Плененный светом - Роза Александрия
Я не знаю, как у меня хватает выдержки не перенестись тут же на Землю и не порвать ее отца в клочья. Останавливает только она.
– Ты вернешься на Землю, моя Перси. Столько раз я тебя возвращал с того момента, когда ты еще была в чреве матери, и сейчас я тоже не отступлю от этого… – отвечаю ей, наблюдая замешательство на красивом личике. Да, она же не знает о том, как я вернул ее впервые.
Я переношу ее душу к Харону, и тот, увидев нас снова, кивает, забирая девушку в лодку. Она даже не сопротивляется. Просто делает все, что я ей говорю. На ее лице нет никаких эмоций. Персефона как будто полностью выгорела после нашего разговора. Мне хочется обнять ее, прижать к себе и успокоить, но я боюсь сделать только хуже. Даже не представлял, что можно быть такой сильной. Когда я не хотел никого видеть и закрылся в себе, она нашла силы встать и жить дальше. Невероятно восхищаюсь этой девушкой. И жалею. Жалею, что оттолкнул ее. Но какой у меня был выход? Если я не найду решение, как нам быть вместе, то все равно придется существовать на расстоянии.
Они уплывают все дальше, а я смотрю вслед, пока лодка не скрывается в густом тумане. Взгляд Перси ни на миг не задерживается на мне. Она до последнего смотрит в сторону, безучастно сложив руки на коленях. И только в последний момент, перед тем как исчезнуть, я замечаю ее полный боли взгляд, направленный на меня.
Сжимаю кулаки до боли в пальцах. Я должен разобраться с теми, кто сделал это с Персефоной, пока она не вернулась на Землю.
Переношусь в Дублин и иду по следу ее нити жизни, с каждым шагом зверея все больше. Я оказываюсь на неизвестной мне улице, лишь слегка освещенной редкими фонарями. Мостовая здесь завалена мусором настолько, что кажется, будто коммунальные службы напрочь забыли об этом месте. Зловоние подсказывает мне, что я нахожусь в каком-то заброшенном районе, где даже крысам нечем питаться. По крайней мере пока я иду к двери, за которой явно чувствую энергию Персефоны, я ни одной не встретил. Я вообще здесь не чувствую ничего живого. Это даже странно.
А вот за дверью явно ощущаются несколько отголосков жизни. Два из них мне знакомы. Это Перси и ее отец. Но другие два… почувствовав гниль их нитей, я едва справляюсь с позывом сплюнуть на мостовую. Это именно те, кого даже Гидра откажется есть. Самые порочные из человеческой расы – убийцы.
Недолго думая, достаю часы, замедляю время и вхожу в помещение. В нос ударяет запах старого тряпья и отходов. Входная дверь была открыта, но вот, спустившись вниз, я натыкаюсь на закрытую дверь подвала. Зову тьму, и она ловко справляется с замком.
Врываюсь в комнату, будто вихрь, и вижу ее. Мою Персефону. Она сидит, привязана к стулу. Ее безжизненное тело удерживается толстыми веревками, а голова свесилась вниз. Девушка не дышит и, кажется, я тоже. В три шага оказываюсь перед ней и отталкиваю одного из похитителей. Он склонился над ней и замер с занесенной в воздухе рукой. Я понимаю, что он хочет ударить девушку, чтобы привести в чувство, даже не подозревая, что она уже мертва.
Они не хотели ее убивать? Слабо верится. Скорее всего, просто желали разговорить.
Под моими пальцами веревки превращаются в пыль, и я подхватываю Персефону на руки, сразу же вливая в нее часть своей тьмы. Пока девушка мертва, это не имеет никакого смысла, но, когда ее сердце вновь начнет биться, тьма поможет организму быстрее справиться с ядом в крови. До этого я должен что-то сделать и побыстрее, иначе Харону просто будет некуда вернуть ее душу.
Переношусь в больницу, оставляя часы в том самом подвале. Я не хочу, чтобы эти изверги увидели пропажу Перси и ушли. У меня просто нет времени бегать за ними по всему городу. В мыслях горит только одна мысль: уничтожать, испепелять, да так мучительно, чтобы все они молили меня о смерти.
Но пока нужно позаботиться о Перси. Мы переносимся в приемный покой, и я зову медсестру.
– Остановка сердца! – кричу я ей, и эти два слова запускают целый водоворот событий. Медсестра вызывает реаниматологов, попутно расспрашивая меня о случившемся. Я молчу, надеясь, что мое поведение спишут на шок. Когда прибегают врачи и увозят ее на каталке, я остаюсь один в пустом коридоре, точно зная, что теперь Перси ничего не угрожает. Харон справится. Она вернется в свое тело. И, кажется, я теперь понял, почему Персефона потеряла свою силу. Луч надежды разгорается в моей душе. Я нашел способ, который поможет нам быть вместе.
Постояв еще несколько минут, я переношусь в подвал, где оставался отец Персефоны и двое похитителей. Я точно знаю, как поступлю с ними, и наслаждаюсь предвкушением. Двое убийц познают все муки Тартара, а вот отец Перси… С ним я еще не решил, что сделаю. Но едва ли его участь будет легче.
Глава 23
Персефона
Глаза не хотят открываться, чтобы погрузить сознание в мир боли. Мое тело сопротивляется таким резким скачкам, ведь оно знает, что умерло… И если для души прошло больше времени и она свыклась с мыслью о смерти, то для тела не прошло практически нисколько. Оно противится. Просто не может быстро вернуться в прежнее состояние. И проблема в том, что я сама не хочу снова быть живой. Снова чувствовать ту агонию, которую мне пришлось пережить. Но сознание, вопреки моим желаниям, неумолимо проясняется с каждой секундой, не давая мне перетянуть на себя одеяло забвения.
Медленно поднимаю веки и готовлюсь ощутить всю гамму обещанной от укола боли. Почему-то я уверена, что очнусь в руках тех самых бандитов и они уж точно завершат начатое, только уже наверняка, чтобы у Аида не было ни единого шанса вернуть меня. Сжимаюсь в ожидании волны боли, но ничего не чувствую. Туман перед глазами немного рассеивается, и я с удивлением замечаю не обшарпанный потолок подвала, а белые стены больницы. Слабый писк приборов не позволяет усомниться в правильности выводов.
– Перси, ты меня слышишь? – знакомый голос заставляет повернуться на звук.
Мама. Мамочка. Она здесь. Что же тебе пришлось пережить за все это время… Ты едва ли страдала меньше, чем я.
– Да… – хриплю я,
