Амброзия (СИ) - Билык Диана
– Я люблю тебя, – прошептал Кирилл. – Очень люблю. И очень боюсь потерять.
Лина прикусила губу, когда широкая ладонь приподняла футболку и накрыла грудь.
– Что ты делаешь?
– Хочу тебя полечить. И себя заодно, – хрипнул над ключицей и повернул ее к себе. – Постой секунду, – отвел рукой за себя. Лина вскрикнула: левое плечо проводника было растерзано стеклом. Кровь активно лилась по мускулистой руке вниз и капала крупными бусинами на пол.
Кирилл сдвинул острые концы изломанного шкафа к стене, не обращая внимания на рану, ботинками расчистил пятачок под ногами, крупные доски перебросил в сторону заваленного окна. Бревно слегка покачивалось, но, после двух ударов тяжелой подошвой, село на пол плотней.
Кирилл перевязал рваной футболкой рану, скинул ботинки и брюки и потянул Лину к себе.
Лина подошла ближе и, дождавшись, когда плед из сумки устелил дерево, подалась к Кириллу. Целовала его и пропускала взмокшие волосы сквозь пальцы.
Рана щипала и кусалась, но голод затмевал боль. Он плавил изнутри и почти разрывал Лину на сегменты. Душу – в одну сторону, тело – в другую сторону, а сердце бросало в пропасть: туда, где вместо темноты была дребезжащая сияющая пустота. Мысли поглощались яркой пульсацией в паху, и не хотелось ничего говорить. Только стон срывался с губ, когда Лина перехватывала губами воздух, а потом снова целовала, целовала, целовала…
Кирилл сорвал с нее штаны и белье, провел ладонями от талии вниз и сжал ягодицы.
– Иди ко мне.
Она обвила ноги вокруг крепких бедер и с томным вскриком приняла его. Откинулась назад и снова закричала, когда сильные руки коснулись раны на лопатках.
– Тише, малышка… Сейчас все пройдет, – он осторожно кусал ее сосок и позволял держать темп. Ласкал языком грудь и тянул к себе с каждым рывком.
Лина подавалась навстречу и ловила сухой воздух губами, стонала в голубое небо и закрывала глаза, когда боль переходила в острую и нестерпимую.
Горячие спазмы глушили звуки, хотелось большей наполненности. Сильнее, глубже. И Кирилл чувствовал это, вталкивался до предела, двигался отточено и брал ее ненасытно. А Лина с благодарностью принимала его и отпускала свои сомнения и страхи.
Когда оргазм подобрался слишком близко, Лина замерла на миг, перекинула волосы за спину и впилась в сладкие губы Кирилла глубоким поцелуем. Кричала ему в рот, дергалась в его руках и наполнялась горячим теплом.
Он захрипел густо и надорвано в небесный потолок. Как зверь. Как монстр. Ее монстр.
– Люблю тебя, – тихо проговорила Лина, чувствуя, как его и ее силы перемешиваются. Сливаются в один поток и разогревают рану.
– Верь мне, – Кирилл опустил голову. Зрачки сплющились и стали вертикальными, а радужка налилась яркой зеленью.
– Верю…
Глава 44. Чем пахнет солнце?
Связь разорвал, когда радужные вспышки полученной энергии окрасились в черный, а Лина задышала часто-часто, будто из нее с каждым вдохом уходит жизнь.
Отстранил ее от себя и провел рукой по гладкой спине. Рана стянулась. И его плечо не болело. Как и почему они лечили друг друга, Власов не мог понять, но это было удивительно. Почему же не смог удержаться в прошлый раз? И откуда черпались силы у обоих?
Ветер нежно шелестел листвой и перебирал темные волосы Ангелины. Она прижалась к его плечу и, казалось, не дышала. Но сердце активно билось под ладонью, что Кирилл прижимал к упругой груди, пока вкушал сладостные энергетические потоки и старался не потерять контроль. Ловил каждый ее стон, каждое прикосновение, прислушивался к своему и ее телу. И смог понять, где грань.
– Нужно выбираться, – пробормотала девушка и скользнула пальчиками по его груди. Ласково погладила свежий шрам от порезов, что вскоре исчезнет, и поцеловала Кирилла в шею. – Ты пахнешь солнцем.
– А чем пахнет солнце?
– Тобой.
Кирилл заулыбался. Впервые за столько лет: искренне и непринужденно.
– Хочешь скажу, чем пахнешь ты?
Кивнула, потянулась ближе, скользнула языком за ухом и прикусила мочку.
