Я за тебя умру - Светлана Щуко
Пятеро раненых, среди которых были две женщины, священник и двое мужчин, представляли собой весьма плачевное зрелище. При первичном осмотре стало очевидно, что не все из них имели шансы на выживание. Священник и, по-видимому, его сопровождающие находились в крайне тяжёлом состоянии. У одного из мужчин практически отсутствовала правая рука, у других были видны рваные раны от когтей и зубов.
Все они потеряли очень много крови. Возможно, в нашем мире их ещё могли спасти, но тут, увы. Женщины имели меньше повреждений, войны перенесли их в дом. Приказала Молли приготовить всё для лечения.
— Оль, мне понадобится твоя помощь, будем зашивать. — Княжна побледнела, но согласно кивнула.
До глубокой ночи мы занимались врачеванием ран, полученных женщинами. Они то приходили в сознание, то вновь теряли его. Однако наиболее удивительным было то, что одна из них, находясь в бреду, говорила на русском языке.
Князь поведал нам, что эта женщина сражалась с медведем, используя меч наравне с мужчинами. Он рассказывал об этом с таким воодушевлением и огнём в глазах что мы с Ольгой невольно переглянулись.
Игорь пребывал в гостиной на протяжении всего времени, пока мы занимались врачеванием ран. Всякий раз, когда монахиня приходила в сознание, он вскакивал, стремительно приближался к ней и, взяв её за руку, начинал говорить с ней на русском языке.
В очередной раз, когда женщина пришла в себя, она обратила на князя мутный взгляд и прошептала с улыбкой на устах: «Володя, это ты, Володенька, не уходи».
Руки мои задрожали от волнения и напряжения, я опустилась на стул.
— Вика, что с тобой? «Тебе нехорошо?» — с беспокойством спросила Ольга.
— Оля, моего отца звали Владимир, — ответила я.
— Не может быть! Ты думаешь о том же, о чём и я? — воскликнула она.
Я кивнула.
Ольга приблизилась к ней и обратилась, назвав её по имени моей матери: «Мария, как ваше самочувствие?»
Женщина удивлённо распахнула глаза и опять потеряла сознание. Всю ночь мы по очереди дежурили возле монахинь. Я боялась покинуть гостиную и спала прямо тут, в кресле. К утру скончалась вторая женщина. Мной овладела паника: если это и вправду моя мама, я не могу потерять её во второй раз.
— Если она моя мамочка, прошу тебя, господи, не забирай её у меня опять, — шептала я держа монахиню за руку, и слёзы катились из моих глаз.
В тот же день были преданы земле тела погибших. Князь испросил позволения задержаться до выздоровления монахини. Я не отходила от неё ни на миг.
Джон и Ольга едва смогли убедить меня немного передохнуть. Молли приготовила для меня лохань с тёплой водой, что несколько меня успокоило. Но сон всё равно не шёл, и я вновь спустилась в гостиную. Ольга была там и, завидев меня, с укоризной произнесла:
— Виктория, ты должна отдохнуть. Сейчас ты прежде всего должна думать о своём ребёнке. Ты ничего не можешь изменить, только время. Состояние её стабильно, иди же, отдохни, всё будет хорошо, — и она обняла меня, мягко подталкивая к лестнице.
— Хорошо, — сдалась я, — сейчас только посмотрю, как у неё раны. — Зашитые раны груди и руки женщины были без видимых ухудшений, попросила Молли как можно чаще менять повязки с лекарственными травами и, поднявшись к себе, рухнула на кровать, мгновенно заснув. — Сон был неспокойный, снились родители, Смит и женщина с рынка, которая бесконечно повторяла: «Разбей камень, разбей камень».
Я проспала весь остаток дня и всю ночь. Пробудившись утром, я привела себя в порядок и поспешила вниз. Замерев на последних ступенях лестницы, я увидела следующую картину: Ольга кормила монахиню с ложечки. Рядом суетилась Молли, а князь что-то рассказывал им. В этот момент все взгляды обратились ко мне.
Лицо женщины тут же изменилось, взгляд её увлажнился, и, протянув в мою сторону руку, она тихо и нежно произнесла: «Викторка, доченька».
Я сделала неуверенный шаг в её сторону. Так меня называла только мама, и это было так ласково.
Женщина произнесла, по её щекам текли слёзы:
Мой весёлый, звонкий мяч, Ты куда помчался вскачь? Жёлтый, красный, голубой, Не угнаться за тобой. Это был мой любимый стих из детства.
— Мама, — неверующие прошептала я. — Мамочка моя, — и я с рыданиями кинулась к ней.
Упала на колени и, покрыв её руку поцелуями, приложила её ладонь к своей щеке. — Безграничное счастье заполняло моё сердце и душу.
— Мамочка, любимая моя, — я смотрела в такие с детства родные глаза и не могла наглядеться.
Я только сейчас поняла, насколько верно изречение «глаза — зеркало души».
* * *
Воспоминания мамы о том, как она оказалась в этом мире, были весьма смутными. Она помнила лишь, что ночью в их дом проник незнакомец. Это произошло совершенно случайно: она спустилась на первый этаж, чтобы попить воды. Услышав шум в гостиной, она зашла туда и увидела, как незнакомый мужчина что-то ищет в коллекции её мужа. Он напал на неё, нанеся сильный удар по голове, очнулась она уже тут в чужом теле.
Мама попала в тело матери-настоятельницы именно в тот монастырь, куда изначально направлялась хозяйка моего нынешнего тела. Но по известным причинам мы так и не встретились.
Она быстро адаптировалась и приняла действительность, ведя размеренную жизнь в монастыре. За год она сумела обустроить быт, основать приют для сирот и завести подругу, а также наладить дружеские отношения с местным священником.
Однако два месяца тому назад она начала видеть видения, которые настойчиво указывали ей путь в Новый Свет. Поделившись своими откровениями со священником, он решил, что это было божественное указание, направляющее её в новые земли для того, чтобы основать там монастырь и помогать исцелению заблудших душ. И они направились в путь, вдохновлённые этой идеей.
Те же ведения сообщили, что ей надлежит совершить высадку именно в этой точке и проследовать в имение старого Марка.
Обсудив всё это, я, мама и Ольга пришли к выводу, что нам вскоре стоит ожидать появления четвёртого персонажа, виновника нашего попадания сюда.
Мама быстро шла на поправку. Как оказалось, что ей досталось тело достаточно молодой и привлекательной женщины.
Князь начал оказывать ей знаки внимания с настойчивой решимостью, и из сурового и немногословного человека он преобразился в оживлённого и жизнерадостного. Матушка благосклонно принимала его ухаживания, и вскоре стало очевидно, что между ними возникли взаимные чувства.
В это время мы с Ольгой и Джоном занимались обустройством его дома. Ольга с таким рвением отдалась
