Госпожа Потусторонья - Никитина Анастасия

— Видела я, какие они гордые, — огрызнулась я, но какое-то сомнение уже шевельнулось глубоко в душе: неужели меня угораздило опять где-то не разобраться.

— Ты можешь мне не верить, но я все равно скажу. Никогда ни Волк, ни папаша его ничего у Мавры не просили. И у Яги тоже. И Лис тут бывал не раз. Я его хорошо помню. Веселый, обходительный. Но ни одной просьбы никто от него не слышал. Да, других видел. Иных и за разумных признать сложно. И выпрашивали, и обмануть пытались. А оборотни — нет.

— Хорошо, если ты так настаиваешь, я еще раз посчитаю, — сбавила тон я. — Но, хоть убей, не понимаю, что у них такого жизненно необходимого! И так по всем расчетам получается, что на их общину до сих пор куда больше силы уходит, чем на такое количество жителей положено!

— Да откуда ты можешь знать, сколько у них теперь жителей?! — зашипел Васька. — Ты же с ними встречаться и расспрашивать их отказываешься!

— Так. Все! — резко отодвинула тарелку я. — Сейчас пойду и займусь этой ерундой снова. Но если опять получится, что все верно, больше мне о них не напоминай. А то вообще до полной нормы урежу, адвокат хвостатый!

— Детей не забудь сосчитать, если сумеешь, счетоводка фигова, — бросил мне вслед кот, когда я уже была в коридоре.

От этих слов я споткнулась на ровном месте, едва не врезавшись в какие-то доспехи. А действительно. Это же не вампиры. У них дети бывают! И как в таком случае распределяется энергия?!

Уже подозревая, что снова села в здоровенную калошу, я поспешила в библиотеку. Вот когда я научусь читать всю книгу полностью, а не только ту главу, которая понадобилась в данный момент?!

ГЛАВА 18

Рос

Но заняться расчетами мне опять не удалось. Задерганная собственными сомнениями и обвинениями Васьки, я, не подумав, смахнула в сторону свиток наследниц. Сообразив, что именно только что улетело вниз вместе с мусором, я выругалась и полезла под стол. И стоило мне взяться за проклятый пергамент, как в глазах снова помутилось. «Поспеши…» — услышала я тихий голос Яги, проваливаясь в странный мир несуществующего леса.

Поляна встретила меня пожухлой травой и голыми ветками деревьев. «Осень», — мелькнула в мозгу почему-то испуганная мысль, и я завертела головой, высматривая Роса. Тот лежал, подтянув колени к груди, под отяжелевшими от воды еловыми лапами, словно в маленьком шалаше. Опасаясь трогать мокрые ветки, чтобы не вызвать над парнем локальный ливень, я осторожно присела рядом на корточки.

— Рос? Ты спишь?

— Нет, — не оборачиваясь, тихо отозвался он.

— Вылезай. Дождь кончился.

— Он сейчас опять пойдет. Так всегда бывает, когда я отсюда выбираюсь.

Он говорил вроде спокойно, но было в его голосе что-то такое, от чего я невольно поежилась.

— Не пойдет. Ты же говорил, что, когда я прихожу, солнце светит.

— Да? Не помню, — сказал парень, но все же одним кошачьим движением вывернулся из-под мокрых веток и присел на пожухлую траву рядом со мной.

— Видишь, нет дождя, — озвучила очевидное я.

Мне было совершенно не ясно, как вываливать на парня откровения, которыми нагрузила меня прабабка. И в то же время я буквально нутром чувствовала, что ему нельзя здесь больше оставаться. Несуществующий лес умирал. Можно было бы назвать это осенью, но что будет, когда придет зима?

— Вижу, — кивнул он, слабо улыбнувшись. — Тебя и небо и лес любят.

— И тебя любят.

— Наверное. — Он то ли равнодушно, то ли безнадежно пожал плечами. — Раньше я гулял там. Теперь не пускает.

— Кто?

— Лес. Он больше не пускает меня к себе. Я сделал там что-то плохое. — Голос Роса упал почти до шепота, а руки словно сами собой зябко обхватили плечи.

— Ты не сделал ничего плохого! — воскликнула я.

— Сделал! — Парня начала бить крупная дрожь.

Не осознавая, что делаю, я потянула его к себе, пытаясь согреть.

— Нет. Ты ошибаешься.

— Да? — Его лицо на мгновение осветилось надеждой, но лишь на мгновение. — Нет! Я знаю! Я убил ее! Не трогай меня! Отойди!