– Солью и жженым деревом.
– Это потому что мы с тобой любовью занимались на пожарище и руинах, да, и еще…
– Не-е-ет. Ты пахнешь так с первого момента, когда тебя увидел. Хрупкую, сонную, растрепанную, с рюкзаком на спине больше чем ты сама.
– Я думаю, – фыркнула Лина. – Тогда пришлось вставать в три ночи, чтобы к пяти прибыть к Барьеру. А то уехали бы без меня.
– Не уехали бы. Глеб только ради тебя всю экспедицию собрал.
– Не только ради меня…
– Ну, еще, чтобы спасти свою шкуру, – ответил Кирилл. – Прости, что давил вначале. Я не мог разобраться, кто есть кто. Мне всюду чудились враги.
– А сейчас?
Кирилл долго молчал и гладил ее по контуру губ. Она совсем другая, уникальная, родная. И почему ему казалось, что похожа на покойную жену? Глупость какая-то.
– Ты сомневаешься во мне? Не веришь, что люблю? – щепотью потянул ее к себе за подбородок.
– И я тебя люблю… – вздохнула Лина и прижалась к ладони щекой. – Кирилл, я сухарь? Почему смерть обоих возможных отцов не трогает меня?
– Наум не умер, ты же знаешь.
– Это уже не он.
– Мне сложно говорить о них, как о людях. Глеб был жестоким и расчетливым, месть вела его всю жизнь, и мне пришлось в это впутаться. Когда я узнал о тебе и его планах, чуть сам его не застрелил – только одно помешало.
Он поджал губы и опустил голову.
– Что?
– Кто, – поправил Кирилл. – Дочь.
– Мы заберем ее, – приободрилась Лина и немного привстала. – Вернемся в город и заберем.
Кирилл мотнул головой. Как ей сказать, что им путь в город теперь заказан? Да и забрать дочь в дикие леса Кирилл не сможет, никогда не решится. Здесь ребенку жить слишком опасно. Нужно вылечить ее от оборотного недуга, а дальше исчезнуть из ее судьбы. Хорошо, что времени еще много.
– Я не представляю, как мы выберемся, – шепнула Лина в губы, – но я до конца с тобой. А когда будешь готов, расскажешь мне о жене…
Кирилл прикрыл веки. Больная тема, и как приятно, что девушка позволила ему не говорить об этом вслух сейчас. На время отложила воспоминания, что все еще ковыряли старые раны.
– Как ты днем вызываешь силу? Я видела, как ты почти трансформировался для броска и прыжка, – вдруг спросила Лина.
– Я научу тебя, давай только покинем наше укрытие, – поцеловал ее в висок и помог привстать. Одевал ее в чистую одежду, что достали из сумки, с лаской и нежностью: так хотелось прикасаться и оберегать, показывать ей свои чувства и привязанность.
– Я же привыкну, будешь меня все время теперь одевать.
– Лучше раздевать.
– И это тоже. Я на все согласна.
Кирилл поправил облегающую майку на тонкой талии и поцеловал Лину в яремную впадину.
– Давно у тебя аллергия? – вспомнил Власов и стал переодеваться сам. Лина перехватила его руку.
– Нет-нет. Я тоже хочу, – и натянула футболку на его голову, поцеловала в губы. Когда тянула вверх по ногам чистые боксеры, коварно ухмылялась и ласкала до дрожи, заставляя скрежетать зубами от прилива голода. – У меня аллергия только на амброзию. Возле Барьера траву на чай собирала – тогда и началось.
– Лин, нам нужно идти, – хрипнул Кирилл и укусил ее за плечо.
– Конечно, – она отступила, но в глазах все еще плясали жадные огоньки. – Но потом я возьму свое, мне хочется еще.
– Сколько угодно.
Пока поправлял брюки и натягивал ботинки, Лина осматривала комнату. Если ее можно было так назвать после погрома.
– Что это? – отодвинув доску шкафа, девушка вытащила раскрытый фотоальбом. – Это ведь невозможно…
– Что там? – Кирилл заглянул через плечо и чуть не заматерился: на него с фотографии смотрела Ангелина, но только там она была постарше и волосы короче – до плеч.
Лина подняла на него горящие глаза.
– Скажи, что мне мерещиться. Скажи, прошу тебя.
– Вероятно, это твоя родственница, – он осторожно вытащил из ее рук альбом и полистал дальше. Не было сомнений – удивительное сходство, словно сама Ангелина смотрела на него с выгоревшего глянца.
