Мама для Совенка (СИ) - Боброва Екатерина Александровна

— Подходит. Включите нас в список приветственных лиц. У вас ведь запланированы подобные мероприятия?

Фильярг посмотрел на нее так, словно она миллион попросила.

— Уверены?

После такого вопроса и красноречивого взгляда сомнения не просто зашевелились, а встали в строй и ринулись в атаку. Мозг ушел в активную оборону, мол, надо и знать ничего не желаю.

— Вы ведь позаботитесь о нашей безопасности? — хлопнула глазками. Судя по ответному взгляду, «сумма» выросла до двух миллионов.

— Хорошо, — процедил его высочество, успев уже пожалеть о своем предложении, — а пока располагайтесь и отдыхайте.

Отдохнули неплохо. Юля запретила слугам раскладывать вещи, занялась этим сама. Альгар последовал ее примеру, чем вызвал волну перешептываний и неодобрительных взглядов среди тапунов, но против решения ассары «Молодец, давай сам. В академии слуг не будет» возражать не посмели, хотя и смотрели жалостливо, так и норовя — подхватить, помочь, сделать самим. Пришлось срочно придумывать жалельщикам занятие: «А деть-то у нас не кормленный. Ужин принесете?» и выдворять из покоев.

С ужином принесло Седьмую. Юля поймала себя на мысли, что эта женщина начинает у нее ассоциироваться с едой. Есть стол, уставленный потрясающими блюдами, есть Седьмая с душевными разговорами.

Ее величество пришла не одна, а с подарком. Украдкой достала стеклянную баночку из рукава, и пока Совенок увлеченно шуршал чем-то в комнате — половина багажа была его, протянула Юле.

— Не знаю, есть ли у вас такое, но на всякий случай захватила, — понизила голос до интимного шепота, — удаляет волосы, если они не нужны.

Местный крем-эпилятор, — догадалась Юля.

— И надолго хватает? — спросила, уже предвкушая ответ: навсегда. Но реальность, как всегда, обманула. Эффект длился примерно месяц, а если закрепить магически — хватало недель на восемь, но и на том спасибо.

Подарок требовал ответного дара, и Юля не без сомнений достала фирменный пакет. Замешкалась, соображая, как бы повежливее его вручить. Опыта дарения эротического белья коронованным особам у нее не было. Да и не настолько они близки с Седьмой, чтобы быть уверенной, что за дерзкий подарок ей не отрубят голову.

Вариант рухнуть на колени и на китайский манер вопить: «Прошу, отрубите мне голову, ваше величество», отмела, как провокационный. Еще воспримут, как руководство к действию.

Сошлась на нейтральном:

— Не сочтите за дерзость, если не подойдет или не понравится, просто выкиньте.

Седьмая заинтригованно полезла в пакет. Достала первый комплект, округлила глаза на фотографию на коробке, мило покраснела, воровато оглянулась на лестницу, ведущую наверх, в спальни, и спрятала обратно. Бросила испытующий взгляд на Юлю, но та ответила спокойно, словно каждый день дарила кружевные стринги королеве и ничего странного в этом не видела.

Ее величество откашлялась, открыла рот, закрыла, но все же взяла эмоции под контроль и поблагодарила:

— Спасибо.

Юля искренне понадеялась, что реакция его величества будет такой же… либеральной. Кстати, о короле.

— Его величество вернулся?

Седьмая встрепенулась, покосилась на пакет, покраснела еще больше, однако ответила ровно:

— Вернулся. Если вы переживаете, то не стоит. Он в курсе и призовет вас, когда разберется с делами.

Юля не сдержала внутренний смешок: ага, знаем. Запись на аудиенцию у секретаря за месяц. Хотите раньше, платите мзду. Впрочем, она не торопилась. И скорее переживала за то, чтобы его величество успел остыть после подарков его супруге.

Остаток вечера прошел плодотворно. Юля с Совенком играли в «Шакала». Игра была про сокровища и пиратов — самая подходящая тема, чтобы подготовить ребенка к завтрашнему испытанию. Вот только услышав вопрос о Такийских пиратах, деть стал белым как полотно, а на предложение встретиться закусил губу, опустил голову и глухо ответил:

— Нет.

Юля внутренне ощутила жесткость этого «нет». Вздохнула — вот и первый взбрык подопечного — и поинтересовалась:

— Мне, кажется, Второй смог найти с ними общий язык. Почему бы тебе не попробовать?

