Ферма звезд на краю земли (СИ) - Семенкова Даша
— Я думала, в Вармстеде двери не запирают, — пробормотала, еле шевеля губами. Они дрожали. Должно быть, я была в тот момент очень жалкой, и все, на что могла рассчитывать — его жалость и этот плед.
Он поднялся и сел в соседнее кресло. Свет так и не включил, и черты его лица, подсвеченного фонарем, казались резче.
— Я хотел, чтобы ты постучалась, — произнес вполголоса. — Я не видел сквозь стены, в каком ты состоянии.
— Вы умеете видеть сквозь стены?
Мы перешли на ты?
— Умею. Так зачем ты пришла, Стася?
Наверное, уже незачем. Куда мне в таком виде, в самом деле. Но я все же ответила. Порылась в кармане, нашла флакончик и протянула ему.
— Чтобы остаться до утра.
38
— Это ни к чему, — кивнул он на приворотное зелье на моей ладони.
— Отчего же? Вы ведь говорили, что его хватит как раз до утра. И что я вам симпатична. А у меня любопытство. И я все равно уже здесь. Почему — нет?
— Ты так откровенна и несдержанна, что это можно было бы принять за распущенность, не будь ты из другого мира. Возможно, в вашем обществе все иначе. Это не любопытство, иначе все было бы проще. Чего ты хочешь? Я вижу эмоции, не намерения.
Было слишком похоже на провокацию. Я едва сдержалась, чтобы не объяснить конкретно, чего хочу, прямым текстом, во всех подробностях — как, куда и сколько раз. Увидеть его эмоции, или услышать, если повезет и он соизволит их озвучить.
— Я хочу осмотреть вашу спальню. — К счастью, я успела немного отогреться, перестала дрожать, и это не прозвучало жалобно. — Так понятно или еще конкретнее сказать?
Оглядевшись, поставила флакончик с зельем на журнальный столик, чтобы перестать вертеть в пальцах, выдавая нервозность. Тео вздохнул и поднялся с места.
— Грубо, Стася. Посиди пока тут, я приготовлю тебе горячий отвар. Это быстро.
И вышел, а мне захотелось закричать, топать ногами и швырять ему вслед какие-нибудь предметы, правда, выбор был невелик. Тео явно любит минимализм, кроме его дурацкого подарка и швырнуть-то нечего…
Внезапно меня осенило: а ведь он наблюдал, что я с этим самым подарком буду делать после того, как он отказался. Положу ли в карман, чтобы на ком-нибудь еще использовать, или брошу за ненадобностью?
Почему-то возникла абсолютная уверенность, что было именно так. Тео не все равно. Он себя выдал.
Он вернулся через пару минут — конечно, он ведь умеет наложением рук воду кипятить. Поставил на столик поднос с чайником и чашкой.
— В вашем мире слишком много условностей, — сказала я.
— Мы ведь не дикари.
— Тогда считай меня дикарем. — Я встала, оказавшись с ним рядом, и положила руки ему на плечи. — Больше ничего не говори, это лишнее. Я же пришла. А ты — открыл мне дверь.
Прошла секунда. Другая. Кажется, у меня остановилось сердце, и весь мир замер в ожидании. В мимолетном и одновременно бесконечном моменте, когда еще ничего не решено, еще можно передумать, отступить, все исправить…
Его ладони легли на талию, и я подалась ему навстречу, всем телом, уже не раздумывая. Его губы оказались совсем близко, еще чуть-чуть — и коснутся моих.
Но это бы не был Тео, если бы все случилось так просто.
— Пообещай, что никому не расскажешь, — произнес он, чуть отстраняясь. — Ни Йенсу, ни своей бестолковой подружке, ни в молитве перед сном.
Я и не собиралась. Зачем о таком рассказывать?
— Хорошо, обещаю. А ты тогда…
— Нет, Стася. Я тебе ничего обещать не буду. Вообще ничего. Даже что тебе это понравится. Ты точно уверена?
— Можно я тебя ударю?
— Раз ты любишь именно так… Я не против.
И поцеловал меня. Я так давно и так сильно этого хотела, что задохнулась от нахлынувших эмоций, невероятно мощного потока, закружившего, сбивающего с ног. Если бы Тео меня не держал, рухнула бы, теряя точку опоры.
