Наталия Орешкина - Дверь в сон

— Сыночек… — глухо пробормотала я, уплывая в беспамятство…

…— Охренеть! Это я где?! Кухня, потолок?! Мля, да я же склеила ласты!

Сын лихорадочно пытался нащупать трясущимися руками мой пульс, а мужнина фифа с глазами по кулаку в ужасе смотрела на мое тело.

Хлопнула входная дверь, и на кухню вошел мой поганец-муж.

— Что случилось? — испуганно спросил он. Понял гад, что вляпался по самые немогу.

— Это ты у своей подстилки спроси, но сначала вызови скорую! — заорал сын, его била дрожь. Мне было его, конечно же, жаль, но я не Иисус Христос, чтобы воскреснуть, я просто уже не чувствовала своего тела, словно это была какая-то посторонняя вещь, тяжелое пальто, которое с облегчением снимаешь в теплом помещении, и которое так не хочется снова надевать. Мое «пальто» стало для меня неподъемным грузом. Скорая только подтвердила то, что и так было ясно. Сынуля — кадр, даже полицию вызвал и дамочку под белы рученьки увезли в отделение. У сына глаза покраснели от, с трудом сдерживаемых, слез, когда он засобирался с моим телом в морг.

Меня, если честно, поразил муж, тот был в полной прострации, и он… рыдал, причем навзрыд, кляня себя, на чем свет стоит. Только меня мало трогали слезы человека, столько лет скрывавшего под личиной добропорядочности, всю эту грязь. Радовало одно, если принять мои похождения во сне за реальность — мы квиты. Хотя несколько месяцев вряд ли сравнимы с годами.

Но больше всего добила свекровь. Я-то думала, она будет на верху блаженства, что наконец-то избавилась от меня, и параллельно поминкам начнет сватать сына за «подходящую» женщину, но то, что она выдала, заставило то, чем я теперь была, просто корчиться от истерического хохота.

По ее словам, меня еще при жизни полагалось причислить к лику святых, а на могиле воздвигнуть Мавзолей, под стать Тадж-Махалу. Она завалила полквартиры цветами и венками со скорбными надписями. Постоянно пускала слезу и рассказывала всем желающим ее выслушать, какой потрясающей ДОЧЕРЬЮ, я была. Ради этого стоило умереть.

Сыну приходилось тяжелее других, и если бы не милая Сашенька, которая готова была буквально наизнанку вывернуться, пытаясь его утешить, а в ночь после похорон «утешила». И тогда же я узнала, что сын решил сделать из нее «честную» женщину. Но я бы может и не была бы в восторге, от этих скоропалительных поступков, но в том состоянии, что я сейчас находилась, я видела свет их душ. И в них, полыхал яркий огонь любви, той, что с годами не гаснет.

Будучи тем, чем я была, я поняла, почему людей поминают до сорока дней. Я была, как на веревочке привязана к этому дому. Единственным, но и отчасти забавным развлечением, было наблюдать за жизнью своей семьи.

Так, например я узнала, что любовница мужа начала трезвонить сразу после похорон, но муж либо сбрасывал звонок, либо вообще отключал телефон. В эти минуты я почему-то думала не о своей сопернице, а о детях, от которых он, наделав их на стороне, сейчас фактически отрекся из-за дурости их матери.

С сыном они почти не общались, хорошо хоть до Виктора дошло, что он заслужил это, и он не пытался давить на Сережу.

Но муж все же попытался поговорить, на что получил ответ:

— Я еще могу понять любовницу, отец, но двоих с половиной детей. Это вряд ли.

Свекровь только подливала масла в огонь, теперь объявив чуть ли не войну пассии мужа, хотя аргументы у нее были как всегда какими-то извращенными. Ее не устраивало то, что любовница Виктора нарожала ему одних девчонок, а еще и УЗИ подтвердило, что и на этот раз мальчика не получилось. Так что сия особа была забракована, как вероятная супруга для ее «необыкновенного мальчика», тьфу. Не то чтобы я так уж желала счастья женщине, которая помогла мне отправиться на тот свет, но как ни странно большого зла я на нее не держала, в ситуации виноваты были оба и муж и она. Тем более тут были замешаны дети. Правда голову, я над этим не ломала, сами влезли в дерьмо, сами и выплывайте.

Но кроме личных отношений в семье меня удивило еще кое-что. Никогда не думала насколько сиротеет сам дом без женщины. Он становится похож на контору, потеряно тепло, уют паутиной расползается по углам, постепенно исчезая. А мои мужчины словно сговорившись, старались, как можно меньше времени проводить в квартире.

Но чем ближе приближался сороковой день, тем чаще мелькала мысль, а куда же меня теперь занесет?

И вот день, а точнее ночь настала. Ну, скажите мне, ради Бога, у духов чешутся пальцы? Не знаю, как у кого, а у меня чесался безымянный. Причем просто жутко.

Отпели последние молитвы, отбили сорок поклонов, полночь и словно прутья клетки, удерживающей меня здесь, рассыпались в прах, и меня потащило на сумасшедшей скорости. Но куда? Ждемс. За сорок дней я этому хорошо научилась.

Ну, вот и конечная. А че так мокро и темно? Я что в лягушку реинкарнировала?

Глава 33

Я пошевелилась, да вроде бы человек. А чего ж темно-то так? Я попыталась поморгать. Нет, свет все же был, но настолько слабый, что я с трудом могла его различить. Ладно, с этим определилась, теперь влага. Блин, я же в бассейне! А значит, если это так, и вода не кипит, то, скорее всего, я в Фантазии, а не в котелке у чертей в аду. Да что за фигня — чес на пальце и тут достал, я поднесла руку к глазам, чтобы взглянуть, и обнаружила на пальце кольцо Джейда, которое он носил не снимая. ОНО ЗОЛОТОЕ!!! Я сдернула его, и враз моей руке стало легче.

Огляделась, и хоть сквозь воду видимость была, прямо скажем, не очень, я поняла, что нахожусь в Гробнице. Меня что, заживо похоронили!? Вот, блин, счастье!

Хотя нет! Если бы это было так, я бы в бассейне не бултыхалась. И тут, даже сквозь слой воды, я услышала рыдания, почти переходящие в вой. А вот это уже интересно.

Я осторожно выбралась из бассейна, старясь производить как можно меньше шума. Да, это и в самом деле была Гробница, только свет в ней как-то поблек, правда уж не знаю почему, но мне показалось, что за те несколько минут, что я пробыла в воде, стало светлее.

У клятвенной стены находилась согбенная фигура, плечи которой подрагивали от рыданий. Прямо перед ней стояло что-то вроде большого стеклянного аквариума с зеленоватыми стенками, внутри которого слабо подрагивали затухающими фитильками два огонька, как из последних сил бьющиеся сердечки.

И тут человек поднял голову и застонал. Это был Джейд! Его было просто не узнать, он исхудал так сильно, что одежда висела на нем, как на вешалке, под покрасневшими глазами залегли темные круги, а на щеках блестели дорожки не просыхающих слез. Это был стон души спускающейся в адскую бездну, без надежды на спасение. Я стояла, боясь шевельнуться, словно любое мое движение разрушило бы шаткое равновесие, последнюю надежду.