Проклятие чёрного единорога - Евгения Преображенская
– Не знаю, – ответила она после недолгого молчания. – Я не знаю, что такое любовь. Понимаешь, я о ней только в книгах читала.
– Читала. – Он улыбнулся и коснулся щекой ее спутанных волос. – И тебе никогда и никого не хотелось обнять?
– Было дело, – горько усмехнулась она. – Но… В общем, я не хочу больше ошибаться…
– Когда-нибудь придется, – философски заметил ведьмак.
– А зачем? – с неожиданной злостью спросила девушка. – Вот скажи, зачем?
Летодор задумался.
– Зачем? Ну, это приятно.
– Нет, – сказала она, упрямо мотнув головой и чуть не задев по носу обнимавшего ее сзади ведьмака. – Это не только приятно, но и больно! Так устроен мир. И все же, зачем?
– Чтобы не быть одной? – предположил Летодор.
– Да? – ядовито рассмеялась она. – Чтобы быть вдвоем? Я не могу позволить себе даже лошадь, а ты говоришь про «вдвоем»! С кем такая, как я, может быть вдвоем – с таким же убийцей?
– Ну, не с таким же, а может быть, чуточку получше, – пошутил ведьмак.
– Как здорово ты придумал! – рассердилась она. – А ведь еще три дня назад ты считал меня врагом, хотел остановить, даже, кажется, пытать! Уже забыл?
– Ну, знаешь, – усмехнулся Летодор, – когда каждый твой день может стать последним, три дня – это даже многовато для начала отношений…
– Отношений? – буркнула Джиа. – Да не льсти себе…
– Джиа, – вздохнул ведьмак. – Ты помогаешь исцелению природы, но почему ты сама такая… злая?
Девушка не ответила. А Летодор ощутил, как вздрогнули ее плечи. Она шмыгнула носом.
– Я не знаю, – наконец произнесла Джиа. – Может быть, это тоже один из законов мира. Я могу помочь кому-то, но только не себе…
Она замолчала. А Летодор понял, что зря задал вопрос. Зачем? Ему и без того все было ясно. Джиа, как бы там ни звали ее по-настоящему, когда-то причинили сильную боль. Возможно, не раз и не два. Как и ему в юности. Как очень многим. И она по неопытности не придумала ничего лучше, чем спрятаться в одиночестве.
Несомненно, она была сильной. Он заметил эту необычную, даже нечеловеческую силу, когда увидел ее впервые, и потом, когда она пела. Но в то же время он ощущал и ее слабость – обыкновенную человеческую слабость, которая заставляла огрызаться, злиться и даже плакать. И ему вдруг страшно захотелось защитить ее от всего на свете, спрятать у себя за пазухой и никогда не отпускать, чтобы больше никто не причинил ей боли.
– Джиа, – прошептал Летодор с нежностью, – я бы хотел тебе помочь…
– Угу. – Она улыбнулась и сильнее сжала его ладони в своих.
Они снова надолго затихли, боясь нарушить хрупкий мир. Но вскоре костер потребовал внимания и к себе. Ведьмаку пришлось оставить девушку, чтобы подбросить ветвей.
– Послушай, Ледо… гхм, Летодор, – на этот раз тишину нарушила Джиа.
– М-м? – подал голос мужчина, заботливо поправляя огненную конструкцию.
– Как думаешь, жабалак может похищать девиц?
– Жабалак? – насторожился ведьмак и поморщился. – Хм, ну может…
– А лешак? – снова спросила девушка.
– Я не очень хорошо знаком с этим чудом, как ты заметила. Но по моим наблюдениям – может, – ответил Летодор. – Как вот тебя совсем недавно.
– Но с какой целью? – удивилась Джиа.
– М-м, ты… красивая, – усмехнулся ведьмак, возвращаясь к ней.
– И что? Разве они… – Джиа смутилась, не без содрогания припоминая видение на болоте. – Они могут вступать в союз?
– В союз? – рассмеялся мужчина. – Почему ты не называешь вещи своими именами?
– Это отвратительно! – нахмурилась девушка.
– Ну, вот и я не проверял, если честно, – пошутил ведьмак. – А жабалака я, кстати, прикончил…
– Что?! – воскликнула Джиа. – Да я же сегодня весь день его искала, лошадь потеряла!
– Не будем ругаться? – предложил Летодор, крепко прижимая к себе вырывающуюся наемницу.
– Так уж и быть, – снисходительно прошипела она, успокоившись. – О, теперь-то мне ясно, чем здесь так воняет…
– Ага. А представь, как он вонял, когда был целым, – усмехнулся ведьмак. – И ты еще не знаешь, где было его слабое место.
– Где?
– Тебе не понравится, поверь!
– Отвечай!
– Ты бы назвала это органом для вступления в союз…
– Ах ты!..
Они посмеялись.
– Хочешь, я унесу его башку подальше отсюда? – предложил Летодор.
– Нет, я потерплю, – вздохнула Джиа, прижавшись щекой к его плечу. – Не уходи. Пожалуйста.
Он улыбнулся, вглядываясь в ее дикие зеленые глаза, склонился к лицу так низко, что уже ощутил тепло губ и услышал, как быстро забилось ее сердце. Но в последний момент девушка отвернулась.
– Прости, – еле слышно проговорила она. – Может, твоя идея не так уж и плоха. Но… Позволь мне привыкнуть к тебе.
– Хорошо, – прошептал Летодор, нежно касаясь губами ее виска.
Ночь выдалась прохладной и светлой. Луна шла на убыль. Стрекотали ночные насекомые, где-то вдалеке ухала сова. Уставшие, но нечаянно счастливые, они погрузились в спокойный и глубокий сон, крепко прижавшись друг к другу.
14. Секрет любви
В одном королевстве жила-была девочка. И однажды решила она навестить бабушку в соседней деревне. Собрала девочка корзинку пирожков румяных, надела красный плащ и отправилась в гости.
Но выбрала она самую короткую тропинку сквозь лес, да и заблудилась. Присела тогда девочка на пенек, стала плакать да горевать. Услышали ее плач древесные лисы и сжалились над девочкой.
Спустились лисы по ветвям, словно тени, и показали ей особенную лисью тропку. Утерла девочка слезы, встала на эту тропку и через десять шагов оказалась уже у избушки бабушки.
«Безымянные сказки»
День выдался погожим. Легкая голубая дымка окутывала испещренные виноградниками холмы и далекие горы за ними. Высокие дома и башни города сияли белизной. Отражая солнце небесное, сверкали тысячи солнц рукотворных: узкие золоченые купола и шпили храмов, величественные соборы для молений высокородных господ и более скромные часовни – для простых горожан. Храмы украшали каждую улицу города, прятались в зелени парков и скверов.
Самторис был великим городом, средоточием духовной власти, самим сердцем ордена Единого. Главный храм располагался на самой вершине горы. И вид, открывавшийся из окон его башен, был поистине великолепным. Однако сегодня даже эта прекрасная картина не могла исцелить омрачения души Верховного жреца. Если бы кто-нибудь увидел его сейчас, в часы тяжелых раздумий, то сильно удивился бы разительным переменам в образе священнослужителя.
Дэ́рей Сол