Он вырвался и отскочил назад, врезавшись спиной в мокрые еловые лапы.

— Рос, я…

— Не подходи! Я — зверь! Я опасен! — выкрикнул он, вжимаясь в колючие ветки. — Я не хочу навредить и тебе! Уходи!

— Да нет же! — воскликнула я.

Но парень словно не услышал. В его глазах плескалась откровенная паника. И постепенно она же завладевала и мной. Поляна умирала. Лес, судя по тому, что Рос больше не может туда ходить, уже умер. Что будет, когда погибнет весь этот несуществующий островок? Дрожащее от нестерпимого холода тело, бесконечно умирающее в сугробе под высохшей елкой? Или тогда он все же умрет окончательно? И что будет с Васькой? Тысячи вопросов роились в моей гудящей голове, и я понимала, что знаю ответы.

Что мне подсказывало, интуиция или знания из какой-то прежней жизни? Неизвестно. Но я знала, что когда исчезнет несуществующее убежище, исчезнет и человеческая ипостась Роса. Не уйдет на Серые тропы, чтобы переродиться где-нибудь еще, — просто исчезнет навсегда. Васька превратится в обычного кота, а когда истощатся наговоры Яги — в одомашненную рысь и даже говорить в конце концов разучится.

Меня передернуло, и я, не обращая внимания на ледяные капли, посыпавшиеся с хвои, рванулась к забившемуся в самую гущу веток человеку.

— Рос, выслушай меня!

— Не подходи!

— Так я тебя и послушалась, — буркнула я себе под нос, обнимая дрожащего словно в лихорадке парня.

Он попытался вырваться, но ствол ели и толстые ветки держали крепче моих рук.

— Ты ничего ей не сделал! Ее убил не ты! Все, что ты видел, — мираж, видение, которое подсунула тебе Марфа! Это она убила Птаху, а не ты! — отрывисто выдыхала я куда-то ему в ключицу. — Ты ни в чем не виноват!

— Но я видел… Я видел…

— Ничего ты не видел! — выкрикнула я, чуть отстраняясь, чтобы видеть его лицо. — Ничего, кроме морока треклятой Марфы! Когда ты пришел на ту поляну, Птаха уже была мертва!

— Марфа? — Кусая губы до крови, Рос всматривался мне в глаза, словно впервые увидел. — Она сказала, что Птаха ждет меня там. Что у нее что-то случилось! Я прибежал, а она… она… Она обнимала Гора! И он ее целовал! И тогда я убил ее!!!

Он рванулся с такой силой, что одна из веток с треском обломилась, выпуская его из елового плена. Острый сук проехался по ребрам, распарывая и рубаху и кожу. На седую от инея траву закапала алая кровь.

— Нет, черт возьми! — рявкнула я. — Тебе это только привиделось!

— Нет!

— Да! Если Гор там был, то почему не вмешался, когда ты убивал Птаху?!

— Почему? — Рос застыл. — Гор… Он пропал…

— Чушь! Его там и не было! И тебя не было! И Птахи! Ее убила Марфа!

— Но… Но зачем? — Он поднял на меня взгляд, полный непонимания. — Зачем она убила ее? Зачем заставила меня поверить, что я…

— Дрянь потому что завистливая, — отрезала я.

В тот момент я искренне жалела, что отобрала у бабки всего лишь память. Слишком малая расплата за все, что она сделала с этим парнем. За все, что она сделала… со мной?.. Мысль обожгла, словно вымоченная в рассоле плеть.

Какой стала бы та моя жизнь, не вмешайся в нее чертова Марфа? Я помнила сны, знала, что Птаха вроде бы любила этого человека… оборотня… По крайней мере, его поцелуи явно не вызывали у нее отвращения. И он любил ее больше жизни, раз столько времени казнил себя за ее смерть. А теперь? Он почти сумасшедший. А я не испытываю ничего, кроме жалости… Проклятая бабка!

Злость помогла мне выпутаться из веток, и я как раз успела схватить Роса за рваную рубаху. Ткань затрещала, но выдержала, и парень застыл. Я посмотрела ему в глаза и со всей возможной убедительностью проговорила:

— Это не ты. Поверь мне. И Яга и Гор говорили тебе то же самое, но ты их не слышал. Ты не виноват в ее смерти…

Он уже не противился, когда я взяла его за руки, и покорно позволил обнять себя.

— Это не ты, — повторила я, все так же удерживая зрительный контакт, хотя для этого пришлось до хруста в позвонках запрокинуть голову. — Ты не убийца.