Не дразните некроманта! - Ника Веймар
Последний вопрос Алистера разбередил душу и вытащил наружу слишком много воспоминаний. Тех, которые я обычно предпочитала держать под замком. Родители всегда поддерживали меня, гордились моими успехами, но я, мысленно сравнивая себя с другими, прекрасно понимала, насколько мизерны мои шансы не стать просто очередной безымянной магичкой среди тысяч посредственных портальщиков. Может, родись я в другой семье, этот вопрос не был бы таким болезненным. Но так вышло, что с родственниками со стороны мамы мы не общались. Совершенно. По их инициативе. Высокопоставленные снобы! Именно им в первую очередь я хотела утереть нос, заставить признать ошибки, извиниться и перестать наконец-то игнорировать нашу семью!
Мама владела стихией воздуха, подавала большие надежды. Учёба в столичной академии, обещанное место среди придворных магов воздуха, жених из высших кругов. Кажется, сын бывшего канцлера. Сейчас он возглавлял министерство финансовой безопасности. Мамин отец (я категорически не хотела называть этого постороннего человека, тоже, к слову, портальщика, дедушкой) долгое время был первым заместителем главы управления по международным связям, его жена работала в министерстве патентования и лицензирования. А мама взяла и внезапно выскочила замуж за простого юношу, даже не мага. Они с папой встретились на гуляньях по случаю празднования дня рождения наследника престола. Познакомились, влюбились друг в друга с первого взгляда и уже через два часа взяли билеты на аэроэкспресс до Содейла. Заключили брак в храме Дестианы и её Теней. Обратно в столицу вернулись лишь через два дня. Мама не рассказывала подробностей о реакции родителей и жениха, но я не сомневалась: скандал был знатный! Папу выставили из дома, а маму заперли в комнате, заявив, что женой человека «не их круга» она не будет никогда. А потом и вовсе поставили перед выбором: согласиться на развод и выпить зелье, препятствующее наступлению беременности, либо навсегда потерять покровительство семьи. Мама сбежала в тот же день. Отыскала новоявленного мужа и уехала вместе с ним. А через три дня их догнало письмо, в котором её родители сухо информировали, что дочери у них больше нет. И за все эти годы они ни разу не попытались узнать о её судьбе. Единственное мамино письмо, в котором она рассказывала о моём рождении, вернулось обратно нераспечатанным. Больше она им не писала. Никогда.
Я безумно гордилась своей семьёй, обожала ту тёплую, душевную атмосферу, которая царила в нашем доме. Папа готов был пылинки с мамы сдувать, работать в мастерской сутки напролёт, чтобы обеспечить тот уровень жизни, к которому она привыкла. А она поддерживала его во всём. Именно благодаря маме он двенадцать лет назад решился открыть своё дело. Заготовки для амулетов с «нулевым» зарядом – идеальное вместилище для чужой магии, дорогая мебель в единственном экземпляре, резные панно… А одна из работ отца с прошлого года украшала малый королевский кабинет в летней резиденции монарха здесь, в Фессе. Правда, практически весь доход уходил на развитие мастерской. Магические станки и ценные породы дерева стоили немало, а влезать в кредиты родители не хотели. Это была ещё одна причина, по которой я до хрипоты ругалась с ними, отказываясь брать хоть один лишний медяк из дома. Мы не нуждались, но цену деньгам я знала с детства. И как же папа гордился, что я родилась с магическим даром! Пусть даже и небольшим.
Ни он с мамой, ни бабушка никогда не требовали от меня жить так, как казалось правильным им. Учиться там и тому, что они выбрали, расписывать дальнейшую жизнь на много шагов вперёд, ждать, что я добьюсь того, чего не удалось добиться им в своё время. Я всегда знала: меня любят, ждут дома и поддержат просто так, потому что мы семья. Посоветуют, но не станут требовать следовать этому совету. Никогда не скажут: «А мы тебя предупреждали!» Примут в любой час, согреют, нальют горячего шоколада с коньяком, приложат примочку к разбитым коленкам и подуют, чтобы не было больно. Я гордилась ими и очень хотела, чтобы они тоже гордились мной. А те недородственники, что когда-то не поверили в них и вычеркнули из своей жизни, пожалели об этом. До сих пор видела путь к успеху в усилении дара, но после некоторых событий от него пришлось отказаться. И пока я не очень понимала, что делать дальше, как теперь достичь желаемых целей. Но знала точно: что-нибудь придумаю. Если одна дверь так и не открылась, значит, есть другая, третья, окно, печная труба, в конце концов! В крайнем случае можно разобрать черепицу и пройти через чердак. Было бы желание, а неочевидные пути всегда отыщутся.
Настолько погрузилась в свои мысли, что вздрогнула от неожиданности, ощутив прикосновение тёплой ладони к щеке. Не успела опомниться, как Алистер накрыл мои губы своими. Мягко, неторопливо, бесконечно нежно. Легко, практически невесомо. Не требуя, не подчиняя, позволяя отстраниться… Или ответить. Я выбрала второе, потому что даже от такого еле уловимого касания бросило в жар, а тело само потянулось навстречу. Я задыхалась, таяла, точно покорный воск, подчиняясь лишь одному желанию – продлить поцелуй как можно дольше. Пить его, словно чистую родниковую воду, вбирать в себя, точно солнечный свет, чувствовать, что я не одна. Я понятия не имела, как долго мы целовались, счёт времени потеряла почти мгновенно. Казалось, я взлетела куда-то высоко-высоко, за облака, и парю там.
Алистер скользнул губами от уголка моего рта по щеке к виску, опаляя дыханием кожу, длинные чувствительные пальцы зарылись в мои волосы, легли на затылок, надавили, чуть потянули, заставляя отклонить голову назад.
– Кир-ра, – хрипло, прерывисто выдохнул некромант. – Посмотри на меня.
Подчинившись этому полуприказу-полупросьбе, я поймала пронзительный, жгучий взгляд потемневших глаз и утонула в двух бездонных омутах. Сердце билось гулко и тяжело, в ушах шумело.
– Я тебя не обижу, – пообещал он тихо и серьёзно. – И никому не позволю. Всё будет хорошо.
Я закрыла глаза и вновь уткнулась в его плечо. Всё это было так странно, что казалось почти нереальным.
