Расколотый венец - Максим М. Мартино

— Думаешь, Харлоу придёт за нами? — спросила Лина, не сводя глаз с корабля.

— Совершенно определённо, — гордая усмешка Калема растянула его губы. — Но не сейчас. У неё есть расписание, которого нужно придерживаться со всеми этими аристократами на борту. Будем надеяться, что она не заметит пропажу раковины до тех пор, пока они не отплывут.

— Раковины? — переспросил я.

Калем прекратил грести, вытащил мешочек и бросил его мне.

— Раковина королевы Джессамин.

Я моргнул, крепко сжимая пальцами шнурок.

— Она была у неё?

— Да.

Лина бочком подсела ко мне и прижалась подбородком к моему плечу.

— Что это?

Я осторожно развязал шнур и вынул раковину. Размером больше моего кулака, она блестела в лучах утреннего солнца. Ряды белых бриллиантов чередовались с темно-коричневыми, подчеркивая двойные тона колбы под ними. Маленький сапфир указывал на застёжку, и я открыл её, обнажив переливающуюся бледно-розовую внутреннюю часть.

— Она принадлежала моей прабабушке. Мой прадедушка сделал её в качестве свадебного подарка. Никто не знал, куда она пропала.

— Ну, до сих пор, — Калем ухмыльнулся.

Глаза Лины расширились.

— Она прекрасна.

— Она твоя.

Я протянул ей чашу, и она нерешительно провела пальцами по раковине.

— Она должна была передаваться от королевы к королеве.

Её рука замерла. Её взгляд, полный тихой теплоты, встретился с моим. Она посмотрела на меня так, как будто я только что подарил ей весь мир. Я просто знал, что она будет править Лендрией вместе со мной, та самая девушка, которая уничтожила моё проклятие, которая принесла радость в мою жизнь и мою семью, которая заботилась обо всех больше, чем о себе… Никогда ещё не было лучшей королевы. Если бы только я был лучшим королем. Взяв у меня мешочек, она прикрепила раковину к поясу и улыбнулась. Она, как минимум, была полна решимости покорить весь мир.

— Куда именно мы направляемся? — спросил Калем.

Я стряхнул с себя давнюю неуверенность в себе и взглянул на гору позади Калема. Сланец, наслоенный на сланец, создавал отвесную поверхность, но там имелась небольшая полоска темноты. Трещина, где две скалы сталкивались, а затем расходились.

— Туда, — сказал я, указывая на проход.

Приближаясь к скрытой расщелине, мы миновали первую статую: дитя. Волны бились об её икру. Она стояла на одной ноге, а другую выставила за спину. Вытянув одну руку и запрокинув лицо, она с блаженной улыбкой тянулась к небесам. Она была символом невинности и удивления. Более того, чистой, неограниченной веры. Необходимое убеждение, которое должен был иметь любой восходящий принц или принцесса, чтобы стать правителем Лендрии.

Ты и есть ребёнок. Слова Тайруса грохотали в моей голове, низкие и требовательные. Ты обладаешь чистой верой. Я нахмурился. Я никогда не верил, что я лучший правитель для этой страны. Его убежденность всё ещё ставила меня в тупик, и всё же… Я бросил взгляд на свою анам-кару. К её широко раскрытым от удивления глазам и трогательной улыбке.

Я безоговорочно верил в неё. В то добро, которое она принесёт нашему королевству. И, может быть, я даже смог бы поверить в человека, которым она вдохновила меня попытаться стать.

Что-то тёплое вспыхнуло в моей груди.

Следующей была мать. Всё ещё улыбаясь, но уже немного более сдержанно. Выражение её лица было выражением любви, когда она смотрела на ребёнка. Сцепив руки перед собой, она смотрела вслед своей семье с полной преданностью. Это тоже было необходимой чертой для того, чтобы стать королем или королевой, сострадание и преданность своему народу.

Ты — мать. Тепло в моей груди распространилось по конечностям. Ты любишь горячо. В это я верил. Я бы умер за своих братьев, умер за свою страну, и я бы сделал это снова, если бы это означало, что люди, которых я любил, были в безопасности. И Лина чувствовала то же самое, это я точно знал. Моё желание, чтобы она стала королевой, было вызвано не только тем, что она была моей анам-карой. Ещё и потому, что её благожелательность, её доброта и сострадание не знали границ.

И, наконец, старуха. Она ни на кого не смотрела. Вместо этого её взгляд был устремлён далеко в море, вглядываясь в горизонт в поисках того, что ещё должно было произойти. Её мудрость и способность учитывать не только своё нынешнее затруднительное положение, но и будущее, вот что, прежде всего, значило быть правителем. Критически мыслить, действовать надлежащим образом, принимать трудные решения, чтобы обеспечить длительное счастье для своего народа вместо немедленного удовлетворения, которое со временем исчезнет.

Ты стар. Твои решения руководствуются мудростью.

Глубокое чувство принятия затопило моё тело. Я всегда ценил советы своих друзей и семьи. Я прислушивался к таким людям, как Гейдж и Кост, когда они разрабатывали стратегию для лучшего будущего, точно так же, как мой отец делал это со своими собственными советниками. Всегда были другие точки зрения, другие способы подхода к вещам, и истинная мудрость означала рассмотрение всех точек зрения, а не только моей собственной. Возможно, Тайрус был прав. Может быть, я действительно обладал ценностями, необходимыми для правления. Медленная, осторожная улыбка тронула мои губы.

— Нок, — Озиас прочистил горло, привлекая моё внимание к нему. — Где мы должны причалить?

Мы достигли склона горы в нескольких метрах от расщелины. Волны ритмично разбивались вокруг нас, и наша лодка подпрыгивала на отвесной, скользкой от воды поверхности. Не было ни одного уступа, который мы могли бы использовать, чтобы закрепить лодку веревкой, а океан тут был слишком глубок для якоря. Не то чтобы у нас вообще был. Я сомневался, что кто-либо из членов королевской семьи ранее посещал эти руины без комфорта флота за спиной или, по крайней мере, одного надёжного корабля, чтобы бросить якорь и ждать их возвращения — тёплые каюты, еда и одеяла наготове.

— Селенис может удержать лодку из-под волн, пока мы осматриваем руины, на случай, если нам не удастся укротить Ревмандру, — сказала Лина, загибая пальцы.

Вокруг её руки расцвел свет розового дерева, и она призвала Виссирену, которая так давно помогла нам приручить Джакса и Лолу, Лахароков. Селенис появилась перед нами и замахала своими рыбьими хвостами по волнам.

Озиас ухмыльнулся и сбросил веревку с борта лодки.

— Вот, Селенис. Подержи её для нас, ладно?

Она отбросила волосы из морских водорослей и щупалец перепончатой рукой, а после зацепилась