Медиум ведет расследование - Екатерина Н. Севастьянова
Хотя лично я не понимаю, как люди могут навредить сумраку, если о нем никто не знает и попасть туда практически нереально. Только верховные демоны могут провести в сумрак смертного человека.
— И много там живет демонов?
— В сумраке?
— Да.
Немало.
— Миллиарды, наверное, — предположила я. — Точно не знаю. Сумрак — полноценный мир, такой же, как и наш.
— Да уж… — пробормотал Альтер, — хм… Погоди-ка! А если демоны утащили меня в сумрачный мир и там убили, то…
— Это невозможно по ряду причин, — перебила его. — Во-первых, все переходы из реального мира в сумрачный фиксируются, так что о тебе знали бы и Найджел, и Габриель. Во-вторых, люди, которые умирают в сумраке, не становятся призраками, они просто исчезают. И, в-третьих, сумрак для демонов — родной дом, святая святых и прочее. Они предпочитают бесчинствовать в реальном мире и не тащить проблемы в свой дом.
— Понятно. — Альтер хмыкнул. — Это надо хорошенько обдумать… Жаль, выпить не могу.
И он снова замолчал, удивляя меня. Правда, ненадолго.
— А что с твоей кровью? — спросил через несколько минут, когда я уже полностью избавилась от собачьего аромата и принялась вытираться полотенцем.
— А что с ней? — не уловила я суть вопроса.
— Зачем правителю сумрака и этому маньячине Найджелу нужна твою кровь? — допытывал Альтер, видимо пытаясь докопаться до сути. — Я так и не понял. Если демоны — это не то же самое, что вампиры.
Не то же самое.
— В моих венах течет древняя сила связующих мира духов и людей. Каждый глоток моей крови дарует демонам могущество, бессмертие, неуязвимость, прилив магии и много-много чего еще, за что они готовы драться друг с другом и убивать. В свое время каждый демон желал обладать мной. Я единственный медиум двадцать первого века, а значит, единственный источник дополнительной силы, а демонам нужна сила, особенно правителям.
— Но в итоге тобой обладает Габриель и периодически Найджел? — сказал Альтер с презрением… надеюсь, что к ним, а не ко мне, а то по его интонации непонятно.
— Да, — подтвердила я безрадостно.
Альтер подошел к душевой кабинке — я увидела его приближающуюся тень — и тихим голосом спросил:
— Они причиняют тебе боль?
И снова личные вопросы? Прекрасно.
Я нехотя ответила:
— Они демоны… Причинять боль в их природе. Найджел, как правило, делает это не специально. Он самое хитрое и лицемерное существо во вселенной, но при этом он лучше и добрее большинства демонов.
— А Габриель?
Меня всю передернуло.
— Габриель очень жесток.
— К тебе?
— Ко всем без исключения.
— М-м… Почему же ты не сбежишь?
— От кого? — изумилась я. — От Габриеля?
— Конечно! — Альтер на эмоциях всплеснул руками, отбрасывая тень на простыню. — Зачем тебе быть с демонами, если они жестокие насильники?
— Все не так просто, как ты думаешь.
— А по-моему, проще некуда. Если тебе причиняют боль — беги. Купи новые документы и линяй из страны туда, где тебя не найдет ни Найджел, ни Габриель. Меня, конечно же, возьми с собой — этот вопрос даже не обсуждается.
Я засмеялась.
— Чего смешного? — оскорбился Альтер.
— Ты не понимаешь, о чем говоришь.
Единственное существо, благодаря которому я до сих пор дышу, — это Габриель. Зачем мне от него сбегать? Я не самоубийца.
— Ну так просвети меня, — попросил Альтер.
Ладно! Все равно не отстанет, пока не узнает правду, а возвращаться к этому вопросу я больше не хочу.
— Сперва я выйду из душа.
— Выходи, — благородно позволил он.
Обмотавшись полотенцем, я выбралась из душевой кабинки. Альтер тут же впился заинтересованным взглядом в мои обнаженные ноги, руки, плечи, ключицы… мигом изучил каждую часть тела, не скрытую полотенцем, и остановил свой любопытный взор на груди.
Я нахмурилась.
— На что ты смотришь?
Он сально улыбнулся.
— На тебя.
— А по-моему, на мою грудь…
Озабоченный гад даже не смутился.
— И что? Я провел в одиночестве полгода. Теперь женское тело притягивает мой взгляд намного сильнее, чем прежде. Хотя и прежде притягивало очень сильно.
— Я не в твоем вкусе, — злорадно напомнила ему, — так что отвернись. Мне нужно одеться.
Он покачал головой.
— Я уже начинаю сомневаться…
— В том, что мне нужно одеться?
— В том, что ты не в моем вкусе, — озадаченно проговорил он, будто и правда начал в этом сомневаться.
Но зато я не сомневалась и любезно поделилась с ним своим мнением:
— Я более чем уверена, что в твоем вкусе исключительно длинноногие сисястые барышни с роскошными волосами и непревзойденными познаниями в сексе.
Альтер поморщился, а я продолжила:
— Какая жалость, но я не подхожу ни под один из этих пунктов со своими «короткими ножками» и невинной кровью. Так что отворачивайся!
Альтер сложил руки на груди, явно недовольный моими выводами, но все же отвернулся, встав ко мне спиной. Я быстро начала напяливать чистую одежду.
— Мне нравятся твои волосы… — неожиданно произнес он.
Я непроизвольно взглянула на себя в зеркало. Непослушные русые волосы торчали во все стороны, как копна мокрой соломы на голове.
— Правда, что ли? — съязвила я.
Альтер кивнул.
— И глаза, — добавил он на полном серьезе. — Они у тебя красивые, очень необычные. Ярко-бирюзовые. — В его голосе послышалась улыбка. — Редкие.
Я даже забыла, что мне нужно одеваться, так и замерла в одних трусах, обалдев от его слов.
— Ух ты, — я вернулась к одеванию, опомнившись, — да ты, оказывается, романтик.
Он усмехнулся.
— А ты, видимо, совсем не умеешь принимать комплименты.
— Мне их не часто говорят.
— Да?.. А что тебе говорят часто?
Какой-то странный вопрос.
— Что я чокнутая дура и мне пора лечиться.
Спина Альтера напряглась.
— Люди бывают злыми, — сказал он. — Не слушай их.
Я иронично фыркнула.
— Несколько часов назад ты и сам говорил, что я сумасшедшая. Уже забыл?
— Люди бывают злыми, — повторил он настойчиво. — Никого не слушай.
— Люди обычно злятся, потому что не понимают, откуда я знаю их мертвых родственников и друзей. И начинают злиться еще сильнее, когда я передаю им послания с того света. Но кто-то же должен их передавать, верно? Заблудшим духам это нужно, чтобы обрести покой, и скорбящим людям тоже, хотя они поначалу мне и не верят. Все, можешь поворачиваться обратно, — позволила ему, — я уже оделась.
Альтер медленно развернулся. Выражение его лица было, мягко говоря, необычным — серьезным и задумчивым. Он окинул меня оценивающим взглядом и, вместо того чтобы пошутить в
