Попаданка для герцога — 2 - Алёна Цветкова
Яркая вспышка за спиной обожгла резкой болью. Хорошо, что я заранее была готова и прикусила платье на плече, чтобы не заорать. Только застонала еле слышно. Досталось и стене, и запястьям, и даже спине. Запахло горелым мясом, а доски обуглились и светили красным.
Я, чуть не теряя сознание от боли, развязала непослушными пальцами веревки на ногах и вскочила. Оглянулась на стену… Кажется, мой вчерашний план тоже воплощается в жизнь, скоро будет пожар. Но сегодня он мне не нужен. Потому оторвала кусок подола с нижней юбки, обкусав зубами шов, который никак не хотел рваться, намочила его… чем уж смогла, и плотно прижала к разгорающимся доскам, добавив себе ожогов.
От боли мутило, перед глазами все плыло, то ли от слез, то ли от готовности организма потерять сознание. Но я только крепче сжала зубы. Пожалуй, я зря отказалась от кляпа. Он мне бы сейчас пригодился. Я уже почти сжевала плечевой шов. Еще чуть-чуть и будет дыра.
Отбросила тряпку и привались к стене у двери в чуланчик. Немного отдышалась, чутко прислушиваясь к тому, что твориться в доме и на улице.
Надо успеть улизнуть из домика, пока меня никто не проснулся. Это вчера сарайчик, в котором я сидела был на отшибе, а сегодня меня посадили в чулан практически в центре лагеря.
Я осторожно приоткрыла дверь. Тишина. Высунула голову, а потом и сама выскользнула в щель, придерживая створку, чтобы она не стукнула. Больше всего хотелось рвануть прочь, сломя голову, но я так же тихо и осторожно закрыла дверь снова, чтобы незакрытая дверь не выдала меня раньше времени.
Медленно, стараясь не скрипеть старыми половицами доползла до выхода. Еще одна дверь. Снова пришлось проявить выдержку, медленно и осторожно открывая створку и сдерживая инстинктивное желание бежать куда глаза глядят.
Выскользнула на крыльцо. Прислушалась. Тишина. Только оглушительно грохотало сердце в моей груди. Его, казалось, должны были услышать все похитители. Например тот, который сладко спал, притулившись к бревну у костра. Вероятно его оставили охранять лагерь, догадалась я.
Так же медленно спустилась по ступенькам, прижимаясь к стене дома и молясь, чтобы этот соня был единственной охраной, и вокруг не ходил какой-нибудь бдительный часовой.
Сделала несколько коротких шагов, и зашла за угол. До леса было рукой подать, но я еще несколько минут стояла и ждала, всматриваясь в темноту и не обращая на дергающую боль в запястьях и спине.
Не знаю, был ли спящий охранник единственным или нет, но я так никого не заметила и не услышала. Шагнула вперед, отрываясь от стенки лесной избушки, и на цыпочках, как можно быстрее и тише добежала до первых деревьев.
Снова на мгновение замерла, прислушиваясь к спящему лагерю за спиной. Ни звука. Только шелестел листвой лес, вдалеке ухала сова и звенели ночные сверчки. Я, старясь ступать как можно тише, пошла прочь. Сначала медленно, а потом все быстрее и быстрее.
Вскоре я уже бежала, придерживая подол платья. После того, как зацепилась за ветку, оторвавшую лоскут от подола, поняла, что это может выдать меня с потрохами. Поэтому, долго не думая, задрала когда-то пышные, а теперь висевшие грязными тряпками юбки, обернула вокруг талии, чтобы не свалились и побежала дальше, сверкая непривычно голыми коленками. Но лучше расцарапать ноги, решила я, чем рискнуть своей только что обретенной свободой.
Пот застилал глаза, запястья и спина вспухли пузырями, которые тут же лопнули, оголяя раны почти до мяса. Больно было так, что глаза лезли на лоб, и я незаметно для себя тихо выла на одной ноте. Текущий по ложбинке позвоночника соленый пот добавлял ощущений. Но постепенно руки и поясница как будто бы онемели, стали чужими и непослушными. И боль перестала быть такой острой. Или я просто привыкла к ней. Сжилась и смирилась.
Кроме боли меня мучила жажда. Уже два дня мне давали слишком мало воды, чтобы напиться. А сейчас я еще и бежала, выживая из тела последние крохи влаги. От обезвоживания, во рту и горле было сухо, и я глотала тягучую и вязкую слюну, которая нисколько не помогала смочить горло, а застревала там, острыми колючими комочками.
Иногда я останавливалась, отдышаться. Больше всего я боялась, что, как и все люди, пробегу по лесу круг и вернусь к той же точке откуда вышла. И тогда все мои страдания будут напрасными. И потому ориентиром выбрала яркую звезду, которая изредка проглядывала сквозь прорехи чернеющей в темноте листвы.
Пока не вышло солнце, я не знала, в правильном направлении я бегу или нет. Но это и не главное. Главное сейчас было – убежать подальше от лагеря. А днем я пойду по солнцу.
Ближе к рассвету ощутимо похолодало. Я устала так сильно, что еле волочила ноги. Мне нужно было отдохнуть, но я боялась остановиться. Лес не казался мне безопасным, хотя стал гораздо гуще, чем в начале моего пути.
Не знаю, сколько бы я бежала окончательно потеряв разум от боли и жажды, но тут под ногами хлюпнуло. Ручей. Неширокий, но быстрый и очень холодный. Именно холод и привел меня в чувство.
Я упала на колени, не замечая впившихся в голую кожу колен крапивы и тонких, ломких прутиков, и принялась по собачьи лакать воду. Зачерпнуть ее коряво застывшими, обожженными руками не вышло.
Глава 23
На берегу ручья я провалялась несколько часов. Сначала отмачивала в холодной воде свои ожоги, чтобы унять боль и смыть грязь. Правильно или нет, но мне так было легче. Очень хотелось еще и искупаться, но я не была уверена, что смогу потом одеться снова. Поэтому просто поплескала на себя воду, как смогла. Платье высохнет, день обещал быть жарким, зато мне стало немного легче.
Очень хотелось есть. Я пожевала сердцевины росшей возле ручья травы, похожей на рогоз, только меньшего размера. Это не насытило, но немного успокоило голод. А когда солнце встало над деревьями и я могла определить направление, поднялась и потащила себя вдоль ручья. Физических сил не было, встать и идти меня заставлял страх, что похитители смогут меня выследить.
Я даже прошла несколько сот метров по дну ручья, а потом вышла на другой берег, как видела или читала где-то, чтобы меня не выследили собаками. Откуда у моих преследователей могут взяться собаки, я даже не задумалась. Просто отупела от
