Полузвери (СИ) - Татьмянина Ксения Анатольевна

— Куда мы едем? Учти, никто из нас жить в тюрьме не собирается, ни я, ни золотинка.

Лёна сидела впереди рядом с Нольдом и стала опасливо приглядываться к тому, что за окном — мы объезжали столицу по обводному шоссе и к центру никак не заворачивали.

— Вот стукнет вам обоим по восемнадцать, тогда и выпустим. А пока цыц. — Он улыбнулся. — Не волнуйся, все временно, пока разберемся от кого нужно прятаться, а от кого нет. От жизни не отрежем, снабдим телефонами и деньгами, но, если куда пойдете, предупреждать обязательно.

Я уже угадывала куда едем — к песочнику. Как и планировалось, чтобы Злата, если умеет, успела спасти.

Хана тепло обняла меня и приветливо кивнула всем, кого знала и кого нет.

— Проходите, я все приготовила, и две спальни, и завтрак, и прибраться получше успела.

— Девушки, тут пока и ночевать будете. — Объяснил Нольд. А мне дополнил: — Твоих подруг тоже изолировали. Вариту забрал Фортен…

И вовремя замолчал. Только теперь мне в голову стрельнула догадка, что та, кого Злата обозвала «лохудрой» — Элен! Кому еще это быть, если он привез ее в свой дом, всех прочих он «водил» на другую квартиру.

— Злата, здесь есть человек, и он умирает…

— Чувствую уже. — Перебила та. — Предсмертие сужается. В какой он комнате?

Хана показала на дверь. Троица пошел за дочерью, я и Нольд тоже на месте не остались.

— Он под лекарствами, спит.

— Привет, умирающий!

Мужчина открыл глаза. Не спал, но близко к тому — в полузабытьи от мощных обезболивающих.

— Не знаю кто ты, но раз друг, и я уже здесь…

Троица крякнул, и весь подался вперед, но девочка успела сделать то, что должна была. Обняла ладонями голову Аарона и поцеловала в губы. Крепко, по-настоящему чувственно, приоткрыв тому рот! Смотрелось диким, что Злата далеко не молодому и очень нездоровому дядьке прямо языком туда залезла, с придыханием и нежеланием отрываться! Мы все задеревенели от зрелища, Троица вообще был в ужасе больше всех!

— Доченька, что ты… зачем ты?..

Девушка отпустила песочника и выпрямилась, сияя золотыми глазами, чуть-чуть покривилась от неприятного вкуса, но все равно была равно заметно счастливая и довольная. Утерлась ладонью и спросила, как ни в чем ни бывало:

— Вам тело нужно для похорон?

Только Нольд отрицательно мотнул головой. А Злата, осмотревшись, взяла со столика пинцет и проткнула мужчину, как шарик. Он распылился прахом в то же мгновение. Простыня опала, кровать опустела, оставив только бинты и шины…

— Все, пошли есть. А ты, — она ткнула в меня пальчиком, — обещай не смеяться. Я не виновата, что это опять мужик! И я не виновата, что они все голые!

Она только это сказала, как на плечах обрисовались крупные руки духовного трупа. Хана, которая тоже успела заметить проявление, вскрикнула и вскинула ладони к лицу.

— Что происходит?

Обычным людям не видно, как на маленькую, субтильную не по возрасту, девчонку наваливался невесомый мужчина — голый и лысый. Устроился на узкой спине, уложил спящую голову на плечико. Ноги еще секунду назад призрачно невидимые, обрисовались подогнутыми к полу — разница в росте слишком большая. Злата прошла мимо всех на кухню легко, не чувствуя веса «паразита» — его, веса, и не было по сути, и повторила:

— Только не ржать.

Мне и Хане не до смеха! Это поразительно во всем! Так вот как Смерть убивает и возвращает к жизни! Духовный труп… но как это работает? Как он оживет и материализуется? Аарон не помолодел, но выглядел здоровым, целым, даже прилично мускулистым!

Нольд тронул меня за локоть, шепнув:

— Что ты видишь?

— Духовное тело песочника. Думаю, Злата теперь с помощью регенерата и своих ресурсов, или еще чего, будет… выращивать… отращивать…

— Не буду я его выращивать, гадость какая. Возрождать! — Та прекрасно слышала мое бормотание и возмущенно поправила из коридора. — А когда все некроманты вернутся к исконным способностям, представляете, как мы будем спасать смертельно больных? Вот так нас начнут ценить и уважать!

