Забери мою жизнь - Анна Сергеевна Платунова
Я давно перестал задаваться вопросом, почему я это знаю. Знаю, и все.
Особняком стояло двухэтажное неприметное здание – прозекторская, где в стазисе хранятся тела, если дела об убийстве еще не закрыты. Дознаватели время от времени возвращались к ним, теперь и нам с Лети предстояло посетить мрачное место.
Господин Тинер встретил нас у ворот крепости и, предъявив охранникам у входа фибулу с аметистом, провел за собой.
Мы словно оказались в другом мире, куда более мрачном и суровом, чем тот, что ждал нас снаружи. Неказистые постройки, двор, раскисший от осенней грязи. Даже небо и то словно выцвело, набрякло дождем. Ни деревца, ни травинки.
– За мной, – коротко приказал старший дознаватель и за все время, пока мы шли к строению грязно-серого цвета, больше не произнес ни слова.
Лети сосредоточенно шагала вперед, приподняв подол платья, чтобы не испачкать его. Она не жаловалась, но я понимал, как сильно ей не по себе. И это мы еще не видели убитых.
В прозекторской нас ожидал угрюмый орк, сидящий на посту дежурного.
– Нам нужна свободная комната для работы и материалы С67 и С68, – отрывисто бросил наш сопровождающий и протянул дежурному бумагу с печатью, потом посмотрел на бледную Лети, качнул головой и добавил: – Пожалуй, сегодня только материал С68.
Орк отпер ящик стола, забряцал ключами, вынул один.
– Второй кабинет. Подождите несколько минут, я все подготовлю.
Тяжело ступая и ворча, он удалился по коридору. Грохнула, отворяясь, дверь в подвал, заскрипели, колеса тележки, на которой перевозили тела.
Я посмотрел на Лети. Моя бедная девочка, в лице ни кровинки. Какое тяжелое испытание ей предстоит! Я так гордился ею и одновременно так сильно за нее боялся!
Она ведь могла отказаться, никто бы не стал настаивать, никто бы и взглядом не упрекнул, но она согласилась сразу, когда поняла, зачем понадобился ее дар. Возможно, и мне нужно было задуматься о несчастных девушках и о справедливом возмездии, но… Я думал лишь о Летиции и ее безопасности.
– Можете проходить! – раздался издалека гулкий голос дежурного, усиленный эхом коридора.
Господин Тинер, прямой как палка, устремился вперед. Он не сомневался, что мы последуем за ним. Лети, вздохнув, подняла на меня растерянный взгляд. Как мне хотелось подхватить ее на руки, прижать к груди и унести прочь из этого страшного места. Согреть, укутать в теплый плед, налить горячего травяного настоя.
– Ты ведь пойдешь со мной? – прошептала она, будто прочитала сомнение на моем лице.
– Конечно! Ни на шаг не отойду!
Я взял ее ледяные руки в свои, растер пальцы, стараясь передать хоть капельку тепла. Мысленно усмехнулся: все книги, которые я прочитал о проклятых кровопийцах и их прохладных, как у лягушек, телах, лгали. Я никогда не мерз, и температура моего тела была намного выше, чем у людей.
Господин Тинер ожидал нас в рабочей комнате дознавателей. Обычно в таких и проводят допросы: голые стены, в углу стол, на нем листы бумаги и карандаши, чтобы вести записи. В центре тележка с телом, накрытым до поры до времени темной тканью.
– Летиция, напоминаю, что тело убитой находится в стазисе, оно не изменилось с тех пор, как мы его обнаружили, а обнаружили почти сразу после смерти. Жертву так часто пытались допросить, что она уже не реагирует на формулы воззвания. Вся надежда на тебя. Скажи, когда будешь готова.
Дознаватель отошел к столу, чтобы прикрепить листы на дощечку: станет вести протокол допроса.
Лети теребила в руках цепь амулета и покусывала губы, глядя на очертания тела под покрывалом. Потом зажмурилась и сняла с шеи защищающий ее камень. Протянула мне.
– Подержишь? – Голос дрожал.
Мне так хотелось схватить Лети в охапку, вытащить за дверь и уговорить отказаться от этого безумия. Без амулета она беззащитна, дар неуправляем и может наделать бед.
Но я всегда знал – видно, это всегда было частью моей души, – что близкий человек имеет право на принятие решения, пусть даже это решение опасно. Там, где заканчивается свобода выбора, заканчивается и любовь. Но я могу быть рядом и разделить с Летицией ее страх.
Я взял амулет, нагретый теплом тела Лети, бережно сжал, будто это могло защитить мою девочку. Мою отважную девочку.
– Я готова, – сказала она.
Господин Тинер кивнул и одним рывком сдернул ткань. Мы подошли ближе. Перед нами лежала девушка в простом, но достаточно нарядном платье. Каждый день в таких не гуляют, надевают только по праздникам или собираясь на свидание. Темные локоны, когда-то шелковистые и блестящие, теперь напоминали кукольные волосы. Бледные щеки, бескровные губы. Я грустно подумал, что девушка была хорошенькой и совсем юной, но кто-то безжалостно оборвал цветок жизни, не дав ему полностью распуститься.
На шее зияла страшная рана, кое-как стянутая грубыми стежками.
– Думали, что это поможет ей отвечать на вопросы, – сказал господин Тинер, заметив, что я смотрю на швы. – Бесполезно. Ну хоть голова держится – и то ладно.
Он откашлялся, поняв, что Летиции и без подробностей не по себе. И все же она сделала еще полшажка вперед.
– Ладно, – тихо-тихо произнесла она. – Я попробую.
Лети сотворила простейшую формулу воззвания: сложных нам пока и не давали. Тело никак не отреагировало на магию, даже не шевельнулось.
Господин Тинер напряженно смотрел на Летицию, сжав в руке карандаш так сильно, что, казалось, тот вот-вот переломится пополам, но не вмешивался.
Лети попробовала еще раз с тем же результатом. Она задумчиво опустила руки и стояла, не шевелясь, разглядывая несчастную.
– Мне жаль, что так случилось, – тихо произнесла она. – Позволь тебе помочь… Мы обязательно найдем того, кто это сделал.
А потом… Не знаю, успел ли дознаватель понять, что произошло, я – нет. Лишь почувствовал, что воздух вокруг словно сгустился от заполнившей его мощной магии, затрещали светильники, то разгораясь в полную силу, то угасая. Лети потерла переносицу уже привычным жестом, будто носовые кровотечения сделались чем-то вроде обыденной мелочи. Я протянул ей заранее приготовленный платок, в кармане их лежало еще несколько на всякий случай: одного может оказаться недостаточно. Лети прижала его к носу, и на белой материи тут же проступили алые пятна.
Как всегда в такие моменты, я начал дышать ртом:
