Евдокия Филиппова - Посох Богов
— Почему?
Красавица замолчала, нахмурившись, потом неуверенно произнесла:
— Мне приснился плохой сон.
Она опустила прекрасные синие глаза, словно смущаясь тем, что сказав это, выдала привязанность к господину.
Лавиний улыбнулся, присел рядом и обнял её за плечи, стараясь успокоить:
— Прогони печаль из сердца, избавь душу от страха, Танаквиль, ведь это ненадолго. Через декаду-другую я вернусь.
Танаквиль снова встрепенулась:
— Тебя не будет так долго?
Затем, словно решившись, она крепко взяла его за руку.
Улыбка мгновенно сошла с лица римлянина. Внезапная вспышка, и он увидел…
…Серое небо над пустым дворцом. Ветер уныло свистит в жёстких колючих кустах и кружит по двору, подбирая на ходу сухую листву. Мраморные статуи тускло мерцают из глубины сумрачных аллей сада. Он стоит у порога собственного дома. Но почему же никто не приветствует его и не предлагает вина с дороги? Он входит в распахнутые настежь двери. На лестнице из прекрасного нумидийского мрамора, по которой он поднимается, разбросаны знакомые вещи. Полированный чёрный мрамор пола мрачно блестит в косых лучах солнца, с трудом пробивающегося через свинцовые тучи в распахнутые окна. Прекрасная мраморная статуя Танаквиль с цветочной гирляндой в руках разбита и валяется на полу. Сердце Лавиния громко колотится, из груди вырывается отчаянный крик:
— Танаквиль! Танаквиль!
Он бежит на второй этаж, туда, где её покои.
Пурпурное покрывало Танаквиль брошено на пол. Ручное зеркало, веер, шёлковый зонтик от солнца, драгоценный пояс, булавки, ожерелья, браслеты и перстни, гребни и нимбы, вышитые золотом ленты для волос, всё разбросано в страшном беспорядке… Сундук, некогда заполненный её вещами, раскрыт и зияет чёрной пустотой. Всё вокруг Лавиния мгновенно почернело. Танаквиль в доме нет!
Лавиний понимает, что произошло непоправимое и кричит:
— Танакви-и-иль!..
И приходит в себя.
Всё, что он видел, было ярко, как наяву. Потрясённый Лавиний встал.
— Останься, Марк, — ещё раз попросила Танаквиль, но уже отпустив руку господина.
— Но… я не могу ослушаться приказа царя и сената… Скажи мне, Танаквиль, ты прорицательница? Ты смотришь на звёзды, звезда моя, и показала мне то, что будет?
— Я не пририцательница, не пифия и не нимфа, вещающая царям смертных. Но я знакома с Etrusca Disciplina, сводом знаний, правил и системой предсказаний, и с Libri Haruspicini, Libri Acherontici, Libri Ostentarla, Libri Tagetici. Таинство желаний Богов — вот главное для этрусков. Боги посылают нам бесконечный поток знаков, событий и явлений повседневной жизни, истолковав которые, можно всё повернуть в нужное русло. Мы обязаны знать волю Богов, уметь толковать предзнаменования, ведь с их помощью Боги сообщают нам свои пожелания. Возможно, ты путаешь меня с гаруспиками, Марк. Но я не владею техникой гаруспиков. Я просто… вижу… знаю… Не могу тебе объяснить всего. Увы, никто не может точно сказать, что будет. Но то, что я ты видел сейчас, может случиться, если ты завтра уедешь.
Изумлённый Лавиний смотрел на девушку, словно видел её впервые.
«Она знает так много, значит должна знать, что может случиться со мной, если я не поеду! Тулл Гостилий молод и храбр, его воодушевляют бранные подвиги. Молодой царь считает, что государство, ведущее мирную жизнь, ослабевает и утрачивает военную мощь. Он повсюду ищет предлогов для того, чтобы начать войну. Разве она может знать…» — горько подумал он.
Но Танаквиль знала. Она знала многое из того, что не дано было знать другим. Она знала, почему Этрурия уже погружается в воды истории.
Не по воле простого купца, среди других рабов продавшего девушку с царским именем и красотой богини. Разве мог Полидеукес знать, что жезл, найденный среди прекрасных этрусских ваз букерро в кованом сундуке, принадлежащем этой девушке, был не просто символом царского рода Танаквиль, а знаком власти куда более могущественной, чем власть земных царей. Увозя его, вряд ли именно он, Полидеукес, изменил ход истории. Но, тем не менее, именно в его караване Жезл снова отправился вместе со своей хранительницей на север.
Веления Богов — закон для этрусков. В пророчестве нимфы Вегойи, открытом Аррунсу Вельтумну, царю Клузия, было сказано: «Когда Юпитер заявил о своих правах на землю Этрурии, он установил разделительные межи и приказал мерить землю. Зная людскую жадность, он хотел, чтобы все было определено межевыми столбами. Если однажды кто-нибудь, движимый алчностью уходящего восьмого века, пренебрежёт благами, дарованными ему, и возжелает чужого, люди умышленно посягнут на эти столбы, сдвинут или переставят. Но тот, кто прикоснётся к ним и переместит, дабы расширить свои владения и уменьшить чужие, совершит преступление и будет наказан Богами. Переместивших межевые столбы поразят страшные болезни и раны. Затем землю будут часто сотрясать бури и ураганы, и она пошатнётся. Урожаи будут заливать дожди, и бить град, сушить зной и губить ржа. Среди народа начнутся распри. Знай, что таково будет наказание за совершённое преступление. Замкни наши заветы в сердце своём».
Боги установили чёткие ограничения относительно продолжительности жизни этрусского народа.
Она составила десять веков.
Боги никогда не позволяли забывать ни об их могуществе, ни о власти судьбы. Каждый переход в новый век сопровождался яркими предсказаниями, словно внезапный удар молнии среди ясного неба.
Как бы там ни было, но с эпохи Вилланова до исчезновения этрусского языка и искусства прошло именно десять веков. Этрурия просуществовала столько, сколько отвели ей Боги.
Откуда было знать римскому патрицию Марку Лавинию Флаву, что девушка-рабыня из Этрурии посвящена в древнейшие мистерии и обладает даром предвидения! Он всё равно не смог бы изменить ход истории, но если бы он послушался совета Танаквиль, она бы осталась с ним и сделала бы его счастливым. И она сама, и её дар принадлежали бы ему. И Риму. Риму с его великолепными постройками, форумами, дворцами и храмами, акведуками и дорогами. Если бы он внял её мольбам, она не была бы похищена из его дома киммерийцами, совершавшими набеги на Римские земли, и не была бы увезена в страну, где всегдашний сумрак и туман. Как знать, может быть, эти набеги совершались с одной лишь целью, найти то, что приблизит их к Богам?
Глава 19. Стрела скифа
Как ветер мчалась Арита по степи на самом быстром в мире коне. Сухие комья земли вылетали из-под копыт скакуна. Длинные косы змеились по спине киммерийки. Ветер, сухой и горячий, обжигал лицо. Она заметила, как молодой беркут, блеснув шёлковым оперением, взметнулся справа от неё и полетел рядом, западая то на правое, то на левое крыло.
