Что такое не везет, или С рогами на выход (СИ) - Анастасия Миллюр
Валентайн тоже дураком не был. Он быстро понял, что я теперь не только из-за гримуара злюсь.
— Кэм…
— Даже не смей ничего произносить! Положи гримуар, кому сказала!
Глядя на меня, Валентайн осторожно разжал руку, отчего книга упала на кровать.
— Хорошо! — прорычала я, перехватила метлу в две руки, замахнулась и с воинственным кличем пошла бить этого обманщика.
К сожалению, моя кампания не увенчалась успехом. Метлу тут же вырвали из рук, а меня схватили и прижали спиной к своей груди.
— Тихо! — рыкнул он.
— Да сейчас, чтоб тебе… М-м-м…
Валентайн зажал мне рот, не давая вырваться словам проклятья.
— Тихо, я сказал!
Лягнула его ногой. И хотя это не возымело большого действия, почувствовала себя немного легче, хотя не настолько, чтобы бороться с желанием убить наглого дракона!
А потом я вдруг поняла, что вообще не могу произнести ни звука, даже мычать не получалось.
— Так-то лучше, — хмыкнул Валентайна, а затем совершенно внезапно мой мир перевернулся, и я оказалась у него на плече.
Я задергалась, желая покинуть это сомнительное пристанище, за что тут же получила удар ниже пояса.
— Тихо. Азириель!
— Да, господин немуж моей госпожи! — тут же отозвался Азя.
— Ты следишь за гримуаром, и да… Проследи чтобы эти, — произнес он презрительно, наверняка намекая на моих ведьм, — не болтали лишнего.
Я приподняла голову, наблюдая как постепенно удаляются перепуганные мордашки девчонок, Азя, который махал мне вслед, едва ли не вытирая слезу, и приведения, которые все также кровожадно смотрели на своих жертв.
Шли мы долго, ровно до некромантского корпуса. Там же меня отгрузили на кровать, затем медленно дошли до двери, закрыли ее, а потом повернулись ко мне.
— А вот теперь поговорим.
И прозвучало это как-то… Ой, не уверена, что вообще хочу разговаривать, мне мое молчание очень нравится. Но кто когда меня слушал? Особенно этот чешуйчатый козел!
— Начинай, — махнул он рукой и отошел к окну.
Я возмущенно нахмурилась.
— Какого хухлика, ты вообще забыл в академии, Ваше Высочество?
— Ну, наконец-то ты соизволила узнать что-то о своем женихе, а то я уже подумывал сокрушать по поводу, что моя будущая жена несколько туговата.
Не повелась на его провокацию.
— А я уже обеспокоена тем, что один дракон, который упорно называет себя моим женихом, страдает раздвоением личности! Как ты вообще посмел не сказать, мне о том, что Сиэн — не существует!
Он повернулся ко мне и усмехнулся, его зеленые глаза блеснули.
— Сказал бы, и ты стала бы за мной таскаться, донимать тем, что я сплю с другими женщинами, предъявлять права на меня и так далее. Нет, меня все устраивало. Ты мучилась сознанием того, что у тебя был жених, а потому не могла позволить себе ничего серьезного со мной, и даже не смела поставить мне в упрек мои интрижки, а я мог присматривать за тобой. Очень удобно. И лишать себя этого? Ради чего?
А вот сейчас было больно.
В глубине души, я думала, что я нравлюсь Сиэну, но сейчас выходило, что все это было лишь притворством. Что Валентайн был рядом только чтобы следить, как бы я ни с кем не связалась и не изменила ему каким-то чудом. Его совершенно не волновали мои чувства. И это после всего, что мы вместе пережили.
Мне было действительно больно.
В груди возник плотный царапающий изнутри комок, который обжигал горло и заставлял слезиться глаза.
Я отвернулась, быстро моргая.
— Неужели не будет никаких возмущений? — ехидно поинтересовался он.
— Нет.
Как я не старалась сдержаться, но слезы уже рекой бежали по щекам.
Грорд… А я ведь действительно почти в него влюбилась…
Шмыгнула носом.
— Ты чего?
И тон его голоса был таким… Он действительно не понимал, что происходит.
Придурок!
— Реву! — со всхлипом выдала я.
— Что делаешь?!
Послышался звук шагов, а затем я увидела его лицо перед затуманенным взором.
— Ты совсем ненормальный? Плачу я! Представляешь, люди плачут от боли и обиды! Чешуйка ты проклятая!
И тут плакать я резко перестала, потому что его лицо было очень недоверчивым.
— Ты серьезно?
— А, по-твоему, я тут комедию разыгрываю? Очень надо! — шмыгнула я носом и поднялась. — Я ухожу. Видеть тебя не хочу.
— Стоять!
Но я не отреагировала на его команду, подошла к двери, взялась за ручку и обернулась.
— Сказать, ради чего тебе нужно было рассказать мне о своей двойной жизни? Ради заботы обо мне и моих чувствах! В нормальных отношениях так и поступают, а ты — бесчувственный идиот!
Я хотела открыть дверь, но она оказалась закрытой.
Грорд, эффектно уйти не получилось.
— Подожди. Ты… Расстроена? — последнее слово он произносил так, будто не верил в его существование.
Вздохнула.
— Сколько мы еще можем об этом говорить? Все, тема исчерпана. Открой дверь и дай я пойду на матрац к своим клопам.
У меня было единственное желание — лечь, накрыться с головой одеялом и уснуть. Все эти вывалившиеся на меня переживания были перебором для моей и без того вымотанной тушки. Я просто устала.
Молчание длилось довольно долго. Мне было уже лень говорить, а он похоже над чем-то размышлял.
— Мне стоит… Извиниться?
Я приподняла брови.
— Да. На самом деле было бы неплохо. Для начала.
— Прости? — произнес он неуверенно.
— Пока не прощаю.
— Почему?
— Потому что мне все еще неприятно и больно от твоего обмана. Прощу, когда успокоюсь. Может быть.
И тут до меня дошло.
— Подожди, то есть ты никогда с этим не встречался? С чужими переживаниями?
Он потер шею и отвернулся.
— На самом деле нет. Никто никогда не показывал передо мной таких чувств. Я думал, их не бывает. Я не хотел причинять тебе боль. Я на самом деле даже подумать не мог, что ты расстроишься. Действительно, искренне расстроишься.
— Ты странный. То есть ты и сам никогда ничего такого не испытывал?
Он повернулся ко мне, усмехнулся уголком рта и посмотрел в пол.
— Нет. Сейчас я думаю, что брат всегда оберегал меня от этого. За всю свою жизнь я сталкивался только со страхом, восхищением, страстью и может быть недовольством, которое быстро переходило в страх. Ты стала первой, кто показал мне ответную злость и… Остальные чувства.
Да… Такого я точно не ожидала услышать. И это на самом деле было довольно-таки печально. Это ни в коей мере его не оправдывало, но его можно было понять, и я поняла.
Всю свою жизнь он играл с другими существами,
