Милая, (с)нежная, желанная - Мила Ваниль
Я вцепилась в Луку мертвой хваткой, и он буквально внес меня в дом, прижимая к груди.
- Ох, Фанни, Фанни… - бормотал он. – Глупенькая девочка… И зачем сбежала?
Он быстрым взглядом окинул нашу маленькую гостиную и сел на предложенный няней стул. Я все же взяла себя в руки и отошла от Луки, сказав, что принесу чай.
- Не надо, - отказался Лука. – Фанни, я за тобой. За вами, - поправился он, взглянув на няню.
- Никуда не поеду, - тут же отказалась я.
- Ты сначала выслушай, - улыбнулся он. – Я ведь не просто так, а с хорошими новостями. – Он встал и, приосанившись, произнес: - Леди Фаина, с вас сняты все обвинения. Доказано, что измены не было, вас оговорили. В связи с открывшимися обстоятельствами дела вам возвращены доброе имя, титул и состояние.
- Не может быть… - прошептала я, оседая на пол.
39. Возвращение
Лука
Я успел подхватить Фанни, но не знал, куда ее положить. В гостиной размерами с собачью конуру нет даже дивана! Пришлось сесть на стул, устроив Фанни на коленях.
Какой же я дурак! Хотел произвести эффект – получил обморок…
Я с тревогой всматривался в побелевшее лицо Фанни, пока матушка Мира бегала за нюхательной солью. Крошка и так была худышкой, а сейчас еще сильнее осунулась: черты лица заострились, ребра пересчитать можно. Севир сказал, что дал им денег… Слишком гордая, чтобы воспользоваться помощью?
Я взял ее за руку. Ледяная! Поднес ладонь к губам, дыхнул… и ужаснулся, увидев мозоли и ссадины. Она тут что, прачкой подрабатывает?! Даже если так, почему не бережет руки? Ведь после оборота от волдырей не осталось бы и следа.
Матушка Мира сунула Фанни под нос флакон, и она чихнула, приходя в себя.
- Лука…
Мда… То ли Севир что-то недопонял, то ли охладела она исключительно к нему. Глаза не умеют лгать. Я ни за что не отпустил бы Фанни, если бы был тогда рядом.
- Тяжело, небось, держать ее, - сказала матушка Мира. – Отнеси в спальню.
- Что вы, Фанни легкая, как пушинка, - возразил я, обнимая ее крепче.
Моя! Как же я соскучился…
Фанни прильнула к груди, устраиваясь поудобнее.
- И как вы тут… живете? – спросил я из вежливости.
Видно же, как. Две женщины – одна в летах, другая – нежная, как цветок. А домик маленький, и слуг нет. Воду приходится носить. Кошмар! Севир тоже не обрадуется, когда узнает.
- Обычно живем, - ответила матушка Мира, так как Фанни молчала. – Так это правда? Справедливость восторжествовала?
- Мы с Севиром занимались расследованием, как только вернулись в город, - сказал я. – И вы теперь можете вернуться. Ларссон не успел продать дом лорда Армини, его приводят в порядок. Фанни, но ты можешь выбрать. Дом, где ты жила с мужем, тоже твой. Правда, я подумал, ты не захочешь там жить.
- Ты прав, не захочу, - шепнула она. – И в столицу возвращаться не хочу.
- Эй, что за упрямство? – удивился я. – Только не надо рассказывать мне сказки. Я же вижу, как ты рада меня видеть.
- Это не одно и то же.
- Послушай, крошка… - Я покосился на матушку Миру. Нам бы поговорить наедине. – Не знаю, что произошло между тобой и Севиром, но его рассказ не показался мне надуманным. Ты не представляешь, в каком состоянии я его нашел, когда вернулся…
- Что с ним? – перебила меня Фанни, встревожившись.
- Выпороть бы тебя, - произнес я беззлобно.
- За что? – тут же испугалась она. – Ты не сказал, как Севир!
- Да вот за это самое. За вранье. Браслетов нет, но твои чувства к нам все те же. Верно, Фанни?
Она так мило надула губки, что я едва удержался от поцелуя. Не при няне же!
- Так лучше, - пробурчала Фанни.
- Кому, глупенькая? Севиру, который места себе не находит? Мне? Или, может, ты счастлива, таская тяжелые ведра?
- Ну, хорошо! – Она с досадой посмотрела на меня. – Вы вернули мне титул и состояние. Прости, я не поблагодарила сразу. Спасибо. Это очень… неожиданно. И я рада, что вы больше не считаете меня преступницей. Но доброе имя мне это не вернет.
- Почему же? – нахмурился я.
- Лука, ты же был там… вместе со мной, - тихо ответила Фанни. – На помосте, в день казни. Такое не забудут. Меня видели…
- Не надо, не продолжай, - перебил я.
Ее видели голой, униженной, поротой. Мы с Севиром знали, что пережила Фанни. Да, сплетен и шушуканья за ее спиной не избежать. Но ведь мы на ее стороне. Никто не посмеет тыкать пальцем в ту, кому покровительствует альфа. Тем более, она пострадала незаслуженно.
Но я понимаю крошку. Ей стыдно.
- Ты должна вернуться, - твердо произнес я. – Хотя бы для того, чтобы поблагодарить и Севира. Так будет… справедливо. И надо решить, что делать с деньгами и недвижимостью. Глупо жить в таком домишке, когда ты богата.
- А кого назначили опекуном? – спросила матушка Мира. – У Фанни никого не осталось.
- Меня. И не надо говорить, что у Фанни никого нет, - мягко упрекнул я ее. – У нее есть мы.
- А с мужем-то что стало? – продолжала допытываться тетушка Мира. – Он сам признался в обмане?
Еще бы не признался, когда дознаватели приперли его к стенке! Севир уничтожил паутину, что гадкий паук сплел вокруг бедняжки Фанни.
Ларссон женился на ней ради наследства, оставленного лордом Армини. Влюбил в себя юную девочку, а потом выставил изменщицей. Он был уверен, что если обман раскроется, его простят. Ведь он знал, что Фанни – снежная.
Он нанял актрису, издали похожую на Фанни, и инсценировал «встречи» с любовником. Сделал так, чтобы слуги стали свидетелями измены. И, конечно же, подстраховался договоренностью с родственником-прокурором. У Фанни не было ни единого шанса избежать казни.
- Ему пришлось признаться. Мы собрали улики, нашли свидетелей, - ответил я вслух. – Ларссон осужден за совершенное преступление. Его состояние… вернее то, что от него осталось, конфисковано в пользу Фанни. А сам он казнен.
- К-как… - Фанни в ужасе прикрыла рот
