Это безумие, детка (СИ) - Аваланж Матильда
Границы пятна быстро увеличивались.
– Ну, с некоторых пор мой папочка в этом весьма поднаторел. Я прямо не ожидал от его ищеек такой прыти, – заметил Леоне, прикоснулся к пятну, и лицо его исказила гримаса. – Ты, смотрю, ему звонить собралась, куколка? Можешь, конечно, но учти, что я прикончу тебя раньше, чем он приедет и свалю отсюда… В таком состоянии будет сложновато, но я справлюсь – и не сомневайся. На данный момент времени я не собираюсь видеться со своим сиятельным родственником и сделаю все, чтобы эта встреча не состоялась. Даже если придется тебя убить. Уж прости, куколка.
– Ты не убьёшь меня, – покачала головой Роэл, не отводя от него долгого взгляда, и положила телефон обратно на тумбочку. – А я не стану никуда звонить, Гаспар.
Леоне повернул к ней голову и в его мутных зеленых глазах что-то промелькнуло. Что-то, похожее на удивление и…
Девушка решительно подошла и, присев на край постели, стала расстегивать его рубашку. Рана на левом боку выглядела на редкость паршиво – хоть и была небольшой по площади, но очень глубокой. Кусок кожи с частью татуировки был выжжен, обугленные неровные края раны чуть дымились. Так что один из вытатуированных воронов напрочь лишился своей головы, на месте которой теперь зияло месиво из порванных мышц.
– Чем тебя так?
– Помнишь серебряный пистолет, из которого ты в меня целилась? – невнятно спросил Леоне.. – Личное изобретение папаши. Он имеет власть над металлом и неуязвимость к упырям, так что… Постарался, чтобы было чем прикончить родного сына.
Роэл осторожно стащила с Гаспара пропитавшуюся кровью рубашку и принялась промывать рану. Поначалу руки дрожали – она боялась причинить ему боль, но затем успокоилась и действовала уверенно и отстраненно. В довершение наложила на рану повязку, обмотав его торс бинтом так туго, насколько хватило силы. Но, кажется, это не помогло – на белой марлевой поверхности практически сразу появилась кровь, очень быстро его пропитав. Выглядел Леоне откровенно плохо – на лбу выступила испарина, и дышал он с присвистом. Яркие зеленые глаза Гаспара померкли, точно их затянуло какой-то мутной пленкой.
– Гаспар… – Роэлпротянула руку к его раскаленному лбу, не решаясь прикоснуться, но затем отвела прядь его мокрых волос.
– Куколка… – Леоне поймал ее за запястье и сжал так крепко, что девушка едва сдержала стон. – Дуй в магазин и купи мяса. Только не свинину и не говядину! Какую-нибудь косулю, пристреленную два-три часа назад. Сердце давай!
– У нас в магазине такое не продают… – нерешительно сказала Роэл. – Да и вечер уже…
– В Харви Николс езжай, – раздраженно перебил Леоне. – Такси возьми. Давай, куколка, давай, шевели своей красивой задницей! Впрочем, если хочешь, чтоб я сдох, можешь и не торопиться.
Харви Николс был VIP-магазином для элиты в центре Буковеня, где продавались продукты экстра-класса. От ценников Роэл поначалу пришла в легкий ступор, но затем вспомнила, что Гаспар дал денег и ее отпустило. В мясном ряду Роэл, к своему огромному удивлению, углядела освежеванную тушу лани. Целиком она ее покупать не стала, потому что просто не утащила бы. Взяла вырезку, сердце убитого сегодня утром в лесах под Буковенем животного ей так же любезно продали и завернули.
При виде девушки с огромным фирменным пакетом, который она еле-еле дотащила, Гаспар приподнялся. Зрачки его сузились, а ноздри затрепетали.
– Иди-ка, прогуляйся, солнышко, – велел Леоне, даже на нее не глядя. Его целиком и полностью занимал пакет с мясом.
Ничего не говоря, Роэл захватила жакет, и, закрыв Гаспара в собственной квартире на ключ, вышла в сумерки. Прохладный вечерний воздух немного охладил разгоряченные щеки. Под ходьбу хорошо думалось, это успокаивало и отвлекало от навязчивой мысли, что она окончательно и безоговорочно спятила. Ведь с замочком Маттиоли она может не подчиняться ему… Почему тогда подчиняется? Укрывает? Покупает ему мясо?! Но размышлять над этим не хотелось, поэтому Роэл купила себе большую мороженку и, в целом, очень приятно провела время. Она бы прогулялась и подольше, если не начался дождь.
