Ночь золотой саламандры (СИ) - Пожарская Анна

Глина подавалась легко, не сыпалась и почти подсказывала, где стоит подправить, а что и без усилий выглядит идеально. Олаф водил пальцами по теплому комку и думал о чародейке. Старался вспомнить каждый жест, каждое слово, каждый порыв. Слышал ее смех, когда доводил до ума панцирь черепахи, явственно чувствовал впившиеся в спину в порыве страсти ногти, когда вылепливал хвостик, улавливал едва заметный запах яблок, когда вытягивал шею статуэтки. Не видел внешности и прекрасно понимал, Сальмарис не была с ним настоящей, но внешности и не требовалось. Хватало сущности.

Наконец держать статуэтку в руках стало невыносимо. Глина дала понять, что из нее больше не выжать. Олаф прервался на мгновение, нашел глазами давно отвлекшегося Ладира и, убедившись, что мальчишка занят, принялся за подготовку к заклинанию. Собирался просто приказать Сальмарис выздороветь. Еще в детстве читал в семейном архиве, что маги его рода лечили так простенькие хвори. И ножевые раны тоже были в этом списке.

Поставил статуэтку рядом, пересел так, чтобы смотреть на черепаху в упор, и, не отводя взгляда, зашептал нужные слова. Звуки вылетали удивительно легко и громко. Олафу показалось на мгновение, что все по плечу, и если будут какие-то препятствия, то он преодолеет их, даже не заметив. Дурное предзнаменование! Обычно в этом случае не выходило ничего хорошего.

Маг остановился и затянул заклинание сначала. Черепаха на скамье запрыгала зайцем, а воодушевленный Олаф прикрыл глаза и усилил напор. Только бы получилось!

Сальмарис ответила не сразу. Ее сознание ускользало из его сетей, и Олафу приходилось подстраивать под нее заклинание, делая сеть гуще и крепче. Играть голосом и словами. Он то взывал к любовнице почти детским звоном, то окрикивал грубым басом и раз за разом закидывал сеть в бездну чужого сознания. Тщетно!

Зацепился неожиданно, припомнив их брачный танец. Ее нерешительность и раздумья, будто именно их не хватало для полной картины. Возникшая в воображении женщина остановилась, посмотрела в глаза и тяжело выдохнула:

– У меня нет сил исполнить твою волю…

И исчезла. Осталась только безграничная осязаемая тьма. Олафу захотелось кричать, но и он сам следом растворился в этой жуткой бездонной реке.

Очнулся, оттого что кто-то дергает его за рукав. Открыл глаза и улыбнулся. Рядом с ним на скамейке был Ладир и покусывал за рубашку.

– Не получилось? – сочувственно поинтересовался он.

Олаф развел руками. Не хотелось сознаваться в поражении, но врать тоже не было смысла.

– Вы знаете, что моя мама – госпожа Сальмарис? И что Мари – тоже она? – не унимался мальчишка.

– Да, – выдохнул Олаф и потер лицо. Накатила привычная послемагическая слабость. – Понял это, когда увидел твою черепаху.

– И что теперь? Расскажите мне, как найти маму?

Олафар тяжело сглотнул. Понятия не имел, что следует ответить мальчишке. Взял сына на руки и погладил по гладкой спине.

– Маму не надо искать, я знаю, где она. Но тебя отправлять к ней не хотелось бы. Сальмарис приходится тяжело, и ты не сможешь помочь, только расстроишься сам и расстроишь ее. Давай договоримся, – Олаф перехватил саламандру так, чтобы видеть мордочку: – Побудешь со мной до вечера. А после ужина сходим навестить ее. Идет?

– Почему я должен верить вам? – к колокольчику сына примешался совсем недетский ледяной отзвук.

– Ты же наверняка видишь мою сущность. Чувствуешь, что я хочу помочь. Верь себе. Не мне.

– Хорошо, – Олафу показалось, что мальчишка вздохнул, – но вечером я хочу к ней.

– Непременно.

– Что вы собираетесь делать? Сейчас.

– Прежде всего вернуть на место главный магический кристалл. Может быть, это даст ей силы.

– А если нет?

Олаф задумался на мгновение, взмахом руки повалил саламандру на спину и принялся щекотать той бока.

– Вот в кого ты такой зануда? Ума не приложу.

– Мама говорит, что в отца, – Ладир вырвался и встал на лапы.

