Тайна серого кардинала, или Как я стала злодейкой - Екатерина Слави
ЗЕЛЬДА
Глава 21. В ЗЕРКАЛЕ КОТЛА
Со свистящим звуком желтоволосая старуха втянула ноздрями воздух. Побольше да поглубже. Задержала дыхание, после выдохнула.
— Сказать, что Гвеневер против тебя замышляет, не могу — сама не ведаю, — сказала Зельда. — Но, коль хочешь, могу показать. Повезет — может, что полезное увидишь.
Я хмыкнула:
— Ну, покажи.
Зельда подошла к котлу, заглянула внутрь и кивнула:
— Самое время.
Только сейчас я заметила, что вода в котле начала закипать.
Подойдя к полкам, старуха сняла с одной из них горшочек и вернулась обратно. Опустив руку внутрь, вынула наружу двух сушеных пауков, черных и крупных, и бросила в кипящую воду. Перемещалась она так от полок к котлу и обратно еще раз шесть и каждый раз в руках у нее был либо горшочек, либо мешочек с завязками. Она бросала в воду какие-то коренья и порошки, а когда опустила руку в последний мешочек и вынула руку наружу, в ее пальцах я увидела прядь рыжих волос, свернутую кольцами, как это бывает у кудрявых.
— Ты срезала у Гвеневер прядь волос? — легко догадалась я.
— Только для того, чтобы защитить Мирту и себя, — словно оправдываясь, сказала ведьма. — Колдовство будет иметь силу над человеком, только если в него добавить любую частицу его плоти. Волосы проще всего добыть.
Я только хмыкнула вслух, а про себя подумала, что рядом с Желтоволосой Зельдой не стоит терять бдительности.
Как только старуха бросила в котел рыжую прядь, над поверхностью кипящей воды взвился оранжевый дым. Какое-то время он клубился над котлом, потом поблек, окрасился в серый и наконец стал молочно-белым.
Руки ведьмы, с костлявыми длинными пальцами, обтянутые сухой тонкой кожей, заскользили над котлом, словно разводя клубы пара в стороны. А когда под паром показалась вода, уже не бурлящая, а спокойная, неподвижная, словно озерная гладь, Зельда указательным пальцем поманила меня к себе:
— Гляди-ка.
Послушавшись, я шагнула к котлу — на поверхности воды, словно в зеркале, проступали образы.
Сначала я увидела паука, ползущего по лепнине каминной полки. Он полз медленно, словно боялся быть обнаруженным. По поверхности воды прошла легкая рябь — и вот уже я вижу, как другой паук ползет вверх по резному столбцу кровати с балдахином. И снова рябь — а в следующий миг на поверхности воды возникает обнаженная женщина, чья кожа золотится в медовом свете свечей.
Кудри рыжих волос рассыпаются по спине. Вдоль позвоночника скользят вниз капли пота и стекают в ложбинку меж ягодиц. Женщина скачет, словно наездница верхом на жеребце, и нарочито громко стонет. Однако «жеребец» под ней немолод и тяжело дышит, при этом его глаза сочатся сладострастием. Узловатыми с пожелтевшей кожей пальцами он хватается за крутые бедра женщины и тянется к пышной груди, которая тяжело и тягуче подпрыгивает у него перед глазами, дразня мужчину темно-розовыми навершиями с крупными коричневатыми кругами ареол.
— О, Арне! Ах! А-а-а-а!
Стоны страсти из уст Гвеневер Леду проникнуты фальшью, но барон де Саар этого не замечает. Его глаза затянуты похотью, пальцы жадно скользят по груди и бедрам любовницы намного моложе его. И пусть вдова покойного жнеца уже не юная девушка, а зрелая женщина, но ее тело по-прежнему дышит здоровьем и соблазном.
— Гвеневер! — хрипит барон; его лысина блестит от пота, а дряблое тело заходится, словно в судорогах. — О, моя прекрасная нимфа!
Барон обмякает на белых подушках, после чего Гвеневер соскальзывает с его бедер и устраивается рядом с ним, кокетливо ероша седую поросль волос на его вялой груди.
— Ты сегодня полна страсти, моя восхитительная фея, — задыхается, как после езды верхом, барон, натягивая на себя простынь.
— Это от счастья, что ты сегодня решил навестить меня в моей одинокой обители, дорогой Арне, — воркует Гвеневер. — Я так жду того дня, когда смогу войти в твой замок как законная супруга, чтобы всегда быть подле тебя. Каждое расставание с тобой ранит мое сердце, дорогой.
— Уже скоро, Гвеневер. Свадьба вот-вот будет объявлена, — явно пребывая в хорошем расположении духа, обещает барон. — Ты ведь носишь под сердцем моего наследника, он должен родиться законнорожденным. Промедления не будет, не волнуйся.
Гвеневер льнет к барону всем телом.
— Жду не дождусь, когда мы соединимся с тобой навеки, мой дорогой Арне, — шепчет она, и тотчас тяжело вздыхает; улыбка сходит с ее лица.
— Тебя что-то тревожит, Гвеневер? — замечает барон.
— По правде сказать, да, Арне, — ее ладонь продолжает поглаживать седую поросль волос на груди барона, но теперь этот жест скорее твердый и настойчивый, чем ласковый. — Мы должны избавиться от твоей фальшивой дочери как можно скорее, дорогой. До того, как состоится наше бракосочетание. Я бы не боялась за себя, но боюсь за наше дитя. И шла бы речь о девице высокого сословия… но эта девка жила среди разбойников и убийц, Арне! Этот люд способен на все. Сначала мне казалось, что магистр временно выдает ее за твою дочь, и скоро она исчезнет из нашей жизни так же внезапно, как и появилась, но после того, как я узнала от тебя, что на королевском приеме ее как нагалиси сосватали принцу… Арне, ты понимаешь, что это значит?
— На что ты намекаешь, Гвеневер?
— Если она нацелилась на принца, то как долго, по-твоему, ей нужно выдавать себя за твою дочь?! — с предупреждением в голосе шепчет рыжая вдова. И сама отвечает на свой вопрос, наблюдая растерянность на лице барона: — Всегда, Арне. Ты понимаешь? Всегда! Неужели ты не видишь, что задумал магистр? Он хочет выдать ее замуж за принца, а это значит, что разоблачение для нее невозможно! Стать твоей дочерью навсегда — вот цель! Магистр обманул тебя, дорогой! Ваша сделка будет не такой короткой, как тебе обещали! А еще один твой наследник — наш сын! — станет для этой мерзавки и преступницы помехой!
Гвеневер хватает руку барона и кладет его ладонь на свое лицо, которое в этот момент выражает испуг и мольбу.
— Пока она не избавилась от меня и твоего сына, Арне, мы должны поскорее избавиться от нее!
— Гвеневер! — барон пытается высвободить руку из хватки своей рыжей любовницы. — Магистр не спустит нам этого с рук! Пока ты не родишь ребенка, защиты Волка нам не видать! До этого момента нельзя вызвать на себя гнев Тариена Грима, как ты не понимаешь?! Он уничтожит нас, если поймет, что
