Инопланетянин на Рождество - Реджина Абель

— Пытаться писать со стояком — довольно утомительный опыт, — пробормотал я извиняющимся тоном. — Я не рекомендую.

Кэтлин расхохоталась и покачала головой.

— Я поверю тебе на слово. Просто скажи мне, что ты не окрасил стены в желтый цвет.

Должно быть, мое возмущенное выражение лица сказало все, потому что она снова рассмеялась и подняла ладони в умиротворяющем жесте.

— Просто проверяю! — поддразнила она. — Не собирай трусики в кучу! А теперь давай, копуша. Я опаздываю!

— Я не ношу трусиков, — пробормотал я, когда она наклонилась, чтобы поцеловать Ворфа в макушку.

Она взяла меня за руку, а затем потащила за собой из жилого блока. Хотя мы никого не встретили в первых двух коридорах, ведущих из жилых кварталов в промышленный сектор, напряжение Кэтлин неуклонно росло. Тогда меня поразило, что ее страх несколько сместился с того, что подумают другие люди, на то, как я отреагирую на ее реакцию, какой бы она ни была, когда мы столкнемся с другими людьми. Это порадовало меня до такой степени, потому что подразумевало, что она отпустила основную проблему, с которой я хотел ей помочь: не позволять мнению других людей влиять на ее поведение.

С другой стороны, можно сказать, что она всего лишь поменяла беспокойство о мнении масс на беспокойство о моем. Но я был бы для нее более легким препятствием, которое можно преодолеть.

Однако, как только мы вошли в промышленный сектор, нас встретила бурная деятельность.

— Вау! — воскликнул я, наблюдая за людьми, обслуживающими ряд подъемников, которые тащили тяжелые ящики. Каждый из них был заполнен, двигаясь один за другим, очевидно, в одном и том же направление. — Вчера было не так уж много народу.

— Это сотрудники склада, — объяснила Кэтлин. — Они доставляют последние принадлежности для рождественской вечеринки в зал приемов. Честно говоря, я удивлена, что они работают над этим в последнюю минуту. Обычно у Пэтти все готово почти на две недели раньше срока и в итоге она меняет идеи миллиард раз. Бьюсь об заклад, сотрудники склада взбесились, когда она заставила их по пятьдесят раз перекладывать одни и те же вещи, — добавила она со смешком.

— Понятно, — ответил я, когда мы вошли в коридор, отличный от того, по которому двигались грузы.

К моему облегчению, несмотря на множество взглядов в нашу сторону, эмоции, которые я воспринимал от окружающих нас людей, были просто любопытством к новенькому. Некоторые выражали восхищение, которое, как я полагал, было направлено на мою пару за то, что она «поймала» меня.

— Кстати говоря, — сказала Кэтлин, внезапно занервничав, — я планировала бойкотировать корпоратив в этом году. Но сейчас, я думаю, для тебя было бы здорово пойти рождественскую вечеринку. Хочешь пойти? Что также означает, что ты застрянешь со мной в качестве пары, — добавила она с еще более нервным смехом.

Сильный страх быть отвергнутой, исходящий от нее, опечалил меня. Она явно не умела приглашать мужчин на свидание. Тем не менее, для меня очень много значило то, что она рискнула, хотя, как мне кажется, ей следовало бы меньше переживать.

— Я рад иметь честь быть твоим кавалером, если ты решишь пойти, — ответил я. — Я обещаю есть с закрытым ртом, не наступать тебе на ноги, когда мы танцуем, и не бить мужчин, которые слишком пристально смотрят на твою красоту.

Она игриво похлопала меня по плечу и скорчила гримасу.

— Ты никогда не ешь с открытым ртом, глупый мужчина, — сказала она. — И это тебе следует беспокоиться о пальцах на ногах. Я буду той, кто растопчет их все. И не думаю, что будет очень много мужчин, которых ты захочешь нокаутировать, может быть, кроме Уилсона, который разозлится, что ты забил гол старой деве, которая отказала ему. Но я не даю никаких обещаний не надавать пощечин сучкам, которые пускают слюни слишком близко к тебе.

Я усмехнулся и открыл рот, чтобы ответить, когда от Кэтлин поднялась волна напряжения. Я проследил за ее взглядом и остановился на группе из трех человек: двух женщин и мужчине. Они смотрели на мою пару с такой улыбкой, что меня это задело. «Альфа»-женщина группы, в частности, излучала злобную ревность, которую можно было ожидать от хулигана. Это было тем более тревожно, что по человеческим стандартам она считалась красивой женщиной. Итак, с чего бы ей завидовать Кэтлин и ее «удаче» в поиске пары?

— Ну, ну, славный у тебя питомец, — сказала женщина, бросив на меня зловещий взгляд. — Ты, должно быть, сейчас на мели.

Гнев, вспыхивающий внутри меня, перекликался с тем, что исходил от моей женщины.

— Он не домашнее животное, он мой мужчина, и я за него не платила, — сказала Кэтлин ледяным голосом, беря меня за руку. — Но да, он очень милый. Тебе стоит попробовать, для разнообразия, — Пока женщина ахала, моя пара повернулась, чтобы посмотреть на ошеломленного мужчину, сопровождавшего ее. — Когда ты выгуливаешь свою суку в общественных местах, стоит держать ее на поводке.

Я расхохотался, но тут же заставил себя остановиться, хотя и не смог стереть с лица гордую — если не сказать злую — ухмылку. Не дав им возможности оправиться от шока и возмущения, моя женщина увела меня за руку.

По их ошеломленному выражению я догадался, что ее ответ был для них такой же неожиданностью, как и для меня. Я сомневался, что Кэтлин когда-либо так отвечала в прошлом. Она была больше из тех, кто игнорирует обиды и продолжает идти: не реагирует на хулигана, и не отвечает ему. Я был рад, что она сделала предупредительный выстрел, чтобы не связываться с ней.

Несмотря на мое желание высказать «суке» все, что думаю, я не хотел лишать Кэтлин победы. Я сжал ее руку, чтобы выразить свое одобрение, в ту минуту, когда почувствовал исходящее от нее унижение. Она не должна чувствовать себя неловко из-за того, что может постоять за себя.

— Извини, — пробормотала она, бросив на меня косой взгляд.

— Ты шутишь? — сказал я с усмешкой. — Это был потрясающий бросок, — добавил я, не скрывая гордости, которую чувствовал. — Не смей расстраиваться. Она пыталась смутить тебя из чистой злобы и ревности. Она заслужила, чтобы ее поставили на место. И ты была милее, чем был бы я.

Голова Кэтлин дернулась в мою сторону, и она уставилась на меня выпученными глазами.

Я усмехнулся.

— Любовь моя, быть эмпатом не значит быть милым и ангельским, — объяснил я. — Среди моего народа тоже есть мудаки, хулиганы и эгоцентричные придурки. Реже, потому что из-за