Парис сам позвонил и назначил встречу — сегодня, в «Науке», не у себя.

Никто настоящей подлости от него не ждал. После повторного подробного рассказа Златы о нем — уже Нольду, Троице и Вилли, Нольд удивился, но не встревожился. Не увидела на его лице и тени от нехороших чувств или подозрения. Многое вставало на свои места, но еще не до конца прояснялась вся ситуация, а я при посторонних пока не хотела вклиниваться, дополняя картину — о заговоре Хельги и Париса по скрещиванию своих потомков. И Злата Яна не упомянула. Ни слова про «нареченного». Ни слова про «предназначенного судьбой».

Оставив Хану и девушек в квартире, поехали на встречу — даже Троица, хотя ему очень хотелось остаться и побыть с дочерью подольше. Ян, которому Нольд позвонил и сжато выдал новости, бросил все и добирался до «Науки» отдельно.

Такое не пропустить…

Кто он на самом деле? Тот самый, живущий уже несколько столетий подряд? Бессмертный? Тогда почему ему не тридцать лет, как думает секта? Кости черепа — останки другого исконного некроманта, о которых только сказка и осталась?

— Мне плевать, что так не бывает, Троица. — Нольд ответил на пространные вопросы последнего. — Я поверю во что угодно, если тому есть доказательства. Морс, не Морс. О целях Париса я хочу знать больше, чем о его сущности. Кости здесь?

Троица кивнул и хлопнул себя по нагрудному карману. Едва приехали, я хотела улучить минуту и увести Нольда на разговор без свидетелей, но как-то не вышло. Хотела рассказать заранее о том, что Хельга тоже причастна, но не получилось эту минуту выкроить.

Парис объявился вовремя — точно в полдень, и зашел в комнату без стука.

— Ну, привет. — Бросил Ян. — Дождались второго пришествия. Снизошел.

Сказал, а я поняла, что «снизошел» не далеко от правды: Парис прямо с порога оглядел нас всех с нескрываемым высокомерием и даже презрением. Он не изменился внешне, но с лица слетела маска притворного равнодушия к людям команды, темно-карие, будто даже с каплей красного, глаза отразили надменность и холодность.

Мне понравилось, что не проняло никого. Северяне само собой, но даже Вилли, самый простой человек из нас, стоял уверенно и смотрела на некроманта спокойно. Не бог в комнате, не инферно, а если и Морс — то не для всех и Великий.

Нольд спросил:

— Объяснишь в чем дело? Почему раньше не говорил — кто ты?

Парис процедил:

— А кому говорить? Вы сами кто? — Обвел нас по очереди взглядом, тыкая пальцем, и начав с меня: — Девка, едва дотянувшая до чести называться некроманткой, жалкая и бесхребетная моя тень.

Указал на Нольда:

— Недоживотное и недочеловек, слабак и в том и в другом, возомнивший себя вожаком.

Потом на Яна и Троицу:

— Трус, боящийся истинной своей природы… Вшивый интеллигент, искупающий грехи и придумавший себе образ доброго дяди.

А как только обернулся к Вилли, не сдержал и гримасы:

— И самый отвратительный представитель человеческого рода — мужеложец и тряпка, задирающий хвост перед…

И Нольд, и Ян успели яростно дернуться, не стерпев последнего оскорбления — самого младшего и уязвимого своего друга. Вилли был к обидчику близко и… он со всей силы двинул тому в лицо! Удар вышел смачный, с хрустом — Парис всем телом качнулся на шаг назад, запрокинув голову.

— Это… что еще…

Все уставились на Париса. Тот в ответную драку не кинулся, выпрямился и предстал перед нами без четверти лица. Скула, висок, часть глазницы — отсутствовали, а края раны бескровно рассыпались прахом — иллюзию сбил удар.

— Костей недостает, регенерат залечить не может поэтому. — Он заметил спокойно, будто до этого минуту назад не смешивал нас с грязью, поливая презрением. — Верните то, что мое по праву.

Троица помедлил, но потом достал из внутреннего кармана пластиковую коробочку. Парис выудил два осколка, приложил их куда следует. Для целого не хватило, и прах, той же природы, что создавал иллюзию тел зомби, вернул «маску». Живую часть от поддельной — не отличить!