Три минуты вечности - Ксения З
– Странно, что ты так задержалась. Я думала ты придешь в гости много раньше, как обещала, Амина.
Я благодарила небо за то, что она здесь. Я готова была обнять ее. Она сдержала свое слово, она вернулась. Сейчас она убьет меня и на этом все кончится. Как я не подумала о ней раньше.
Сейчас меня даже ни сколько не волновало, какие малодушные мысли витают в моей голове, главное, чтобы только это поскорее закончилось.
Амина снова царственно восседала на подоконнике. Но ее вид, также как и голос, теперь были почему-то другими. В ее позе теперь не чувствовалось даже толики вызова или злости. Я определенно не знала, как это толковать, поэтому просто развернулась на кровати и пристально посмотрела на нее.
– Не бойся меня, Кристина. На сегодняшний день я здесь вовсе не для того, чтобы причинить тебе зло.
Я была не мало удивлена такими словами, но попыталась сохранить невозмутимый вид:
– Да? Это странно, я, честно сказать, думала, что врядли что-то еще может послужить поводом для встречи.
– Однако ты ошиблась. – отозвалась она.
Какое время мы просто смотрели друг на друга. Амина была все также неудержимо прекрасна. Одета с присущим ей изяществом и вкусом. Темно – синее платье из легкой ткани свободного покроя совершенно не стесняло движений. Ноги обуты в черные лакированные туфельки без каблука и перехваченны крест на крест шелковыми ленточками. Волосы собраны в высокую прическу, что делало черты ее лица более аристократичными и утонченными. Однако, в глазах Амины плескалась тоска, я не могла понять, почему.
Молчание затягивалось, поэтому я произнесла:
– Так, почему же ты сейчас все-таки здесь? Что привело тебя, если не месть?
– Я понимаю, почему ты думаешь обо мне так. В прошлую нашу встречу я вела себя не очень правильно. Но ты тоже должна меня понять.
– Положим, я тебя понимаю… Но, вот только теперь это не имеет абсолютно никакого значения. Я не уверена, что ты знаешь, но…
– О вашем разговоре с Мессиром? Да, я знаю и об этом разговоре, и о том, чем он закончился.
– Тогда что же ты хочешь. Ты победила, я проиграла. Больше ничего, ровно ничего не имеет значения. Себастиан потерян для меня. Ты ведь столько раз говорила о своей мудрости, тебе должно быть отчетливо понятно то, что я ни за что не подвергну опасности его, даже если смогу поступиться со своей совестью в отношении всего человечества.
Амина выглядела задумчивой, но через несколько минут все же обратилась ко мне:
– Ты, знаешь, Кристина. Вы люди, такие странные. Наверное, я никогда до конца вас не понимала. Знаешь, я ведь воспитывалась совершенно в другой среде. Меня учили, что все чувства – это абсолютнейшая глупость, человеческая слабость. И мы, как существа более высокого уровня не должны вам уподобляться. Я всегда, до последнего момента была в этом уверена, это было для меня неоспоримой истиной.
Почему-то теперь моя душевная боль, все то, что не давало мне дышать вылилось в потребность сделать кому-то плохо, кого-то уязвить:
– И ты хочешь мне сказать, Амина, – почти смеялась я, – что теперь что-то изменилась и что теперь ты поняла, насколько все это не правильно. Можешь не тратить слова в пустоту, я все равно не изменю своего мнения о тебе.
– Я этого и не требую. Мне этого вовсе не нужно.
– Тогда, может ты все-таки поведаешь мне, для чего сейчас ты явилась сюда.Уж явно не для того, чтобы порассуждать о человечестве и его слабостях.
Амина как-то странно посмотрела на меня:
– Я начала этот разговор не с проста. Мне по сути абсолютно все равно, что вы там чувствуете и чем живете. Но, только одно существо имеет для меня значение – это Бальтазар.
Я определенно не нашлась, что сказать. Назвав его имя, она словно прошлась по моему сердцу острым ножом, разбередив с неистовой силой раны, которые и без того страшно кровоточили.
– Ты можешь мне не верить, Кристина. И ты имеешь на это полное право. Я не желаю тебе добра. Больше того, я бы сделала все, чтобы ты вообще больше не засоряла своим присутствием ни один из миров. Но к моему сожалению здесь замешано большее. Я не могу любить. Я никогда не любила. Но так уж вышло, что Бальтазар был мне близок… Близок очень долгое время – Она посмотрела на меня исподлобья, – и я до последнего момента даже и не подозревала, что он может что-то значить для меня. Его предательство сильно ранило, оскорбило меня. Я оказалась не способной видеть что-либо, кроме этого. Наблюдать за тем, как тот, кого ты считаешь своим, подло бросает и переступает через наши отношения, это ужасно…
Она опустила голову, и против воли я ощутила, как в душу закрадывается непозволительное по своей роскоши чувство жалости к ней.
Она продолжала:
– Долгое время я оставалась слепа к чему бы то ни было, кроме своей мести. И только, наверное, сейчас я начала понимать, что же натворила.
Я не могла разобраться в том, что чувствовала: либо Амина так искусно лгала, либо, она действительно пришла сюда для того, чтобы мне в чем-то признаться.
– Кристина, – почти шепотом сказала она, – я убила Бальтазара.
Я даже, наверное, ничего не почувствовала при этих словах. Или мне казалось, что я ничего не почувствовала. Я только ощущала пустоту, и то что не могу ни видеть ни слышать. Это был последний сокрушительный удар, дальше не было ничего.
И тут, не понятно почему, мне вдруг вспомнился тот момент, когда моя машина, вдруг ни с того ни с сего вылетела на встречную полосу, попав колесом на заиндевевшую и покрытую тонким льдом обочину. Я вдруг снова как-будто ощутила, как вцепившись в руль и пытаясь подавить чувство паники, я жала на педали. И вдруг отчетливо вспомнились мысли мои в ту секунду: «Ну, вот и все». Странно, я была уверена, что никогда не смогу этого вспомнить, слишком уж глубоко были запрятаны во мне эти ощущения.
Я слегка, наклонив голову, лишь постоянно повторяла эти слова:
– Ну, вот и все.
Я не заметила, как рядом оказалась Амина. И ее лихорадочный шепот не сразу дошел до моего измученного сознания:
– Кристина, Кристина, очнись. Ты должна меня выслушать. Ты обязана сейас быстро прийти в себя. Только ты способна что-то изменить. И ты должна, ты просто должна что-нибудь сделать. Я не знаю, что, не знаю как, но приди же в себя. Я прошу тебя.
Она почти умоляла, сидя
