Эликсир красоты, или Это всё Она - Айлин Лин
Оставив их, пошла делать обход. Много дел, и самые важные мне просто необходимо завершить в кратчайшие сроки.
А о Джероме Холстене я подумаю потом, в тишине и спокойствии.
Глава 32
Джером не мог понять своих чувств. Его неодолимо влекла Мия Лис, пришедшая из-за пелены. Её зелёные глаза часто снились ему, а чувственные пухлые губы так влекли к себе, приглашая сорвать поцелуй.
Зачем он пришёл в лечебницу? Ведь не хотел, вопреки договору, знакомиться с девушкой ближе. Не хотел бередить свою душу и тайные желания. Но ноги сами, вопреки доводам разума, привели его на порог ОЛЦ и дальше в кабинет лессы. Джером втайне надеялся на отказ и получил абсолютно противоположное: девушка согласилась. И ещё попросила совершенно неожиданную вещь. А главное, не за себя, а за других, совсем чужих ей людей. Он бы понял, возжелай лекарка спастись от возможного заключения в королевской лаборатории, но нет, она чётко озвучила свои стремления: защитить всех тех, кого успела пригреть подле себя.
Джером махнул рукой возничему, чтобы карета двигалась медленно следом за ним, а сам пешком направился в сторону Верхнего города. Путь его лежал домой, на сегодня с делами в ратуше покончено. Кто бы знал, как он устал от зажравшихся чинуш, от беспорядка в управлении, где каждый стремится подсидеть другого, кляузничает, ворует, берёт взятки. Ему всё это было противно и вызывало лишь одно желание — всех отправить в местную темницу и затем судить, чтобы каждому воздалось по заслугам. Эликсир правды применять можно было лишь в самых крайних случаях, но злоупотреблять своей властью никоим образом не следовало, всё же его семья, пусть и неофициально, но находилась в опале. Рисковать родными и теми, кто жив благодаря ему, Джером не мог себе позволить. А лесса Мия стала исключением из правил, отчёт о применении эликсира правды давно отправился с гонцом в столицу. И в конце следующей недели они отбудут в Лавали, чтобы предстать пред строгими очами Его Величества Георга Второго.
Снег падал белоснежными хлопьями, кружась и завихряясь в порывах ветра, было тихо и относительно тепло. Засунув руки глубоко в карманы, Холстен поглядел на темнеющее вечернее небо с плотной пеленой серых туч, в разрывах которых виднелась луна. Эльм — город на севере, где лето короче, чем зима. Но он почти привык и смирился. А теперь у него появился шанс вернуть маму и Шарли в привычную среду: балы и званые ужины, где царит блеск сотен свечей и драгоценностей на тонких лебединых и не очень шеях дам, а галантные кавалеры приглашают их на танец. Мама точно будет счастлива, а вот Шарли… его младшая сестра другая, её интересует наука и книги. Но и не выйти замуж — навлечь на семью сотню мерзких слухов. И если раньше он сторонился возможных скандалов, то после того позора, что ему пришлось пережить, стал практически непробиваем, мало что могло его взволновать и вывести на эмоции. Разве что лесса Лис. Но тут иной случай.
— Господин! — окликнул его возничий, — холодает, может, в карету заберётесь? Так и простудится недолга!
Только сейчас Джером обратил внимание на то, что ветер усилился и полы его тёплого, подбитого мехом плаща, раздувает в разные стороны.
— Кажись, грядёт буря, — словно прочитав его мысли, вслух выразил свои опасения слуга.
Холстен устало вздохнул, подошёл к экипажу и сел в нагретое горячими кирпичами нутро.
Сняв шерстяную широкополую шляпу, небрежно кинул её на соседнее сиденье и с удовольствием вытянул гудящие ноги. А мысли его тем временем снова вернулись к Мие. На самом деле его присутствие в столице было совсем необязательным, достаточно отправить лицо, представляющее его интересы и на этом всё. Но пара бессонных ночей и вот он решительно настроился на долгую дорогу в компании юной лекарки. Не мог отпустить её одну. И понять свои противоречивые чувства к девушке тоже не мог.
Вернувшись домой, намеревался было сразу отправиться к себе, но ему не дали.
— Джером, дорогой! Я хотела с тобой обсудить очень важную тему! — к нему навстречу, словно ждала только его возвращения, из-за ближайшего угла вышла госпожа Миранда.
— Мама, мне нужно привести себя в порядок. Ты же видишь, я устал и голоден.
— Разговор не задержит тебя надолго, — женщина сделала круглые умоляющие глаза. Джером вздохнул, зная, что как раз таки все беседы с матерью могли затянуться на приличное время.
— Хорошо, — вздохнул он, снимая пальто и передавая служанке, терпеливо ожидавшей подле. — Пройдём в мой кабинет, — и, не оборачиваясь, зашагал прямо по коридору.
— Итак? — облокотившись бедром о край стола, вопросительно взглянул на мать.
— Я, то есть мы с Шарли, хотим вместе с тобой и Мией отправиться в Лавали. Зачем нас держать тут до весны? Это ведь глупо!
Холстен подозревал, что тема разговора будет именно такой. Поэтому спокойно ответил:
— Во-первых, сейчас зима. Во-вторых, дорога дальняя и сложная, в пути может случиться многое, никто не отменял разбойников. Их сейчас в лесу, как блох на собаке. В-третьих, даже если я вдруг соглашусь на твоё безрассудное предложение — взять вас собой, вам негде будет остановиться. Благородные лессы не снимают комнаты в тавернах и постоялых дворах, даже в частных домах — это моветон. А в королевский дворец приглашений всего на две персоны. Понимаешь?
— Не понимаю! Нам ведь отдадут особняк, поместье за городом! — взвизгнула женщина, вскакивая с маленького мягкого диванчика.
— Процесс возвращения имущества небыстрый и может занять достаточно долгое время. И я не о двух-трёх днях сейчас толкую, возможно, до лета мы не увидим свою недвижимость и земли.
— Н-но… — в отчаянии Миранда заломила кисти, — сейчас сезон балов, а совсем скоро Зимний бал, когда благородных юниц представляют высшему обществу. Ты же сам знаешь, что Шарли уже пора замуж… Получается, ей ещё год быть не пристроенной?
— Ничего страшного, — равнодушно пожал широкими плечами Джером и шагнул к Миранде, аккуратно взяв тонкие пальцы матери, заглянул в её красивые глаза: — Всему своё время, и мы не в том положении, чтобы сломя голову рваться на званые вечера. Как обстоят дела с нашими землями, не разбежались ли крестьяне, вовремя ли они платили налог? В общем, не знаю, что у нас на сегодняшний день творится с семейной казной. Сейчас мы живём на деньги, которые мне платит королевская