Чародей прикусил губу. Мальчишка, похоже, не был расположен к забавам. Олаф покачал головой. Если все обойдется, надо будет поинтересоваться у Сальмарис, какие еще недостатки она так бессовестно на него списывает. Вздохнул и снова подхватил Ладира на руки.

– Пойдем, нам надо на корабль за кристаллом.

– Хочу остаться здесь. Никуда не убегу, обещаю.

Олаф задумался. Можно утащить мальчишку силой, но нужно ли? В этот сад не может зайти посторонний, и обидеть Ладира не должны.

– Не хочу в море без мамы!

– Хорошо, – Олаф спустил его с рук, – только будь осторожен.

Сын фыркнул, дернул хвостом и резво побежал к фонтану. Чародей улыбнулся: все-таки пребывание в воде пошло пареньку на пользу. Тоже подошел к фонтану сполоснуть руки, в очередной раз погладил саламандру по голове и направился искать спутников. После увиденного сегодня разумом владело стойкое убеждение: промедление может обойтись слишком дорого.

Долго искать не пришлось. Пока он разбирался, что да как, подручные тоже не сидели сложа руки. Грузовые суда уже разгружали у причала, а его корабль стоял на якоре неподалеку. Олаф мысленно отдал должное местному лоцману, наверняка тому жилось несладко. Остров любил путешествовать, и изучать особенности моря вокруг приходилось постоянно.

Добрался до каюты без труда, но отпирал замок с трепетом ожидающего неприятности юнца. Вошел, прикрыл дверь и приблизился к камню. Снял тяжелую темную ткань, прячущую артефакт от солнечных лучей, и вгляделся в изумрудный лабиринт. Света было немного. Но его хватало, чтобы сердце замирало в восхищении.

Отражаясь в гранях, солнечные лучи, как потерявшиеся путники, раз за разом блуждали внутри по одному им ведомому маршруту, пока не рассеивались окончательно. По стенам каюты заплясали едва заметные бледно-зеленые зайчики, и на душе на мгновение стало так спокойно, будто там, снаружи, ничего не происходит.

Олаф усмехнулся и прикрыл камень тканью. Было что-то настораживающее в этом охватывающем разум спокойствии. Скорее всего, подобным образом артефакт защищался от чужаков, но ставить на это свою жизнь чародей бы поостерегся. Подошел к сундуку с вещами и вытащил оттуда коробочку. Откинул крышку и полюбовался на кольцо. Сальмарис должно понравиться. Серебряная основа, украшенная россыпью мелких сапфиров, блестела точь-в-точь как море в погожий день. Из всех перепавших от бабки украшений это больше всего подходило невесте. Олаф и взял его с собой, чтобы сделать настоящее предложение, и надеялся, Сальмарис согласится стать его супругой. Потому что хочет быть с ним, а не потому что так требует король.

Переложил кольцо в кошелек на поясе и вернул коробку обратно. Случайно задел сложенный вчетверо лист и нахмурился, припоминая, что это может быть. Развернул и улыбнулся. Заклинание Сальмарис, которое он так и не удосужился разучить нормально. Тогда божественная помощь казалась лишней, а вот сейчас он бы с удовольствием воспользовался возможностью. Тряхнул листок, расправляя, и пробежал глазами по словам. Потом еще и еще. Практика показывала, знать заклинание наизусть необязательно, но и не помешает.

Сунул бумажку в карман, когда понял, что без труда вспоминает каждое слово. Выглянул и позвал ребят из команды помочь с кристаллом, в одиночку с ним было не справиться. Слишком тяжелый.

Около входа в замок их уже ждал Тадир, вести из порта опередили мужчин с грузом. Советник был не один, рядом с ним стоял Марир и двое незнакомых магов. Олаф кивнул и собирался пройти мимо, но двое невесть откуда взявшихся местных вояк преградили путь.

– Мы поможем вернуть камень, – не терпящим возражений тоном сообщил Тадир, – я и господин Марир. Не стоит пускать в алтарную посторонних.

Олаф собрался заметить, что для камня все здесь одинаково посторонние, разве что он может считаться своим из-за магии и отношений с Сальмой, но счел за лучшее промолчать. Поблагодарил моряков из команды и со зловредной радостью разрешил Тадиру и Мариру взять кристалл. Размял затекшие плечи и не спеша потопал за мужчинами.