Огонь в его поцелуе (ЛП) - Диксон Руби

Мне нужен план. Это хорошее место, но я не уверена, что оно будет хорошим надолго. Не с входной дверью, которую может открыть любой, и не со мной, сидящей на огромном количестве продуктов питания и одежды. В отделе электроники есть даже тонна батареек, а в отделе спортивных товаров — охотничьи принадлежности. Здесь так много всего, что кто-нибудь легко убил бы меня за что-нибудь из этого.

«Я уничтожу любого, кто попытается причинить тебе вред», — говорит мне Дах с яростным ментальным всплеском.

Я похлопываю по руке, которую он кладет мне на живот.

— Это мило, но что, если тебя здесь не будет? Что, если ты улетаешь, чтобы приготовить себе завтрак? Или что, если кто-нибудь разозлится из-за того, что мы здесь, и попытается поджечь это место? Существует миллион сценариев, и ни один из них не является хорошим. Нам нужно начать думать о долгосрочной перспективе. И вот это, — говорю я, беря коробку заплесневелых крекеров, которыми я перекусывала, несмотря на то, что они твердые, как кирпичи. — Часть этого нужно съесть как можно скорее, потому что это ненадолго, но есть и другие продукты, которых может хватить на неопределенный срок, и нам нужно подумать о том, чтобы спрятать часть этого на крайний случай и придумать, как растянуть остальную еду, чтобы ее хватило надолго. Просто потому, что настоятельная необходимость нашего выживания исчезла, это не значит, что мы не должны быть практичными. Даже если это означает, что мы не сможем лежать в постели и читать сказки.

Он нежно проводит когтем по раковине моего уха. «Мы можем пропустить эту историю и просто спариться вместо нее».

Я выскальзываю из его объятий с тихим смешком.

— Каким-то образом я знала, что это будет твое предложение. И это возвращает нас в ту же ситуацию, что и чтение — оно не помогает нам подготовиться к будущему.

Хотя после откровенного секса прошлой ночью, сейчас это намного соблазнительнее. Я все еще не оправилась от того факта, что у меня был не один, а два интенсивных оргазма. Изнурительные оргазмы, но удивительные во всех отношениях. Я постоянно удивляюсь Даху, не только потому, что он более человечен, чем я думала, но и потому, что он добрее и намного умнее. И он действительно, действительно великолепен в сексе.

«Мне нравятся эти мысли».

«И любопытный, — мысленно добавляю я. — Очень, очень любопытный».

«Ты думаешь громко».

«Я должна, это моя собственная чертова голова».

«Почему тебя удивляет, что я хорош в спаривании или что я больше похож на тебя?»

«О, я не знаю. Потому что ты гигантское телепатическое чешуйчатое существо из легенды, которое дышит огнем и обладает огромной сумасшедшей жилкой? Твой вид полностью разрушил наш мир, Дах. Я говорю это не для того, чтобы быть жестокой, просто указываю на факт. Я не думаю, что большинство людей понимают, что у вас есть другая форма или что вы можете говорить. Они просто смотрят на вас как на гигантских, разъяренных хищников».

«Мы не выбирали быть здесь. — Он покусывает меня за ухо, посылая дрожь по моему телу. — Мне нет дела ни до местных жителей, ни до их ульев. Я бы победил их всех, если бы мне было нужно, и взял бы их трупы в качестве трофеев победы».

«Боже, это кровожадные, воинственные слова». — Я выскальзываю из объятий Даха, немного смущенная тем, что это его идея — шептать мне на ухо сладкие пустяки.

— Откуда это взялось?

Он снова пытается притянуть меня к себе. «Нет ничего плохого в том, чтобы быть завоевателем. Это предпочтительная сторона войны».

— Это то, как ты это рассматриваешь? Война? Для меня это больше похоже на геноцид. — Я убираю его руку с себя и поднимаюсь на ноги, немного чувствительная к этой теме. — Но, может быть, я обидчивая, потому что я на проигравшей стороне.

Дах вскакивает на ноги и обхватывает меня руками за талию, снова притягивая к себе и зарываясь лицом в мои волосы. Ох, этот парень любит прикосновения.

«Ты больше не на стороне проигравших — ты на моей стороне».