Он целовал неторопливо, чувственно, неожиданно нежно, долго — столько, чтобы хватило вдоволь. Кончиками пальцев лаская шею, скулу, мочку уха, зарываясь в волосы на затылке. То едва перебирая пряди, то сжимая их чуть ли не до боли, отчего будто электрический ток бежал вниз по позвоночнику.
Оторвавшись от моих губ, заставил запрокинуть голову. Языком провел дорожку от ямки над ключицами до подбородка.
— Ты все еще видишь мои эмоции? — спросила, безуспешно стараясь выровнять дыхание. Не потерять остатки контроля. Удержаться.
— Я в них тону, — прошептал он, вынимая шпильки из моих волос. — Дикарка…
Не то. Он ими управляет — каждым словом и каждым прикосновением. Ловит как серфер волну. Знает малейшие оттенки моего удовольствия, даже те, о которых еще не знаю сама. Перебирает, создавая узоры, которые ему нравятся.
Тео взял мое лицо в ладони и неожиданно произнес светским тоном:
— Не желаешь ли осмотреть мою спальню?
Не желаю. Хочу прямо здесь, сейчас, сию же минуту, иначе с ума сойду. Все равно не могу никуда идти, кажется, я больше не владею собой.
Он подхватил меня и понес в глубину дома, в темноту, прочь от слабого источника света — свернул за угол, и последний отблеск исчез. Мы погружались во мрак и прохладу, без звуков и запахов, в пустоту, где не осталось ничего, кроме Тео. Тепла его сильных рук. Дуновения дыхания. Едва заметного шороха одежды и мягких шагов.
Окно в его спальне — узкий серый прямоугольник, за ним непроглядная пасмурная ночь. Света слишком мало, хватает лишь чтобы разглядеть нечеткие силуэты. Тео больше и не нужно, а я бы хотела видеть его. Выражение его лица, его тело, когда снимет одежду. Руки, раздевающие меня…
— Ты же даже не знаешь, красивая я или нет.
— Я знаю гораздо больше.
— Хотела бы я ощутить хотя бы часть того, что ты чувствуешь…
— Закрой глаза.
Я подчинилась. На лицо легла повязка — он снял ее с себя? Теперь я ничего не видела. Стала беспомощной и попала в абсолютную зависимость от него. Все, что могла — лишь прислушиваться к звукам, ловить тактильные ощущения в попытках понять, что происходит и что он собирается делать со мной.
Звуки чудились громче, запахи острей, а прикосновения сделались неожиданными. Пахло бельем, сушившимся на солнце, и теплым, манящим, едва различимым — его запахом, Тео не смог избавиться от него насовсем.
Он заполнил весь мир одним собою, все, что кроме, потеряло значение. Жар его кожи в прохладе комнаты. Частое дыхание. Вкус его губ. Желанный плен его объятий. Проникал в мысли, заполнял своей волей, импульсом по нервам, огнем в крови. Превращая в свою послушную куклу, восковой фигуркой плавил в руках.
Невероятная, пугающая близость. Я раньше и не знала, что можно принадлежать кому-то полностью, отдавая власть над телом, разумом, чувствами — всем. Нежно. Обжигающе остро.
— Ты как обнаженный нерв, Стася, — сказал он, когда мир возвратился на место и время возобновило ход. Когда смог наконец отдышаться.
Холод спальни сейчас казался желанным. Я впитывала его разгоряченной кожей, вдыхала, стараясь быстрее очнуться, вернуть себя — себе.
Тео развязал узел на затылке, снимая с меня повязку. Теперь, когда привыкла к темноте, я смогла рассмотреть его лицо. Глаза… Ни контраста белков и радужки, ни блеска. Мне на миг почудилось, что их и вовсе нет, настолько они казались черными. Глубокая тьма, вроде той, какую можно увидеть в дуле направленного на тебя ружья. Жуткая. Взглянула на меня, да так и осталась в сердце.
Он вновь спрятался под повязкой. Закрылся. Да он и не открывался вовсе. С тоской я осознала: после нашей близости ближе мы не стали. Он узнал меня чуть получше. Я взамен получила иссушающую жаждой пустоту, которую никто, кроме него, теперь не заполнит.
39
Тео дал мне поспать пару часов, разбудил пораньше, надеясь вернуть домой до того, как проснется мой сосед. Чтобы не пришлось объясняться. А мне хотелось остаться с ним рядом еще немного, и пусть Йенс думает что угодно, пусть весь город что угодно обо мне думает.
