Анифа. Пленница Севера (СИ) - Фрост Деметра

Но женщина вполне справилась с поставленной задачей. Обустроила своих пациентов в длинном доме, обустроила там нечто подобное лечебницы и перенесла весь свой лекарский скарб поближе, чтобы все было под рукой. И благодаря своему неусыпному контролю и вниманию не допустила никаких осложнений. И к окончанию снегопада крепкие и стойкие от природы северные мужчины вполне пришли в норму и в итоге выбрались из временного лазарета на улицу, чтобы погреться на наконец-то выглянувшем солнышке.

Разумеется, в этот день с ними была и Анифа. А то ведь, не дай боги, они затеяли бы что-нибудь этакое или сбежали бы домой. А добираться до каждого из них по отдельности по глубоким сугробам — то еще удовольствие.

Мерзляво спрятав ладони в меховую муфту, которая крепилась к шубке благодаря плотным кожаным шнурка, женщина рассеянно наблюдала не только за щурявшимися от белизны свежевыпавшего, сверкающего на солнца снега мужчинами, но и за детьми, которые просто не могли не воспользоваться первым после метели ясным днем. Да еще и возможностью пообщаться с охотниками, которые не только победили медведя-шатуна, но и получили серьезные ранения.

Разумеется, среди ребятни крутились и Инг с Далией. Они были безумно горды тем, что их старший брат тоже был среди охотником и одновременно — самым младшим в участвующем в охоте отряде. Краем уха Анифа слышала, как ее дочка бахвалилась, говоря, что, когда подрастет, тоже будет охотиться. Но не на кроликов, бобров и птиц, а на что-то покрупнее — кабанов, лосей или тех же медведей.

Анифа только вздохнула горестно. Почему-то она не сомневалась — ее упрямая девочка благодаря своему дикому упорству может добиться всего, чего угодно. И даже если ей захочется отправиться на другой край земли — она это сделает. Анифа увидела это настолько ясно и четко, будто ее посетили провидческое видение. И поэтому даже прикрыла глаза, страшно испугавшись этого.

Из неприятных ощущений, к которым примешивался и безотчетный страх, ее вырвал голос Свена, который, после короткого разговора с кем-то из поселения, подошел к ней:

— Далии надо было родиться мальчиком, правда?

Вскинув ресницы, женщина внимательно поглядела на мужчину и непроизвольно улыбнулась, вполне удовлетворенная. Свен выглядел хорошо и прочно стоял на ногах — будто бы и не было никакой раны, из-за боли которой он эти дни был крайне раздражен и порядком подпортил ей нервы и даже один раз довел до слез. Правда, Сигурд, который неизменно приходил в ее спальню по ночам, неизменно поднимал ей настроение, за что она была очень благодарна своему мужчине. И делал это настолько умело и чувственно, что она засыпала в его объятьях счастливая и удовлетворенная и к утру чувствовала себя отдохнувшей и довольной.

Сейчас же Свен был спокоен и даже скупо улыбался. И смотрел на нее с жарким удовольствием и… желанием?

— Да, — опустила голову Анифа, смущенная откровенным выражением мужского лица. — Она и в утробе была невозможно подвижная — я даже думала, что дочь сломает мне ребра, толкаясь. И до последнего была уверена, что родится мальчик.

— И ты была разочарована?

— Как я могла? — Анифа тихонько рассмеялась, — Я полюбила ее с первых же секунд, как поняла, что беременна. И мне было без разницы, мальчик это или девочка. Хотя, конечно, с таким характером ей будет не просто…

— Она вырастет, — уверенно заявил Свен, — И научится у своей матери сдержанности и спокойствию.

— Было бы замечательно, — рассеянно откликнулась женщина, мимолетно подумав о том, что, к ее удивлению, Далии не только пришлось по душе предложение матери научиться танцевать, но и от ее старых нарядов с монистами пришла в чистый восторг.

Вот уж неожиданно, так неожиданно.

Сейчас Далия, отстав наконец-то от мужчин, принялась лепить вместе с остальными ребятами снежную крепость. Иногда дети начинали кидаться снежками, бегать и громко и беззаботно визжать. В отличие от девочек, Далия была одета в мальчиковую одежду и выражалась порой грубо и некрасиво, но с волосами, разметавшимися по темному меху шубки и отражающимися яркие солнечные лучи, с сияющими глазами и очень миловидным личиком, она, несомненно, была очень красива. А с возрастом станет только краше — в этом женщина не сомневалась.