И я не уверена, что мне от этого легче, потому что он враг, и если я сейчас на его стороне, это означает, что я поворачиваюсь спиной к человечеству. И хотя человечество в последнее время мало что сделало для меня, это все равно кажется неправильным. Интересно, мучается ли Клаудия подобными мыслями, когда целует своего дракона или прижимается к нему ночью в постели? Или я единственная поджигатель войны?

Затем я снова поднимаю взгляд на Даха.

— Ты сравнил это с войной. Для тебя это поле битвы?

Он пожимает плечами. «Иногда это напоминает мне об одном из них».

Мои глаза расширяются.

— Это воспоминание? О битве? Война? До того, как ты прошел через Разлом?

Глаза человека-дракона вспыхивают черным.

— Я… я не знаю. Если я пытаюсь думать об этом, я не слышу ничего, кроме крика воронов.

Я глажу его по руке, беспокоясь о том, какие темные у него сейчас глаза.

— Все в порядке, Дах. Не думай об этом, если это тебя беспокоит, хорошо? Думай о вещах, которые делают тебя счастливым. Как… пикники.

Его глаза сразу же вспыхивают золотистым, и взгляд, который он бросает на меня, полон мольбы. «Ты хочешь устроить пикник?»

— Может быть, позже, — говорю я ему и чувствую, как начинаю краснеть. Мне все еще немного любопытны его военные мысли, и я делаю пометку записать их в дневник, чтобы спросить о них в будущем. Может быть, в какой-то момент его разум успокоится больше, и мы сможем поговорить о таких вещах. На данный момент мы можем сосредоточиться на более мелких повседневных вещах.

— Сегодня давай подумаем о нашем будущем, хорошо? Если мы собираемся остаться здесь на всю зиму, я хочу подумать о том, чтобы сделать двери немного более защищенными. Есть большие стеклянные двери спереди, и те, что в приемном отсеке, и аварийные выходы с обеих сторон магазина, а также садовый центр. — Просто думая обо всех этих дверях, я чувствую себя небезопасно. Я знаю, что Дах защитит меня, но я не хочу доходить до этого момента. — Я бы хотела сделать это приоритетом, хорошо?

«Все, что тебе заблагорассудится, моя пара. — Он проводит костяшками пальцев по моей щеке. — Пока я провожу день с тобой, мне все равно, что мы делаем».

— Мой дракон — романтик, — шепчу я, поддразнивая. Маленькие ласки заставляют меня таять, как масло, и заставляют кое-какие части меня чувствовать, что они вот-вот превратятся в кашу.

«Я хочу только того, что доставляет тебе удовольствие. Что в этом такого странного?»

Я смеюсь про себя.

— Иногда я думаю, что «все» в этом странное. Но я не собираюсь жаловаться. Давай проверим входную дверь и наберемся идей, хорошо?

Он следует за мной, когда я направляюсь к выходу из магазина, и я сохраняю свои мысли спокойными и приятными, хотя мне хочется подумать о том, что он сказал о войне и завоеваниях. Я все еще не очень хорошо умею что-то скрывать, так что мне придется сосредоточиться на этом в следующий раз, когда он пойдет на охоту или отвлечется. Я разглядываю большие грязные окна в передней части магазина, задаваясь вопросом, как я могу сделать целую стеклянную стену безопасной, когда замечаю, что мой конверт потревожен. «ЭММА», которую я нацарапала спереди, теперь обращена внутрь.

Кто-то перевернул его.

Мое сердце колотится, и я бегу к двери, затем вырываюсь наружу. Когда я это делаю, я вижу, что на обратной стороне конверта аккуратно написано «САША», и он перевернут, чтобы я могла его увидеть.

У меня почта.

Дах, защищаясь, придвигается ко мне, его ноздри раздуваются. «Я чувствую запах маленькой человеческой самки. Я узнаю это отвратительное зловоние».

Он чувствует ее запах? Я должна признать, что я не очень-то втайне довольна этим. Я хочу, чтобы мой аромат был единственным женским ароматом, который ему нравится. Странно, что я испытываю собственнические чувства по отношению к дракону, но я ничего не могу с этим поделать. После прошлой ночи многое изменилось. Я чувствую, как мой пульс начинает учащаться, просто думая об этом, и я знаю, что Дах собирается использовать это как соблазн вернуться внутрь и еще немного «поиграть в пикник».