Пепел короля, проклятого звездами - Карисса Бродбент
Разумеется, он был прав.
Я не раз видела, как Винсент спрыгивает с этого самого балкона и улетает в ночную темноту. Я видела, как он падал вниз и опускался на ноги без единой царапины.
Но Винсент был вампиром, а я – человеком. Он был сильным, а я – слабой.
– Понимаю, – сказала я.
Мне всегда плохо удавалось скрывать эмоции. Лицо Винсента потеплело. Он высвободил мою руку и коснулся лица.
– Змейка, ты слишком драгоценна, чтобы твоя жизнь оборвалась из-за такого мелочного риска, – мягко сказал он. – Я хочу, чтобы все было по-другому.
Я кивнула. Даже в детстве я понимала, что уязвленная гордость лучше, чем покалеченное тело. Лучше испытывать стыд, оставаясь живой, чем сполна насладиться самоуверенностью и погибнуть.
– А теперь готовься ко сну, – велел Винсент.
Он отпустил меня, встал и повернулся к креслу, стоявшему у двустворчатой двери.
– Если я правильно помню, ты остановилась на пятьдесят второй главе исторических хроник. Перед сном мы прочитаем еще пару глав.
– Да, Винсент, – ответила я.
Как хорошо, что он дал мне возможность исправить эту нелепую оплошность, порадовав его успехами в учебе. Я встала и прошла в библиотеку.
Потом…
Что-то кольнуло мне в спину. Я вдруг осознала несовпадение разных кусков реальности.
Библиотека находилась не в двух шагах, а на другом этаже.
Исторические хроники я читала, когда мне было четырнадцать лет, а не одиннадцать.
Этот Винсент был…
Мне сдавило грудь. Дыхание перехватило.
– Змейка, не надо смотреть на это, – послышался за спиной голос Винсента.
Такой нежный.
Такой печальный.
Я обернулась. Винсент сидел в кресле. На коленях лежала книга. Отсветы очага играли на знакомых очертаниях его лица. На губах застыла скорбная улыбка.
Это лицо было мне знакомо до мелочей.
– Ты мертв, – сказала я.
Теперь я говорила голосом взрослой Орайи, а не той девочки, какой была в прошлом.
– Да. Боюсь, что так, – ответил Винсент.
У меня участилось дыхание. Бурлящие эмоции жгли грудь, поглощая все.
Мою скорбь по нему.
Мою любовь к нему.
Мою ненависть к нему.
Мой гнев.
Мое замешательство.
Все это разом проносилось у меня в голове; десятки противоречивых мыслей, сотни слов, которые я не могла произнести из-за плотно, до дрожи, стиснутых зубов.
Винсент поднялся, не сводя с меня глаз.
– Все хорошо, маленькая змейка, – прошептал он. – Спрашивай. Спрашивай меня обо всем, что хочешь узнать.
– Орайя, очнись. Очнись!
Страх. В голосе был страх. Страх я распознала раньше, чем смысл сказанного.
Особый, сильный страх, у которого есть оборотная сторона: тот, кто боится за тебя, питает к тебе искренние чувства.
Голова раскалывалась от боли. Болело все тело.
Я открыла глаза и на фоне звездного неба увидела Райна, склонившегося надо мной. Он с облегчением вздохнул.
– Слишком много заботы, словно это не ты спихнул меня с башни, – сказала я.
– Я бы не дал тебе упасть, – усмехнулся Райн и, криво улыбнувшись, добавил: – Но я знал, что ты и сама не позволишь себе упасть.
– И давно я…
– Каких-нибудь пару минут. Ты сильно ударилась.
Это я чувствовала и без него. Голова так кружилась, что я поневоле взяла протянутую руку Райна и с его помощью встала. Самочувствие у меня было… странным, словно все тело лишилось равновесия. Я что-то уловила боковым зрением и повернулась.
Райн хмыкнул и поспешно отошел:
– Ты поосторожнее с этими штучками.
Я вытянула шею и оглянулась назад, на эти «штучки».
На мои крылья.
Увидеть их я могла лишь мельком, хотя ощущала спиной. Я старалась напрячь мышцы и подвигать крыльями.
Но даже мимолетный взгляд…
Потрясенная, я смотрела на них. Молча.
Это были крылья Винсента. Естественно, без перьев, как и все хиажские крылья. Их кожа была темнее ночи, настолько черной, что свет сморщивался и исчезал внутри. Серебристо-белые когти напоминали капли лунного света. И…
На них были вкрапления красного. Отметины хиажской наследницы.
Яркие, кроваво-красные, они тонкими струйками сливались внизу и вдоль контуров.
Я попробовала шевельнуть крыльями. Со стороны это выглядело неуклюже и глупо.
Крылья.
Мои крылья.
Я завертелась, чтобы получше их рассмотреть. Сощурившись, разглядывала крылья в лунном свете и подспудно надеялась, что увижу какую-то нелепость и это сразу выявит галлюцинацию.
Нет. Крылья были настоящими.
Мои усилия лишь вызывали головокружение.
– Не напрягайся, – тихо посоветовал Райн. – Тебе надо к ним привыкнуть. Это не займет много времени.
Он говорил так участливо, со спокойной уверенностью. Я поняла: свои крылья он впервые создал, будучи уже взрослым.
Мои крылья.
Мои крылья!
Они и сейчас казались нелепой шуткой. Или странным чудом. Сколько раз я мечтала о крыльях. Сколько раз смотрела на небо и завидовала вампирам, способным подниматься к звездам.
Я улыбалась во весь рот, даже щеки заболели. Затем невольно рассмеялась.
А потом вдруг…
Вдруг…
У меня сдавило грудь: в сердце ударило чувство более сложное, и оно мигом проглотило мою радость.
Я вдохнула. Теперь вместо смеха из горла вырвались всхлипывания, которые я не успела подавить. Вдох сопровождался отвратительным ощущением, будто меня внутри полоснули ножом с зазубренным лезвием: раскаленным огнем моего собственного гнева.
Я снова была на земле.
Я едва слышала, как Райн зовет меня по имени. Едва ощущала на плечах его руки.
Он опустился на корточки рядом со мной.
– Орайя, что случилось? Что с тобой?
В его голосе звучала неприкрытая тревога. Он говорил тихо, стараясь меня успокоить. Легче от его заботы мне не становилось. Казалось, меня ударили ножом в живот и наворачивают кишки на лезвие.
Совладав со всхлипываниями, я спросила:
– Как ты узнал?
Я не хотела поднимать голову, смотреть на Райна и позволять ему смотреть на себя.
– Я просто… понял. Ты же полувампирша, причем очень сильная. Ты создана для полетов. Я постоянно убеждался, на что ты способна. Это было…
Очевидно.
Он мог не договаривать. Я поняла.
Райн, знакомый со мной менее года, сумел разглядеть дремлющие во мне способности. При этом он оставался врагом, имевшим все основания покрепче меня запереть. Но он сам открыл мне дверь к новой силе.
Скажу честно: я не хотела смотреть на то, что пристально глядело на меня, что невозможно было игнорировать, как бы я ни зажмуривалась.
В темноте я увидела Винсента в ночь бала Полулуния, когда мы с ним танцевали. В ту ночь он был непривычно сентиментален и очень ласков.
Я спросила, почему он никогда не брал меня полетать.
Я крепко запомнила
