Пульс - Патрик Карман
— Слэм-Данк2, — сказала она. — Защитник из тебя так себе.
Шарик вылетел из чашки и вернулся на прежнее место. Это была уже работа Дилана. Парень откинулся на спинку стула, как будто собирался вздремнуть.
— Ещё раз, — так нахально произнёс он, что Фейт моментально забыла об их договорённости. Она снова принялась за дело, думая о жёлтом шарике, но ничего не произошло. Она всё ещё пыталась заставить его двигаться, но тот словно превратился в гранит. Более того, каждый из трёх стаканчиков на столе подпрыгнул в воздух и приземлился на шарик, один за другим. Она всё время пыталась передвинуть шарик, однако он оставался неподвижным. Дилан был намного сильнее её. Ему ничего не стоило удерживать предметы неподвижными, даже когда Фейт изо всех сил старалась их подвинуть.
— Причина, по которой мы должны тренироваться именно здесь, — сказал Дилан, заставляя стаканчики танцевать в воздухе, как будто их подбрасывал невидимый жонглёр, — заключается в том, что здесь, наверху, никто не может почувствовать то, что мы делаем.
— Почему? — спросила Фейт.
— Пока мы находимся выше других носителей, они не могут засечь наш пульс.
— То есть таинственные «они», которые не должны обо мне узнать, сейчас находятся внизу, пока мы здесь, наверху.
Дилан кивнул и опустил стаканы на стол.
— Сигнал не распространяется особо вверх или вниз. Но из стороны в сторону на одном и том же уровне пульс будет ощущаться в радиусе около десяти метров. Думай об этом как о камешке, упавшем в пруд. Рябь расходится по кругу, а не вверх или вниз. Так же и пульс.
— Ты все время говоришь о пульсе. Ты имеешь в виду, как тот, что на шее?
Фейт ощупала нежный участок под щекой, ища лёгкую пульсацию. Но Дилан снова отказался отвечать, пока Фейт не выполнит следующее задание. Он говорил ей то сложить кубики, то раскидать шарики в разные стаканы, то поднять в воздух все предметы сразу. Дилан был удивлён тем, как быстро она училась и как ловко у неё получалось.
— У меня разболелась голова, — сказала Фейт где-то через пятнадцать минут тренировки. Она прижала руку к виску, глядя на стол.
— Это нормально. Постепенно ты станешь сильнее, и будет легче. Пока что ты управляешь вещами, которые почти ничего не весят, но это только начало.
Фейт слегка улыбнулась и положила руки на стол. Дилан испытал шок, когда почувствовал, что движется, медленно поднимаясь в воздух, пока не оказался в десяти футах над столом спиной вниз.
— Впечатляет, — произнёс Дилан. Но тут Фейт почувствовала острую боль в шее, и Дилан внезапно полетел вниз. Он должен был приземлиться на стол, прямо на кубики, шарики и стаканчики. Но в дюйме от них он остановился, перевернулся в воздухе и сел обратно на стул.
— Думаю, ты пока ещё не готова поднимать тяжести вроде меня, — заметил он. — У меня тяжёлая голова.
Фейт нервно рассмеялась. Она снова прикоснулась к шее, вспомнив о мучительной боли, как если бы кожу проткнули татуировочной иглой.
— Не переживай, — сказал Дилан. — Мышцы тоже болят от физических нагрузок. Со временем это будет происходить всё реже и реже.
Фейт кивнула и слабо улыбнулась. Когда он говорил такие вещи, она начинала понимать, что её жизнь уже никогда не вернётся в прежнее русло.
— Сколько людей могут двигать вещи так же, как мы с тобой?
Дилан не торопился с ответом, и когда всё-таки заговорил, ответ был максимально расплывчатым:
— Не только мы с тобой.
— Это не ответ. Больше тысячи?
Дилан рассмеялся.
— Если бы носителей было больше тысячи, пульс уже не был бы секретом. Это большая редкость. Пока мы не узнаем больше об уровне твоих способностей, тебе пока хватит информации.
— Не заставляй меня снова тебя поднимать. В следующий раз я могу бросить тебя гораздо дальше. Я непредсказуемая.
Дилан начал испытывать симпатию к своей ученице. Сообразительная, ловкая и трудолюбивая, если только сосредоточится на том, что нужно. Но у него было мало времени, а время — одна из тех вещей, которые, потеряв, уже не вернуть. Ему нужно извлечь максимум пользы из каждой секунды, оставшейся до закрытия школы.
***
В последующие ночи Дилан усердно тренировал Фейт. Она задавала много вопросов, на все из которых Дилан отвечал одинаково: со временем ты всё узнаешь. Фейт было интересно, почему именно они с Диланом оказались носителями этой силы, кто ещё обладал ею, как вообще об этом пульсе узнали и так далее до бесконечности.
Во вторую ночь Дилан обучал Фейт взаимодействовать со стаканчиками, шариками и кубиками: поднимать их и перемещать с разной скоростью и разными способами. К третьей ночи все предметы были заменены бильярдными шарами, деревянными брусьями и металлическими чашками. С ними оказалось гораздо труднее работать. Острая боль в шее появлялась несколько раз, и все предметы сразу падали на стол. В конце особенно изнурительной ночи тренировок Дилан убрал со стола все предметы, кроме одного чёрного бильярдного шара. Шар номер восемь. Фейт будет помнить его ещё долго, даже после того, как Дилан уберёт его, преподав ей урок.
— Ты спрашивала меня о пульсе, — начал Дилан, катая бильярдный шар вперёд-назад по столу. — У тебя он особенный, очень редкий. Именно он позволяет тебе делать все эти вещи. И у меня такой же пульс, поэтому я могу делать то же самое.
Он смотрел на Фейт так, словно хотел сказать этими словами нечто большее. Их отношения становились всё более близкими — порой им было достаточно взгляда, чтобы понять, о чём думает другой.
— С этим пульсом связан ещё какой-то секрет, не так ли? Что-то, о чём ты не говоришь?
Дилан кивнул и силой мысли поднял восьмой шар. Тот завис в воздухе на небольшой высоте, Дилан же положил руку ладонью вниз на твёрдый стол. Он моргнул, и шар упал, как будто его держали на верёвочке и эту верёвочку внезапно перерезали. Докатившись