Она не стала говорить, как полезно для правителя уметь договариваться, не бояться встречаться лицом к лицу с любыми, самими проблемными подданными. Выдерживать от оскорблений до проклятий и уметь отвечать. Для ребенка это не аргумент. Ему не важно будущее, гораздо больше его волнует здесь и сейчас.

Нервно побарабанила пальцами по столику. Совенок надулся и молчал, смотря в пол. Вот он, тот самый момент в воспитании, когда не знаешь, то ли надавить, то ли пойти на поводу у ребенка.

— И что же такого страшного в этих пиратах, что ты испугался? — спросила бодро.

Аль помолчал, потом все же ответил, продолжая глядеть в пол:

— Я не за себя.

Юля почувствовала, что дальше расспрашивать бесполезно, надо приводить аргументы. Будь на самом деле пираты такими страшными, разве приняли бы их в королевстве? Стал бы Четвертый разрешать завтрашний визит? Конечно, нет. А вот что вложили в голову Шестому — большой вопрос.

— Посмотри на меня, — попросила ласково, и когда Совенок, насупившись, поднял взгляд, спросила: — Разве с этим, — потрясла ставшим видимым в этом мире браслетом, — мне может что-то грозить? Или твой брат позволит меня обидеть? Ты ему не веришь?

На лице Альгара промелькнула тень сомнений. Брату он верил, но страх все еще жил в серых глазах.

— Люди часто преувеличивают опасность. А страхам лучше смотреть в лицо. Так что завтра будем учиться ими командовать, договорились? И только представь, как будет гордиться отец таким храбрым сыном, — выдвинула Юля решающий аргумент.

Понравиться отцу Совенку хотелось, и он кивнул, соглашаясь.

Потом они поднялись на второй этаж — им достались двухуровневые покои, Юля помогла детю помыться, уложила спать, долго сидела рядом, гладя по волосам и рассказывая сказку. На душе было тревожно, там дружно прохаживались сомнения — а правильно ли она поступает? И когда Совенок заснул, Юля тихонько выскользнула из комнат и замерла напротив соседней двери. В голове зазвучал голос Четвертого «Я решил, что удобнее устроить свои покои рядом с вашими. Надеюсь, вы придете ко мне по любому поводу и в любое время. Поверьте, проще ответить на ваши вопросы, чем тушить пламя ваших поступков».

Легко сказать: «придете». А если время позднее, и она стучится в мужские покои? А если от этого мужчины в животе начинает гореть пламя?

Дверь распахнулась, явив собой Четвертого. Принц был одет в домашние штаны, а накинутая на плечи рубашка не скрывала великолепного торса.

— Вы так громко думаете у меня под дверью, — произнес недовольно, — что невозможно заснуть. Проходите, — посторонился, пропуская внутрь.

Гостиная тонула в полумраке, и недостаток света добавлял нервозности, превращая деловой визит непонятно во что. Юля сделала пару шагов от двери, замерла в нерешительности. Присутствие мужчины ощущалось остро, до дрожи в коленках, до стука ускорившего бег сердца, а понимание — провоцирует ведь — лишь добавляло накалу. Во рту пересохло, смелость куда-то испарилась, и Юле захотелось исчезнуть, но путь к отступлению был перекрыт. Подумала со злостью, что могла и утром задать свои вопросы. Нет, клюнуло, помчалась.

— Вы что-то хотели?

Голос прозвучал над ухом, Юля вздрогнула — Четвертый оказался слишком близко для разгулявшегося воображения. С трудом, но удалось вспомнить, зачем она сюда пришла. Пришлось жестко напомнить про обоюдную связь с Совенком — нечего ребенку транслировать состояние «девочка-лето» и привести-таки расползшиеся мозги в рабочее состояние.

— Пираты, — голос подвел, она откашлялась, прогоняя хрипоту, — что в них такого страшного?

— Пираты, — протянул Фильярг, обнимая и притягивая к себе, потом положил подбородок ей на плечо, — рад, что в вас проснулось благоразумие, и вы спросили, а не ринулись, сломя голову, завтра на корабль.

Вот сейчас ей захотелось пнуть кое-кого в живот, а потом ринуться-таки на корабль. Ее точно принимают за маленькую девочку, а не за взрослую самостоятельную ассару.