Аристократы - Леона Хард
Что здесь забыл отец? Папа плотно прикрыл дверь, оставив охранников за пределами квартиры… Не разулся даже, матери на него нет. В кроссовках и спортивном костюме, отметила про себя. Папа занимался спортивными нагрузками!? Зачем спрашивается? Он этим бесполезным делом никогда не занимался, это мне надо форму поддерживать, чтобы нигде не вылезло. Я толстела с одной булочки, а этому ешь — не хочу. У Аристократов нет проблем с обменом веществ.
Если отец бегал — значит выпускал пар. А если выпускал пар, значит зол, потому что повышать голос никогда не любил. А зол почему? И именно сегодня с утра, после вчерашнего праздника!?
С Пашей очень выразительно переглянулись, что не скрылось от всевидящего ока отца.
Вместо приветствия папа хмуро прошел в середину комнаты и встал между диваном, где был Паша и столом, где сидела я.
— Где Алиса и Саша? — спросил. Ой, какой у него голос жутко серьезный, с подобных нот начинался курс лекций.
— Алиса с утра ушла погулять, а Саша спит, — ответил Паша.
Я на вопросительный взгляд в свою сторону утвердительно кивнула, хотя в душе не ведала, где сестры.
— Хорошо. Начнем, — отец выдвинул стул себе и уселся. — Прошу, Паша, присоединяйся, — вежливо указал ладонью на пустовавшие предметы мебели рядом со столом. Брат послушался.
Папа в который раз внимательно изучил интересующие два объекта — сына и дочь, достал из олимпийки телефон и положил на стол экраном вверх. Опять рассмотрел нас.
Папа мастер нагнетания атмосферы и психического воздействия, мы скоро первые сдадимся и начнем рассказывать, как было дело.
Уже ясно, что информация, кажется, просочилась. Я была уверена, пятьдесят на пятьдесят, потому что к сожалению мой концерт закончился почти дракой и все Гнетовцы вслед за нами покинули Страдовцев. Это означало что-то вроде негласной войны.
Папа внезапно встал и прошел к холодильнику, взял оттуда вчерашний красный напиток и налил себе. Папа пьет алкоголь в двенадцать дня, это значит весь день насмарку. И это давало понять, что дела совсем плохи.
С очень сильным стуком отец поставил стопку на стол и не поморщился, только скрестил руки перед лицом. И опять нас, как под микроскопом, изучил.
Мурашки по голове побежали целым роем. Если бы волосы были короткие думаю они бы встали дыбом, но поскольку длинные — я морщилась от неприятного ощущения.
Мы с Пашей пытались наизусть вызубрить обстановку в комнате, то на стол смотрели пустой, то на стопку, то на телевизор, работавший на фоне. Куда угодно, лишь бы не чувствовать эти неприятные волны от отца. Боялись затопит скоро.
— Хотите расскажу, как у меня началось утро? — голос отца был предельно спокоен, вежлив.
Он никогда не кричал. Никогда. Но, видимо последние минут пять старался ор сдержать внутри. Сейчас похоже справился с эмоциями.
Мы кивнули — два безмозглых раба. Очень было страшно посмотреть в глаза родителю.
— В восемь утра у нас со старшим Хаски брали интервью, — и отец улыбнулся. Если улыбался вовремя лекций, значит скоро последует словарный удар в болевую точку, не поддающийся блокировке или исцелению.
Отец продолжил речь:
— Всё началось хорошо. Улыбались, вешали лапшу репортерам, какие у нас прекрасные отношения, что мы почти друзья. Как полным ходом идет строительство объединенного острова W и X. Что мы вместе ищем виновника взрыва моста, и что его нашли. Хотя мы его не нашли и даже не подозреваем кто… а знаете, что дальше? — брови отца чуть-чуть надломились по середине, он нахмурился.
Одновременно с Пашей покачали головами слева-направо, наверное, синхронно.
— А дальше… — папа поднял телефон со стола и через несколько секунд положил обратно на середину. К нам с Пашей лицом, демонстрируя видео.
Шум, немного темно, а дальше я различила белое платье и свой оттопыренный зад крупным планом возле Хаски. Слов не слышно, но по поведению понятно, что там разлад среди мнимых «друзей». Секунды молчания на видео, затем я бросила телефон в стакан с шампанским, который пролился на штаны Хаски. Видео было заснято вплоть до ухода всех Гнетовцев.
Знаете, я теперь стопроцентно уверена, что после нападения Пб-ков в тот день четыре месяца назад меня прокляли, какое-то заклятие наложили. Последние минуты смотрели видео с одной целью, чтобы подготовиться к реакции отца.
Он в очередной раз встал из-за стола, налил себе выпить красноватой жидкости. Со стаканом в руке озвучил:
— Павел, начнем с тебя. В связи с последними событиями я вынужден сделать определенные выводы. Ты, — папа указал на брата пренебрежительно пальцем. — Ты, Паша, я вижу не способен нести бремя наследника!
Это прозвучало, как приговор, поэтому мы с братом друг друга оглядели, а потом продолжили слушать монолог отца:
— Ты, мой сын, знал, как необходимо всей Немии и в особенности нашим семьям делать вид прекрасных взаимоотношений. ТЫ — ЗНАЛ! — отец повысил голос едва ли не впервые на моем веку. Его глаза опасно сверкнули. Уверена после подобного взгляда он отдавал приказ убить соперника или искалечить.
Паша опустил голову вниз к столу покаяно.
Папа перевел дух:
— Еще один промах и я лишу тебя наследства…., – от неожиданности с братом опять переглянулись. Паша хотел что-то сказать, ответить чем-то, но его перебили. — Я лучше отдам наследство своему брату, у него выросли три прекрасных, послушных сына, идеальные наследники. А ты Павел — одно назва….
— Пап, это я причина, — резко перебила, взяв весь пыл на себя. Папа любит, когда ему в глаза смотрят и не отводят взгляд. Отведи — это покажет насколько ты ничтожество. — Я виновата, Паша не виноват, он меня защищал!
Папа не отрывал заинтересованных глаз от меня, но обращался к брату:
— Последнее слово я сказал! Через два дня вылетаешь в Академию Административного права, будешь изучать права людей, то чего тебе не хватает. И оттуда не вылезешь, пока не закончишь курсы. Не выполнишь… последствия я надеюсь догадываешься
