Невидимка и (сто) одна неприятность (СИ) - Ясная Яна

Я изумленно хлопнула ресницами — мы же только начали?..

— Прошло больше часа, мисс Хэмптон, — мистер Кроуч позволил себе скупую улыбку. — Бегите.

И я побежала.

Даниэль

День, и без того начавшийся не ахти как, становился все паршивее с приближением времени отъезда.

Я не знаю, что Эриндейл задумал насчет Лали, но еще немного и мне будет плевать на все, я просто размажу его по стенке. Если он хоть пальцем к ней притронется.

Я видел все — и долгие взгляды, и задумчивую ухмылку, а уж когда он подошел к ней в коридоре, нависая над хрупкой фигуркой на подоконнике…

О чем они говорили, я не слышал, но мне и не нужно было. Достаточно того, что он лезет к моей девушке, а она может только смотреть на него огромными растерянными глазами.

Бессилие приводило меня в бешенство. И оно кипело и бурлило в крови. Избавиться от него не помогла ни тренировка, ни избиение манекена.

Чуть помог темный угол под лестницей.

Краткие минуты облегчения, когда Лали была у меня в руках — теплая, нежная, отзывчивая…

Моя.

Но потом пришел обед, и Эриндейл с его взглядами, и бешенство вернулось.

Я не хочу уезжать. Я не хочу оставлять ее тут одну с призраками и идиотами.

Не хочу.

И впервые не хочу не из-за того, что меня ждет дома, а из-за того, что остается здесь.

Хорошо все же, что мне не нужно больше по крайней мере посещать занятия — это было бы пыткой. А процедуры все индивидуальные, некоторые даже весьма и ничего так…

С этой мыслью я толкнул дверь массажного кабинета, вошел и…

Остолбенел.

Лали, судя по всему только что вставшая с массажного стола, едва слышно ойкнула и обхватила себя за плечи, прикрывая грудь.

И тоже застыла — черные глазищи, приоткрытые губы, взлохмаченные волосы через плечо, ключицы вразлет, руки крест-накрест скрывающие и нет, нежная кожа живота с выемкой пупка…

Я пялился, понимал, что пялюсь — и совершенно неприлично! — и не мог заставить себя оторвать взгляд.

А она… молчала.

— Мистер Лагранж, что вы себе позволяете?! — ввинтился в мозг оскорбленный вопль массажистки, оторвавшейся от бумаг на столе. — Немедленно вон!

Машинальный шаг назад. Машинально закрытая дверь. И отпечатавшийся на сетчатке образ.

Когда через пару минут эта дверь распахнулась, то явила мне Лали — раздосадованную, смущенную и пылающую праведным гневом.

— Ты ничего не видел! — прошипела она мне в нос, приподнимаясь на цыпочки.

— Чего я не видел? — настроение резко скакнуло вверх, губы сами собой растянулись в улыбке.

— Там… ай, забудь! — девчонка тряхнула головой, поджала губы и попыталась проскочить мимо меня.

— Ни-ког-да, — честно пообещал я ей на ухо, слегка придержав ее за талию.

Лали вспыхнула, выкрутилась, испепелила меня надменным взглядом и зашагала прочь, гордо печатая шаг. Я полюбовался несколько мгновений оскорбленно подпрыгивающими локонами и соблазнительно колыхающейся плиссированной юбкой, и снова шагнул в массажный кабинет.

Когда после процедур я поднялся на северную башню, Лали уже была там. Она сидела на полу под окном, уткнувшись в лежащую на коленях книгу. Мое появление было встречено колюче-настороженным взглядом, и инстинкт самосохранения подсказывал, что если я прямо сейчас полезу к ней с поцелуями, то в лучшем случае получу книгой по башке. В худшем — не по башке.

Я приблизился, сел рядом, а потом и лег, удобненько устроив голову на коленях у Невидимки. Знаниям пришлось потесниться. Лали сердито посопела еще несколько секунд, старательно делая вид, что не обращает на меня ни малейшего внимания, и вообще ей плевать. Но потом все же закрыла учебник и отложила в сторону. Тонкие пальцы, осторожно коснулись моего лба, убирая с него упавшие пряди челки и зарылись в волосы, вызвав мимолетную приятную дрожь по позвоночнику.