Когда вернулась, Гаспар спал на ее диване. Дышал при этом ровно и спокойно, а лоб на ощупь казался холодным (что, наверное, было хорошо). Фирменный пакет Харви Николс бесследно исчез вместе со своим содержимым. Роэл не нашла его даже в мусорке.
Девушка бросила жакет на кресло и на цыпочках двинулась в ванную.
– Ляг со мной, – совершенно не сонным голосом попросил Гаспар. – Не бойся. Я не сделаю тебе ничего плохого. Просто ляг рядом, Роэл…
Она опешила – впервые он назвал ее по имени, и в его устах оно прозвучало так мягко, так напевно… Быть может, сейчас она совершает самую большую ошибку в своей жизни, но… Роэл подошла к Гаспару и осторожно опустилась рядом. Ответив на его обьятье, прижалась лбом к его ребру, чувствуя под пальцами прохладную гладкую кожу, нашла его пальцы и переплела со своими. От него пахло кровью. Кровью и холодом, но этот запах не был противен – он показался даже родным. И в то мгновение, прижатая к его сердцу, Роэл впервые за всю жизнь почувствовала себя на своем месте. Поняла, что высшее для нее счастье – уснуть рядом с ним, не размыкая объятий, под звуки дождя и далекой грозы.
– Эй, куколка, спишь? – уже в полудреме услышала Роэл голос Гаспара. – А чего там болтал докторишка? Правда, что перед тем, как разбиться на своем «Жуке», ты видела ламию?
– Ну, он считал, будто я помешалась на почве любви к тебе и мое сознание так тебя спроецировало. И все мои кошмары – следствие той самой любви, – сонно пробормотала Роэл и покрепче к нему прижалась.
Но поспать Гаспар не дал – вместо этого сильно, даже грубо принялся тормошить девушку.
– Расскажи, что тебе снилось, куколка! Это важно!
– Мне снился… снился ад, Гаспар, – тихо проговорила Роэл, вглядываясь в темноте в его лицо.
Он выслушал ее – от первого до последнего слова. Про неживую девушку в кабинке туалета с разведенными ногами, меж которых сочилась кровь. Про все эти страшные психоделические сны о мире с багровыми небесами и о обсидиановом дворце, в недрах которого отвратительный толстяк насиловал и пожирал жертв Водолея, обреченных на вечные муки молодых красивых девушек, которые не могли умереть, потому что уже были мертвы. Про черного козла с глазами, похожими на вишни, возникшего перед ее капотом и будто свитого из тумана. Про жуткие фотографии, показанные Егишем и про статьи в старых газетах. А еще про слепую женщину из лечебницы Святого Трифона, которая переливала компот из стакана в стакан и говорила: «Я хочу найти свою дочь».
– Вот что, куколка, завтра ты соберешь вещи и уедешь из города, – сказал Гаспар, прервав долгое молчание, которое воцарилось после ее рассказа. Впервые в его тоне не было всегдашней дурашливости или насмешки. Впервые он был предельно серьёзен, и от этого стало страшно. – Купишь билет на самолет, улетишь на другой конец земли и никому, слышишь, никому не посмеешь сообщить, где ты прячешься.
– Но Феб Дюпон сказал, что это мои галлюцинации! – голос подвел Роэл, и она долго не могла выговорить последнее слово.
– Феб Дюпон был идиотом, куколка, – Гаспар поднялся и, ковыляя, подошел к распахнутому окну, за которым шелестел дождь. – Мне нужно поговорить с отцом.
– Что?! Но ты же говорил, не собираешься с ним видеться…
– Все изменилось. Демонам строжайше запрещено здесь появляться. Ламия в Буковене – это слишком серьёзно, – не оборачиваясь, проговорил Гаспар. – Насколько я в курсе, Мамона – полный дегенерат и личного гарема ему не положено, но, кажется, сынок дьявола решил пойти против запрета папочки. Если ламия действительно вот уже несколько лет с помощью воды утаскивает души девушек в ад, чтобы они там развлекали своего жирного господина, Константин должен знать. Эти придурки полицейские ловят человека-амфибию и еще двадцать лет ловить его будут, а тем временем один из самых сильных демонов ада уже здесь. Это нарушает действующий порядок вещей и все договоренности, которые существуют между землей и адом. Это может привести к катастрофе.
