилась, а у меня деньги на новую — нет?

Стыд. Обида и разочарование: мы явно не поняли друг друга. Почему-то показалось, что этот мужчина никогда не осудил бы за то, как мне довелось выживать в чужом мире в первое время. Пришлось снова ворошить прошлое:

— Меркул с Меланьей помогли в самую трудную минуту, когда я, совершенно отчаявшись, залезла к ним в дом за хлебом. Так есть хотелось, три дня голодала… Я пыталась изменить ситуацию, выкарабкаться, просилась на любую работу, но мне везде отказывали… Жила сначала в норе, в лесу, затем перебралась в Верхний город, поселилась на чердаке старого пустовавшего дома. И только они пожалели, пригрели, накормили и одели. Дали работу, сделали документы, защищали и ни разу не попрекнули, хоть я им проблем добавляла. Их помощь, любую, в том числе и ношеную одежду, которую вы подобрали в переулке, не стыдно было принять. В тот момент я рыдала от счастья и благодарности и…