Я прикрыл глаза, чтобы не смущать девочку взглядом, и постепенно она расслабилась, убедившись, что тему массажного кабинета я поднимать не планирую. Пальцы осмелели. Они перебирали, ерошили волосы, зарывались, слегка царапая ногтями кожу головы и проводили от корней до кончиков, вытягивая до приятного покалывания.

— Как твой день? — подал я голос, с трудом выдергивая себя из полудремы — закрытые глаза, теплый живот под щекой и медитативные движения действовали не хуже снотворного.

— Хорошо, — отозвалась Лали. А потом, слегка поколебавшись, будто не была уверена, что хочет этим делиться, добавила: — У меня по контролю большой прогресс, мистер Кроуч сказал, что превосходная динамика.

— Ого! — искренне восхитился я. — Поздравляю, отличные новости!

— А у тебя? — торопливо поинтересовалась моя девочка, отчетливо засмущавшись.

Я слегка пошевелил головой, чтобы ей было удобнее.

— Ничего особенного. Нет, вру. Кое-что было о-о-очень особенное!

“Лагранж!” и возмущенный тычок в ребра были на этот раз абсолютно заслуженными, признаю. Но как тут удержаться?

Пока я кривил губы, пытаясь не ухмыляться совсем уж откровенно, Лали вдруг тихонько сказала:

— Ты видел, да?.. Мне кажется, Крис что-то задумал…

Что-то! Знаю я, что он задумал! Примерно то же, что и я! Но я-то молодец, а он подонок и хрен ему.

Самым обидным было то, что если бы не я, Лали так и оставалась бы для него Невидимкой. Это ж надо было — собственными руками!

А если учесть, что Эриндейл, судя по Мирей, из тех типажей, которые при отказе еще больше зацикливаются…

Настроение опять стремительно скатывалось к отметке “отвратительное”.

— Лали, пообещай, что если он тебя обидит, когда меня не будет рядом, — ты мне скажешь.

Девочка-невидимка молчала, не торопясь раскидываться обещаниями, которые ей не очень-то хотелось выполнять. Это напрягало еще больше. Если бы она была уверена, что Эриндейл ничего ей не сделает, она бы дала это обещание с мгновенной легкостью. А если сама Лали, которая знает его пару лет минимум в этом не уверена, то…

Я рывком сел, скидывая тонкую руку с головы, повернулся.

— Пообещай.

Лали отмерла, досадливо скривила губы, наконец-то вспомнила, что стоило бы опровергнуть мои худшие предположения:

— Да ничего он мне не сделает! Глупости.

— Лали.

— Я сама разберусь! — ежик спрятал недоверчивый нос и беззащитное пузико и растопорщил иголки.

— Тебе приятно смотреть, как Мирей на меня вешается и не иметь возможности что-либо предпринять?

Лали открыла рот. Закрыла. Снова открыла. И снова закрыла. Поджала губы.

Да-да, очень злой Даниэль. Ткнул пальцем через иголки прямо в пузико, а что поделать! Честность не позволяет заявить, что ей совершенно плевать, кто там на меня вешается, а гордость — обратное. Прости, девочка, но этот вопрос слишком серьезен, чтобы я в нем уступил твоим заповедям Невидимки.

— Если вдруг его совсем занесет… чего не будет! — отрезала она. — Я тебе скажу.

Ах ты умница моя ревнивая!

— Иди сюда, — я распахнул объятия, и Лали со скорбным вздохом переползла ко мне на колени и обняла, уткнувшись носом в шею.

— Жаль, конечно, что ты уезжаешь, — едва слышно пробормотала она моему воротнику. — Нам в эти выходные обещали поход в горы. Там красиво…

Я тоже буду по тебе скучать, девочка.

Сегодня на пороге меня не встречали.

— Мистер Лагранж ждет вас в своем кабинете через два часа, мастер Даниэль. Ужин сейчас подадут в вашу комнату, или вы желаете, чтобы накрыли в столовой?

— В комнату, — бросил я, а сам направился к телефону. Неизвестно, выпадет ли мне за выходные другой шанс сделать то, что я хотел, так что надо пользоваться.

Я набрал нужный номер.

Три долгих гудка, “алло” на том конце провода и тонкий, едва слышный щелчок, подтверждающий, что с одного из смежных аппаратов также была снята трубка и мой разговор абсолютно не является приватным.

— Привет, Саммерс.

— Лагранж? Ты ли это, умник? Сколько лет сколько зим! Ты там не стух еще балду пинать? Завязывай уже с курортами и возвращайся, мы без тебя в последнем матче продули три-ноль.