Кира Касс - Единственная

Тот, хотя и был полностью в курсе дел, сохранял полное спокойствие.

— Десятилетиями мы пытались заключить с итальянцами союз, а тут вдруг итальянская королевская семья ни с того ни с сего приглашает нас нанести им визит. Однако, — король вгляделся в письмо и пробежал его глазами в поисках нужного места, — а, вот оно. «Для нас будет огромной честью, если ваше величество с семьей удостоит нас своим посещением, и мы выражаем надежду, что леди Америка сможет сопровождать вас в путешествии. После знакомства со всеми девушками Элиты мы не представляем в качестве преемницы королевы никого более подходящего, нежели она». — Король вновь посмотрел на меня. — Что ты с ней сделала?

Поняв, что самого страшного удалось избежать, я слегка расслабилась:

— Я всего лишь старалась быть любезной с принцессой и ее матерью, когда они гостили у нас. Я и понятия не имела, что так им понравилась.

Король Кларксон закатил глаза:

— Ты ведешь какую-то игру. Я наблюдал за тобой. Ты здесь явно с какой-то целью, и эта цель определенно не он.

При этих словах Максон взглянул на меня. Лучше бы мне не видеть промелькнувшего в его глазах сомнения.

— Это не так! — покачала я головой.

— Тогда каким образом девушка без средств и без связей могла добиться для нашей страны того, чего мы пытались достичь много лет? Каким образом?

В глубине души я знала, что он упускает некоторые факты. С другой стороны, это Николетта предложила мне свою помощь, это она спросила, может ли оказать какую-то поддержку делу, которое считало правым. Если бы он обвинил меня в чем-то таком, в чем я действительно была виновата, его повышенный тон был бы пугающим. Сейчас же он прозвучал для меня по-детски.

А потому я спокойно ответила:

— Вы же сами поручили нам развлекать иностранных гостей. В противном случае я никогда не познакомилась бы с этими женщинами. И это она написала письмо, в котором приглашает меня приехать. Я не напрашивалась в гости. Может, если бы вы были более приветливыми, то давным-давно заключили бы союз с Италией.

Он поднялся во весь рост:

— Думай. Что. Говоришь.

Максон обнял меня за плечи:

— Пожалуй, тебе лучше уйти, Америка.

Я с радостью поспешила к двери, горя желанием оказаться где-нибудь подальше от короля. Однако это явно шло вразрез с его планами.

— Стой! Я еще не все сказал! — рявкнул он. — Их письмо меняет положение дел. Мы не можем аннулировать Отбор, рискуя вызвать недовольство итальянцев. Они обладают большим влиянием. Если они будут на нашей стороне, это откроет для нас множество дверей.

Максон кивнул, совершенно не расстроенный. Он и так не собирался отправлять нас по домам, но мы должны были подыгрывать королю, чтобы он считал, что управляет ситуацией.

— Поэтому нам придется затянуть Отбор, — заключил он. У меня упало сердце. — Нужно дать итальянцам время свыкнуться с другими вариантами, чтобы они не оскорбились. Пожалуй, нужно запланировать поездку туда на ближайшее время, дать возможность блеснуть всем остальным.

Вид у него был такой самодовольный, такой гордый своим решением. Интересно, как далеко он зайдет? Подготовит Селесту? Или организует приватную встречу Крисс и Николетты? Пожалуй, он вполне может попытаться выставить меня перед итальянцами в невыгодном свете, как сделал это на Осуждении. С него станется. Если он пойдет на все, но не афишируя свою к этому причастность, не думаю, что у меня много шансов.

А если отвлечься от политической стороны, больше времени означает больше возможностей опростоволоситься.

— Отец, я не уверен, что подобное решение что-то даст, — вмешался Максон. — Итальянки уже знакомы со всеми кандидатками. Если они выказывают предпочтение Америке, то, должно быть, они нашли в ней что-то такое, чего нет в остальных. Ты не сможешь заставить их.

Король пригвоздил Максона ядовитым взглядом:

— То есть ты готов объявить о своем выборе прямо сейчас? Отбор окончен?

Сердце у меня перестало биться.

— Нет, — ответил Максон таким тоном, будто одна мысль об этом была нелепой. — Я просто не уверен, что ты предлагаешь верный путь.

Король Кларксон подпер подбородок ладонью и перевел взгляд сначала с Максона на меня, потом обратно, словно мы были уравнением, которое он никак не мог решить.

— Она должна доказать, что ей можно доверять. А до тех пор ты не можешь ее выбрать, — непререкаемым тоном произнес он.

— И каким образом ты предлагаешь ей доказать это? — осведомился Максон. — Что именно она должна сделать, чтобы ты удовлетворился?

Король сдвинул брови. Судя по всему, вопрос сына его позабавил. После непродолжительного размышления он вытащил из ящика тонкую папку:

— Даже не принимая во внимание твою недавнюю выходку в эфире «Вестей», в последнее время между кастами начались небольшие трения. Я хотел найти способ… немного утихомирить недовольных, но мне пришло в голову, что такой свежий, молодой и, не побоюсь этого слова, популярный человек, как ты, может справиться с этим лучше, чем я. — Подвинув ко мне папку, он продолжил: — Похоже, народ прислушивается к твоим песням. Быть может, ты споешь для них одну моего сочинения.

Я раскрыла папку и принялась читать:

— Что это?

— Кое-какие официальные объявления, которые мы планируем сделать в ближайшее время. Нам, разумеется, известен кастовый состав каждой из провинций и входящих в них муниципалитетов, так что тексты будут разосланы с учетом специфических местных особенностей. Чтобы их поддержать.

— Что там такое, Америка? — спросил Максон, озадаченный словами отца.

— Это что-то вроде… рекламы, — ответила я. — Призывы быть довольными принадлежностью к своей касте и избегать близкого общения с представителями других каст.

— Отец, что ты затеял?

Король непринужденно откинулся на спинку кресла:

— Ничего особенного. Просто пытаюсь утихомирить волнения. В противном случае к тому времени, когда я передам власть в твои руки, тебе придется иметь дело с восстанием.

— С чего бы это?

— Низшие касты имеют тенденцию время от времени выходить из повиновения, что вполне естественно. Но мы должны подавлять недовольство и пресекать идеи захвата власти без промедления, а иначе они объединятся и развалят наше великое государство.

Максон смотрел на отца, все еще не до конца осознавая смысл его слов. Если бы Аспен не просветил меня относительно сочувствующих, я сейчас тоже недоумевала бы. Король собирался пустить в ход принцип «разделяй и властвуй»: сначала заставить касты быть благодарными за то, что имеют, даже если с ними при этом обращались как с грязью, а потом убедить их не общаться с теми, кто принадлежит к другим кастам, чтобы лишить их возможности составить представление о положении дел за пределами их собственной касты.