Ещё один день - Анна Филатова
Все курсы поголовно начали читать газеты втрое внимательнее, чем раньше — сначала потому что им было интересно, что еще вычудит Дан, а потом потому что они начали с ним соглашаться. В смысле, изумляться происходящему. И я вместе с ними.
Розен стал призывать Дана ответить за свои слова, Дан слал его в далекие и малоцензурные дали. «Я буду говорить, что хочу и что думаю, пока вы, Виктор Евгеньевич, не докажете мне, что я глубоко не прав. А вы не сможете доказать». Дан выглядел порой просто дерзким, порой откровенным хамлом, но чем дальше расходились круги от его скандалов, тем больше известных людей — что называется, «с именами» - вступали в публичную дискуссию и с Розеном, и с Даном.
Розен обратился к Академии, несущей ответственность за поступки учащегося. Ректор впервые за много лет появился на страницах газет и спокойно сказал, что никак влиять на студента Князева не намерен, поскольку никем не запрещено публично высказываться о богах в негативном ключе. «Этого обычно не делают из уважения к богам и из страха перед богами, которые могут решить, что дерзость достойна наказания. Если Князев не прав, его вразумит ваш Единый и наши боги. Если же Единый нуждается в вашем заступничестве, то какой из него бог?» - цитата из Грозовского переходила из уст в уста, с одного курса на другой. Мы им просто-таки загордились.
Розен обратился в Совет Магов с требованием призвать Академию к ответственности за оскорбление его, Розена, веры и Единого бога. Студенты посмеялись. Журналисты посмеялись. Совет взял и «рекомендовал» руководству ЦМА извиниться перед Розеном. ЦМА ответила категорическим отказом и вынесла на рассмотрение вопрос о том, чтобы оспорить божественный статус Единого. И понеслось, понеслось, набирая обороты, колесо, прикатившееся прямиком в сегодняшний день.
Ближе к зимнему Солнцестоянию мы стали регулярно переписываться с Варей: к бесам семейные отношения, было уже не до них. Я просто пыталась понять, какой у Дана план и чего ждать Академии после его фокусов. Варя жалась, мялась и намекала, но на праздник выбралась в Летославль, чтобы сказать мне:
- Постарайся уехать из Пятихолмья к началу лета. Мы думаем, Розен пойдет на Академию штурмом.
В первый момент я подумала, что она просто свихнулась.
- Какой штурм, откуда? Совет что, соберет под это дело отряд и выдаст Розену? Независимость ЦМА от Совета прописана во всех документах, они не могут этого сделать.
- Напрямую - не могут, - кивнула Варя. - Зато могут занять позицию невмешательства и позволить Розену прийти с теми, кого соберет он сам. И он собирает - Гильдия Защитников уже почти под ним, большая часть наемников-стихийников Славы тоже. Сейчас он собирает иностранных, но Дан говорит - не соберет. Надеюсь, что так, иначе Пятихолмье потрясет всерьез.
- И ты полагаешь, после такого прогноза я возьму и брошу Академию?! - возмутилась я.
- Я надеюсь, - вздохнула Варя. А я тем временем начала осознавать.
- Слушай, то есть Дан бесит Розена, понимает, что дело кончится штурмом Академии, и спокойно подставляет нас под удар, да? Я так подозреваю, больше-то никому не скажут, что надо срочно уезжать? Это только я такая привилегированная!
- Скажут, - уверенно сказала Варя. - К Равноденствию это будет во всех газетах. Трудность только в том, чтобы все поверили тому, что прочитают, а не подумали, как обычно, что уж до этого-то дело не дойдет. По мне так лучше бы эвакуировать всех, кроме преподавателей, у нас тоже собирается отряд, если будем в Замке, отобьемся своими силами... вопрос скорее в том, как вас вытурить, красавцев, особенно стихийников. Ты, вон, прекрасный образец, глаза горят, слюна капает, дайте подраться. А если кого из вас зашибут, это потом на моей совести будет!
- Скорее уж - на совести Дана.
Варя посмотрела на меня печально-печально:
- А я и есть его совесть, Глена. Другой ему не выдали.
30. Я/Джанна
Этот день просто бесконечный. Ночью мы с Варей караулили Дана у подземного хода, чтобы он не пошел на романтическое свидание с Розеном без нас, утром я целовалась с Джанной, потом кидалась огнем с башни, потом пила кровь Дана. Выходила за ворота, гуляла с Даном по берегу на Другой Стороне, вышла замуж и обнаружила, что это уже не в первый раз. Разделила с Даном боль от проклятой пули, повалялась в медблоке, поругалась с Джанной, покараулила медблок с Яром. Поругалась с Варей, мило пообщалась с Розеном. А если посмотреть в окно, то выясняется, что еще даже не обед!
Эта крайне своевременная мысль напоминает мне о том, что ела я в последний раз еще до рассвета, как раз около подземного хода, в ожидании Дана — можно считать, вообще не в этой жизни. Мы с Джанной сдали Розена, Дана, медблок и вообще всё, за что отвечали, в руки преподавателей и других более-менее владеющих ситуацией магов и идем теперь в комнату Джанны. Сначала мы заскочили на кухню, но оставаться там не стали: мало ли что еще случится, если мы отсрочим разговор до «после еды»? Поэтому мы захватили сухим пайком все, что смогли утащить (и что нам утащить позволили), и сбежали. Я не хочу ни есть на ходу, ни говорить на ходу, но пауза настолько невыносима, а хлеб так одуряюще пахнет, что я отламываю себе край, протягиваю хлеб Джанне, чтобы она тоже взяла себе кусок, и, едва прожевав, говорю:
- Мне кажется, после сегодняшних событий я и так уже многое поняла, но все-таки я хочу
