Любовь, ведьма и котики - Эля Рин
– Вы прекрасно танцуете, – улыбнулась я.
– Не более прекрасно, чем вы.
– Как там поживает Степан?
– Кто-о-о?
– Степан же. Фикус. Я представляла вас друг другу, помните?
Вадим тихонько рассмеялся:
– Меня настолько легко узнать по голосу?
– Меня настолько легко узнать в этом платье?
– Вас легко было бы узнать даже в костюме мумии.
– Да? И почему же?
– По глазам. – Вадим прикусил губу, как будто хотел рассмеяться, но в последний момент запретил себе это делать. – У вас там черти водятся.
– У вас тоже, – ляпнула я, не подумав. Что-то я разоткровенничалась про этих самых чертей.
– Неужели это так заметно? – озабоченно спросил Вадим.
Я кивнула и мило улыбнулась. Не брать же теперь свои слова обратно.
– Что касается Степана, то он неплохо проводит время на подоконнике у меня в гостиной. Кстати, все еще охраняет ваши туфли. Просил у вас спросить, как и когда вы желаете их забрать?
– Вадим, – сказала я, останавливаясь. Танец закончился, и мы застыли посреди зала, но он все еще продолжал обнимать меня, не отпуская. – Вы же прекрасно знаете адрес, по которому я остановилась. Я же заполняла анкеты. Поэтому туфли можно отправить курьером.
– Степан не доверяет курьерам, – лицо юриста было показательно серьезным. – Он просил меня передать вам обувь из рук в руки. И также интересовался, будете ли вы забирать и его персону тоже… Он немного соскучился, хотя я его и развлекаю дни… и ночи напролет.
Пару секунд я честно пыталась представить себе, как именно можно развлекать фикус. И чем разнятся ночные и дневные развлечения.
– Не боитесь его разбаловать?
– Думаю, что уж с зарвавшимся фикусом смогу справиться. Если понадобится.
– Это внушает надежду, – ответила я. – А про туфли… Я подумаю, хорошо? И в конце бала скажу. У нас же получится еще потанцевать?
– Конечно, – он поднес мои пальцы к губам и… поцеловал. Наверно, в этих обстоятельствах, во дворце-декорации, под прицелами камер, в рамках костюмированного шоу это выглядело логичным. Но меня почему-то словно током ударило. Запястье вмиг заледенело, а пальцы закололо иголочками, как будто на руку упали капли жидкого азота. Одновременно холодно и горячо. И… да что ж это такое, а? Я почувствовала, что краснею.
Наверно, тоже в рамках шоу.
Первый выход в свет, первый танец, первый… ну ладно, просто представим, что это первый поцелуй в моей жизни.
– Тогда последний танец за мной, – улыбнулся Вадим, поклонился и скользнул куда-то в сторону. А я осталась стоять на месте, с трудом вспоминая свое имя, сегодняшнее число и что я, собственно, тут делаю.
Пока я искала себя во времени и пространстве, человек-с-голосом-Игоря снова вышел на середину зала, громко хлопнул в ладоши и торжественно объявил:
– Контрданс!
И не успела я глазом моргнуть, как передо мной появился кавалер – на этот раз вроде как незнакомый, и поклонился. На самом деле с контрдансом мне повезло: в текущем состоянии, пока не рассеялось волшебство вальса, я не была готова к быстрым движениям, сложным фигурам или объятиям какого-то незнакомого мужчины. А тут знай зеркаль движения партнера, подметай юбкой пол да замирай в красивых позах.
– Жень! – шепнули мне слева, я повернула голову и обнаружила Аллу. – На следующий танец… – Тут мы отступили друг от друга, покрутились на месте и снова приблизились на расстояние шепота: – …Давай отойдем к стене.
– Почему?
– Дело есть. К тому же мы его точно не станцуем.
– Почему?
– Из-за шлейфов. – И Алла подмигнула мне так заговорщически, что я невольно засмотрелась на нее, скептически хмыкнула и врезалась в партнера. Не сильно и плечом, но все равно нелепо. Так. Надо срочно понять, что за критерии в сегодняшнем конкурсе. Если дальше пройдут все те, кто хотя бы по десять раз наступил кому-то на ногу или приложился пятой точкой к ничего не подозревающим соседним танцорам, то у меня неплохие шансы на выигрыш. Жаль только, если все будет наоборот.
Когда контрданс закончился, я вежливо улыбнулась кавалеру и тут же шагнула к Алле:
– Отступаем к стене?
– Ага.
– Только присмотришь за моей… моим бантом? Чтоб я его не помяла.
– Угу-угу, – рассмеялась Алла. – Буду следить за правильной парковкой.
И едва мы отступили, как снова зазвенел голос Игоря:
– А теперь… тектоник!
– Откуда ты знала? – тихонько спросила я Аллу, глядя, как все девушки, которым достались длинные платья или слишком высокие каблуки, поспешно отходят к стенам. Зато наша Барби, видимо, была на нужной волне и начала двигаться еще до того, как зазвучала музыка.
– Пока вы кружились в вальсе, я отошла носик припудрить. А возвращалась специально мимо оркестра. Вооон он… – Алла показала в сторону ниши, в которой расположились музыканты.
Ух ты! Я их даже сразу и не заметила. Или вальс начинали играть не они? Или мое внимание настолько было занято другими вещами и не только вещами, что целый ансамбль – пусть даже маленький – ухитрился попасть в «слепое пятно»?
Алла тем временем продолжала:
– Я к ним на пюпитр заглянула. Изобразила, будто на подол наступила, и меня повело.
– И что там?
Алла пожала плечами:
– Пришлось запомнить весь список.
– Ну ты даешь!
– Он не длинный. Потом будет павана, за ней маорийская хака, линди-хоп, конга, ча-ча-ча и последним – танго. И это плохо.
– Ты не любишь танго?
– Я не люблю, когда нет свободы маневра, – поморщилась Алла. – А ее, по сути, нет. Танцев слишком мало. К тому же дальше я прошла мимо одного из кавалеров, который вроде как скучал в углу. Скучал он там с листочком бумаги. Зорким орлиным взором следил за танцующими и ставил закорючки рядом со списком фамилий.
– То есть нас оценивает не только миллионер?
– Да может, его тут и вовсе нет. Может, он к пляскам равнодушен. Или стесняется.
– Если танцев мало… то преимущество у тех, кто знаком с ними всеми и не будет подпирать стену?
– А еще у тех, кто вытянул жребий с плюс-минус современными костюмами.
– Думаешь, Ангелина жульничала? Но как? – Я прищурилась, вспоминая процесс жеребьевки.
– Вполне могла. Что мешает сделать в шляпе два отделения, и перегородку между ними двигать туда-сюда в зависимости от того, кто подошел
