Мой мур-ррр-чащий господин - Ольга Вешнева
Маурисио, лукаво сверкнув глазами, достал из кожаного портфеля темно-красную картонную папку и раскрыл ее передо мной, ни говоря ни слова, лишь загадочно улыбаясь.
Взглянув на хранившиеся в папке документы, я глазам своим не поверила. Они были сделаны для меня! Согласно местному паспорту и прилагающимся к нему важным гербовым бумагам, я в королевстве числилась как иностранка, а не как иномирянка, еще и обладала якобы унаследованным титулом графини. Ну ничего себе! Сногсшибательный сюрприз! От приятного шока я меня слова застыли в горле. Даже не могла поблагодарить герцога за неожиданный подарок.
– Фея Лилия создала эти документы для тебя. На случай, если ты решишь остаться в моем мире, – тихим и как будто неуверенным голосом начал объяснять Маурисио, вдоволь налюбовавшись на мое растерянное выражение лица. – Не волнуйся, ни один здешний маг не сможет отличить их от настоящих. Я не должен был о них говорить раньше времени, а тем более выдавать их тебе на руки. Но сегодня мне пришлось ими воспользоваться, чтобы зарегистрировать твое участие в судебном заседании. Показания об отравленных конфетах будешь давать ты, а не кухарка. Твой дар отталкивать магию в полной мере объяснит мое чудесное спасение.
– Я очень благодарна вам с феей. Это щедрый дар, – смущенно улыбнулась, принимая сюрприз из его рук.
Вцепилась в папку я, пожалуй, крепче, чем в ту самую, долгожданную, где лежали кропотливо собранные документы на снос приюта для бездомных собак и кошек. Пряча от внимательного взгляда мужчины свои беспокойно заметавшиеся глаза, начала перелистывать. Делать вид, что читаю каждую строчку. И тут же подумала, то прежнее рвение теперь казалось мне пустым, ничтожным, ровным счетом ничего не значащим. Дался мне тот приют. Пусть стоит себе на прежнем месте, раз он жителям микрорайона не мешает. Нет, тогда мне нужно было на кого-то срочно выплеснуть накопившуюся негативную энергию, последствия бесконечных стрессов. А что сейчас? Опасностей за недавнее время приключилось больше, чем за десять лет в Москве. Причин для нервотрепки тоже хватало с избытком. Но влияния подобной разъедающей все внутри кислоте ядовитой энергии, вызывающее отвратительное состояние вздрюченности, я больше не чувствовала.
Меня окружали удивительно приятные ощущения тепла, уюта и покоя, словно укутывающие в мягкий пушистый плед, ограждая от забот и тревог. Даже сейчас, когда мои мысли по логике должны быть забиты предстоящим судом, а нервы накручены до предела и похожи на моток острой колючей проволоки. Почему так происходит? Может быть, потому что рядом находится мужчина, которого я искренне люблю. Не за деньги, не за положение в обществе, не за какие-то условные преимущества. Более того, для меня эта любовь вопреки, почти запретная. Ради нее я оказалась готова разрушить многие подсознательные барьеры: от неприязни к животным до нежелания хоть кому-то и хоть в чем-то уступить, пусть на самую малость. Я поймала себя на мысли о том, что согласна проиграть в необъявленной войне за лидерство, уступить мужчине право считаться главой семьи… Хотя бы номинально. Дальше по факту посмотрим, но мне действительно больше не хотелось быть колючей.
Глядя в прекрасные темно-синие омуты глаз Маурисио, я чувствовала себя розой без шипов, поставленной в хрустальную вазу. И эта роза боялась, что ваза разобьется, уютный мир вокруг нее разрушится, вода прольется, и тогда она неизбежно завянет, погибнет в гордом и одновременно до боли обидном одиночестве.
– Да, я вижу, тут все в порядке, – понимая, что будет попросту глупо изучать документы по второму кругу, я подняла глаза, и наши с Маурисио взгляды снова встретились. – Поскольку в суде ни к чему не придрались, значит, я беспрепятственно смогу выступить на заседании.
– Судебный процесс для нас важен. Здесь я не стану спорить. Тем не менее я склонен считать вопрос с соседом решенным. Лучшим адвокатам не спасти его от казни. Собранная нами доказательная база настолько прочна, что не оставляет лазейки для маневров. В данный момент времени меня больше интересует другой вопрос. Тот, на который ты не решаешься дать ответ. Но я готов ждать сколь угодно долго. Послушай, Мира, и поверь… Мне важно знать, согласна ли ты остаться здесь, в нашем мире? Или предпочтешь воспользоваться шансом вернуться домой после того, как убийце вынесут приговор?
Герцог продолжал выжидательно смотреть мне в глаза, и его пристальный взгляд, словно проникающий в самые потаенные уголки души, казался настоящей мучительной пыткой, от которой не было спасения.
– Мне нравится твой мир. Здесь хороший климат, отзывчивые люди, не считая сам знаешь кого, свежий воздух и…
Я попыталась тянуть время, подумывая о возможности сбежать в свою уединенную спальню, но Маурисио пресек любые из моих задуманных маневров. Резко сократив между нами расстояние, он придержал меня за руки. Будто заботясь о том, чтобы я от нервов не повредила гербовой бумаги и не уронила папку с ценными документами.
Я почувствовала себя попавшей в плен. Причем на этот раз ситуация мне виделась действительно без шанса на освобождение, в отличие от моих мыслей в день волшебного попадания сюда, когда я все же надеялась на возвращение домой.
– Так ты… остаешься?
В ставшем напористей голосе Маурисио возникли бархатистые мурлыкающие нотки, а пальцы герцога в тот же момент слегка надавили на костяшки моих, усиливая впечатление от его слов и заставляя чувствовать себя робкой маленькой мышкой, угодившей в цепкие когти кота.
– Да, я подумывала о том, чтобы остаться здесь. Но я надеюсь, что фея позволит хоть один раз, на прощание, повидаться с родителями и Со… – договорить имя сестры мне не позволил настойчивый, властный поцелуй.
Одной рукой Маурисио крепче сжал мои пальцы, держащие папку с документами, а другой взял за талию, притягивая к себе. Мне пришлось прижать папку к себе, верхним краем она упиралась в грудь мужчины, служа ненадежным, чисто символическим барьером между нами. Сопротивляться не осталось ни сил, ни желания. Куда-то бесследно подевалась гордость, которую я холила и лелеяла годами. Исчезла, забрав с собой привычку легко не сдаваться никому и
