Брачное злоключение, или Берегите крылья, ректор - Наталия Журавликова
Айрагер знает, какие мысли пробудил во мне столь тесный контакт с Трапери. Странно думать такое о человеке, которого ненавидишь. И я еще сильнее на себя разозлилась. Да, он весьма мил. Не дал мне расшибиться, упав с лестницы. Но ведь это в его интересах, если разобраться. Моли ни за что не поверит, что я просто в ногах запуталась, решит, будто ректор нашел способ избавиться от нежеланной супруги.
— Ну, кажется всё, — Трапери вытер со лба пот. Голос его прерывался. Неужто так сильно утомился?
— В жизни больше не буду жениться, — пообещал мой свеженький муж.
— Очень тебя понимаю, мне тоже не понравилось, — поддела я его, — ты так пыхтел, что меня чуть не сдуло.
— Не очень–то вежливо разговаривать подобным образом со своим ректором! — лицо его сделалось таким надменным и оскорбленным, что я испугалась. Действительно, погорячилась слегка.
Но тут он поймал мой взгляд и вновь засмеялся.
— А знаешь, мне уже нравится тебя разыгрывать, — сообщил Даниэль, — а теперь и правда спокойной ночи. Спасибо, что вышла за меня замуж. Очень выручила.
И он вышел из спальни, все еще посмеиваясь.
Закрыв за ним дверь, я смогла наконец скинуть брачную сбрую. Синяков, по счастью, не обнаружила. Хотя, наверное интересно их показать подружкам и намекнуть, что ректор у нас очень темпераментный. Посмотрим, захотелось бы ему дальше меня разыгрывать?
Эх, с подругами у меня тоже напряженка. Была тут одна. И вся вышла. Нет, чисто технически это я вышла, замуж.
Расстилая постель, я подумала, что с Ксандрой стоит все же поговорить. Нервное напряжение заставило меня действовать сгоряча. Как только представится возможность, обязально вызову ее на откровенность.
От этого решения мне стало легко. Я упала в кровать, похлопала рядом с собой, подзывая Линкса, и почти сразу провалилась в сон.
ГЛАВА 31. Даниэль. Стихийное сумасшествие
Теперь он женат. Ему всегда казалось, что случись с ним такой казус, как брак против воли, он почувствует, как на шее петля затягивается. Или камень на плечи давит. Нет, хуже того, это крылья каменеют и делают его обездвиженным.
Но вот он уже несколько часов как в законном супружестве, и чувствует… любопытство.
Вначале она ему казалась пустышкой. Хорошенькая, обаятельная. Хочет понравиться сразу всем и никого не желает обидеть. Милая, избалованная девочка из хорошей семьи, в которой все одинаково оторваны от реальной жизни.
Интересно стало, когда она собралась сбежать до свадьбы. Значит, есть у нее собственная воля и внутренний стержень. А может это он привел ее на вступительный экзамен, а не чрезмерная безалаберность?
Закрыв за собой дверь спальни жены, он почувствал себя по–дурацки. Потому что понял: хочется остаться там, можно даже просто болтать о разных глупостях, обзывать красную панду хорьком и смотреть, как ее это бесит.
Выходка на свадьбе его позабавила. Самому тошно было от всех этих напыщенных физиономий и наигранной радости. А торт, ну что из–за него переживать, Даниэль и сладкое не особенно любит.
Немного странно было, когда она вдруг изменилась. Ведь он видел — начинает привыкать, тянется к нему, как того требовал и Дарамел. И вдруг — этот взгляд, полный бешенства, обжигающий. Кажется, она его спалить готова. Очень нетипично для светлой эфирной девочки. Он тогда еще подумал, что наверняка его невеста очень страстная особа. Но тут же отогнал эти мысли. Чтобы не усложнять.
Что такое ей удалось узнать? И почему ее напугала безобидная маска?
Но тем лучше. Уж как–то сильно он начал к ней проникаться, а это лишнее.
Опасно, Даниэль. Ни к кому нельзя привязываться, даже к собственной фиктивной супруге. Особенно к ней. Человек, который тебя ненавидит всей душой — не лучший объект для романтики.
Сложив крылья для сна, он и сам улегся. Мысли унеслись далеко от академии, в Думсвер. Вспомнились угрозы брата. Долго ли он еще собирается изображать из себя загадочного преступного гения, или наконец раскроет все карты и укажет, где искать Ключ Металла?
Магия, совместная с духами, начинает слабеть очень явно. Высшие покровители потеряли терпение и больше не захотят помогать. Они даже не стали прилагать божественных усилий, чтобы найти и покарать виновных, оставив и следственные мероприятия, и само правосудие слабым людишкам.
Он сам не заметил, как уснул. Ночь промелькнула под сомкнутыми веками, будто большим черным пером быстро провели перед глазами. Заливисто заорало под потолком канарейкой. Этот звуковой сигнал, порождение безобидной и слабой бытовой магии, стоял у него с незапамятных времен.
Кряхтя, как пятисотлетний старик, выбрался из постели, оделся, умылся и лишь потом выпустил крылья.
Выйдя на кухню, застыл, привлеченный незнакомым и непонятным звуком. Голос, девичий.
— Только плохие мальчики грызут учебники! Ты ведь не такой?
Ох, он совсем забыл, что больше не один в доме. А тонкие дощатые стены здесь только для вида.
Да и дверь в комнату Вереи приоткрыта.
Границы. Вот, что им нужно. Вчера перед сном он вел себя абсолютно недопустимо, веселился с ней, как студент–ровесник. Ничего, на первый раз спишем на стресс.
Он решительно подошел к двери, постучал. Жена испуганно замолчала, панда пискнула или тявкнула.
— Верея, нам нужно собираться, — громко сказал он, постаравшись изобразить настолько ледяной тембр голоса, чтобы под потолком начали скапливаться сосульки.
— Теперь тебе придется приходить на занятия первой.
Продолжительный вздох был ему ответом. У этой девицы все же полно слабых мест, не только этот лопоухий певец с дребезжащим тенором.
— А можно мне какое–нибудь летательное средство, метлу, например? — спросили из комнаты.
— Нет, — отрезал он, — жене ректора метла не положена. К тому же, это плохо сочетается с Эфиром. Учись летать на крыльях ветра, что вполне уместно. Или способностей хватает только на прыжки из окна?
Дверь распахнулась. На пороге стояла его молодая жена и возмущенно сверкала глазами.
— О, я вижу ты почти собралась! — он изобразил радость. Опять–таки, морозную.
— Еще бы! Тут с утра такие пронзительные вопли разносились, пришлось подняться. Что это было, ты ощипывал попугайчика?
— Канарейку, — серьезно ответил он. И заметил, что она вздрогнула. Поверила ведь! Ничего, одним грехом больше, одним меньше. Ей наверняка кажется, что он злодей первостатейный.
— Мы уже идем? То есть, летим?
Верея дернулась назад, намереваясь взять учебники, которые еще и панда погрызла.
—