Конечно же, Анифа не могла не любоваться ею. От нежности, сжавшей ее сердце, она машинально прижала ладони к груди и закусила губу. А девочка, занятая делом, совсем не обращала на нее внимания.

Свен же, в свою очередь, смотрел на Анифу. Как всегда, она казалась ему невозможно красивой и желанной, и он мог думать только о том, что сегодня наконец-то сможет сжать ее в своих объятьях и поцеловать. И, разумеется, позволит себе много что еще. Ведь последние дни он, как идиот, безвылазно сидел в длинном доме, и Анифа едва ли позволяла ему что-то более, чем быстрое прикосновение к руке или бедру и строго обрывала его, когда мужчина намекал на темный закуточек уже знакомой кладовой. Таким образом, целых четыре ночи он проводил в условном одиночестве — подле него на брошенных на пол матрасах спало еще несколько мужчин — когда так Сигурд наверняка согревал Анифу в ее же постели. В этом он не сомневался.

И потому страшно завидовал и ревновал.

После обретения страстно желанной им женщины оказаться оторванным от нее таким вот глупым образом было несправедливо и жестоко. И больше всего он хотел снова овладеть ее и на протяжении часов вкушать сладость ее тела и стонов. Даже деля ее при этом с братом. Этот факт его как раз уже совсем не смущал.

Как и то, что при ярком свете дневного солнца, с убранными под теплый платок и толстый опушенный капюшон Анифа уже не казалась неземным и волшебным созданием. Конечно, она все также до странного выглядела очень молодо, но все же это была взрослая и зрелая женщина, с умудренными опытом глазами и небольшими морщинками в уголках глаз. И если она и поддалась слабости, как она сама говорила, то делала это сознательно и зрело оценивала все последствия своих поступков.

И как же она была красива! Какой силой духа обладала! Их маленькая женщина была порывистой и мудрой и скрывала глубоко внутри такую боль, такой опыт, что вызывала инстинктивное желание не только безраздельно обладать ее, но разделить с ней эту боль, чтобы защитить от всех будущих переживаний и проблем.

Наклонившись к мечтательно задумавшейся женщине, Свен глубоко вдохнул морозный воздух с нотками ее собственного запаха. И хотя холод обжег его ноздри и легкие, мужчина ни за что не хотел лишаться возможности дышать одним с Анифой воздухом. Вот только хотелось это сделать по-другому… Губами к губам… И не здесь, где есть лишние и ненужные глаза.

Однако и отказать себе в удовольствие шепнуть ей кое-что, приблизившись к женщине максимально близко, он не мог:

— Девочка, я хочу тебя. Вот прямо сейчас.

Она не дернулась и не отпрянула — уже хорошо. Лишь перевела на него свой ясный взгляд и вопросительно изогнула бровь. И да, еще улыбнулась — мягко и нежно, как умела делать только она. И промолчала.

Но Свен продолжил:

— Я видел тебя в своих снах. То, как ты отдавалась нам с Сигурдом. Как бесстыдно раздвигала свои ножки, как истекала сладкими соками и обнимала своими ручками так крепко, будто ты вот-вот утонешь…

— Тише, тише, воин, — усмехнулась Анифа, качнув головой, — Неужели у тебя началась горячка? Пожалуйста, успокойся.

Но предательский румянец смущения и возбуждения все же опалил ее щеки еще больше. Слова Свена подействовали на нее должным образом — как он того и хотел. Поэтому, наклонившись еще ниже к ее лицу, мужчина продолжил:

— У меня стоит как камень. Вот прямо сейчас. Ты отказывала мне все эти дни, но Сигурд-то был с тобой, не так ли? И тебе было достаточно его одного? Я-то помню, как ты извиваешься, когда мы оба входим в тебя одновременно. И стонешь так сладко, будто ничего лучшего в твоей жизни не случалось. Тебе ведь нравится, когда мы с братом делаем это вместе, правда? Скажи, женщина — я прав?

Конечно, он был прав. Несмотря на всю свою кажущуюся строгость, она и правда была очень голодна в постели. И невообразимо умела. И как только она столько времени прожила без мужчины в своей постели?