Швец. Второй шанс для бандита (СИ) - Серж Олли

Он поднимает на меня глаза.

— Помыл посуду, уложил Машу, решил, что заслужил чашку чая. Можно?

— Да, — киваю, — конечно.

Между нами сквозит недосказанность и неловкость.

— Тебе сделать? — нарушает Саша молчание.

— Да… Только в душ зайду.

— Мне кажется, что тебе сейчас не стоит, — с сомнением качает он головой.

— Можно я сама решу мыться мне или нет!? — Вздергиваю я подбородок.

— Пожалуйста… — поднимает руки Швецов.

Ощущения после спавшей температуры и правда мерзкие. Свитер прилип к подмышкам, горло чешется, лифчик промок насквозь. Я скидываю вещи в стиральную машинку и захожу в душевую кабину, планируя просто ополоснуться. Ну ладно, если уж быть совсем честной, то мне просто некомфортно находиться в таком жалком виде рядом с вылизанным Александром.

Закалываю волосы на макушке и пускаю воду.

Первые минуты все идёт хорошо. Я даже успеваю намылиться и смыть пену, но потом… колени вдруг подкашиваются, и я с позорным грохотом, сметая локтями тюбики с шампунями, оседаю вниз. Вода лупит меня по спине и мне кажется с такой силой, что я не могу встать.

— У тебя все нормально? — заглядывает в ванную Швецов.

— Да, — хриплю.

Но он от чего-то мне не сильно верит. Рывком открывает душевую, выключает воду и закутывает меня в полотенце.

— Я вижу…

— Со мной все нормально, — пытаюсь я протестовать.

Потому что вся горю от его близости. Стыдно. Он не имеет права видеть меня такой! Но болезнь сорвала напускную броню самостоятельности, и теперь мне просто хочется порыдать у него на руках. Ну вот у кого мне ещё рыдать? Я кусаю губы и держусь.

Швецов возвращает меня на кровать. Рывком забирает полотенце, невозмутимо вытирает мне им волосы и приносит из шкафа с вещами новое. Я смотрю Саше в глаза, пока он закрепляет его узлом на моей груди.

Александр тяжело сглатывает и отводит взгляд.

— Сейчас чай принесу и ещё таблетку.

Я смотрю на удаляющуюся спину Швецова и чувствую себя так, будто от меня только что отказались. Ни одного лишнего касания. Ни одного слова. Я больше ему не интересна? Ну так радоваться надо! Только мне от чего-то не радостно.

И горло болит, и Саше я больше не нужна, и психануть не выйдет, потому что Швецов к нам с дочерью максимально щедр и внимателен.

Пальцы сами ослабляют полотенце.

— Вот, держи, — Александр ставит на тумбочку чашку и тарелку. — Давай хотя бы сыр. Чай с сахаром сделал. Только осторожно, за ручку бери.

Я тянусь к тумбочке, и полотенце, конечно же, соскальзывает по моему тело вниз к бёдрам.

Швецов застывает и делает глубокий вдох.

— Если это намеренная акция, то я не железный, Варвара, — говорит он строго.

Я перехватываю грудь ладонью. Поспешно делаю глоток чая, обжигаюсь и, хныча, сворачиваюсь на кровати калачиком. Жалкая, глупая Варя. Что ты вообще творишь?

Я жду, что Швецов уйдёт, но вместо этого он садится, а после ложится рядом со мной на кровать и притягивает меня к себе спиной.

— Ты — жестокая девочка, — хрипит он мне в шею и сжимает бедро. — Мне твоё тело снится каждую ночь. Если бы тебе не было сейчас так хреново, клянусь, за твою провокацию я бы тебя трахнул. У меня от воздержания скоро лопнут яйца.

— Некому помочь? — Фыркаю.

— Из моих тарелок ест ребёнок, — резко отбривает от меня. — Я не трогаю шлюх. А нормальные женщины сразу почуют лажу. И я не лицемер. Если говорю, что не рассматриваю никого, кроме тебя, значит, так и есть.

Я делаю усилие и оборачиваюсь к нему лицом.

— Думаю о тебе постоянно, — шепчу с отчаянием. — Что мне делать? Ты повсюду.

— Возвращаться, — Саша проводит пальцами по моей щеке, убирая волос, а потом спускается лаской на плечо. — Я создаю этот город для вас с Машей. Ты — моя. Но я жду, когда ты наешься свободы.

— У меня завтра свидание, — каюсь я ему. Потому что действительно ощущала каждую свою переписку с другим мужчиной, как измену. — В шесть вечера.

— Я позвоню, скажу, что ты не придёшь, — хмыкает Швецов и ощутимо так прижигает мне ладонью по попе, а потом сжимает горящую ягодицу.

— Ах… — выгибаясь я в его руках. — Что ты делаешь?

— Ревную, разве не понятно? — Рычит Швецов. Прихватывает меня за шею и сталкивает наши губы.

Все. Ни гордости, ни выдержки нету у тебя, Варвара.

Мы стонем от переизбытка эмоций и просто ласкаемся губами.

— Заразишься… — уворачиваюсь.

— Ну тогда у нас будет общий постельный режим, — посмеивается Саша, а потом вдруг становится серьезным. — Больше не могу, Варя. Выходи за меня. Пожалуйста. Сколько можно меня нагибать?

— Ты пользуешься тем, что я больна и беспомощна, — шепчу ему в ответ.

— Пользуюсь, — кивает он. — Но там ещё цветы на кухне. Кольцо, правда, в сейфе. А ещё я курить я бросил.

— Это аргумент, — я кошечкой прижимаюсь щекой к его груди и вдыхаю запах одеколона, который действительно больше не отдаёт табаком. Глаза болезненно закрываются. Я слушаю, как громко бьется Сашино сердце. Почему нельзя было так сразу? — Поспишь со мной? А я пока подумаю…

Я чувствую, как Саша накрывает нас одеялом и ворчит что-то про то, что надумать я могу только всякую ерунду.

Эпилог.

Варя

— Мамочка, — восторженно распахивает глаза Марья, — ты такая красивая! Как принцесса!

— Спасибо, мышонок, — наклоняюсь я к дочери и мягко чмокаю ее в щеку. — Но настоящая принцесса у нас ты.

— Я люблю тебя…

— И я тебя люблю, — отвечаю ей тихо.

Нет, это не я научила Машу этим протыкающим насквозь нежностям. Это Саша. Тает суровый дяденька рядом с дочерью, а она вьёт из него веревки.

Марья крепко обнимает меня за шею, сминая фату. Волнуется. А я стараюсь глубже дышать, чтобы не потекла тушь. День сегодня какой-то слишком эмоциональный.

— Ох, жалко мама тебя не видит, — причитая, заходит в номер тетя Ира и промакивает платочком глаза. — Так, ну-ка постойте, — она приседает и прикалывает к нашим юбкам изнутри по булавке. — Народищу столько собрали. Чтоб не сглазили… — бормочет что-то, перекрещивая нас издали.

— Я писить хочу, — неожиданно выдаёт Марья.

Беспомощно вздыхаю.

— Мы же только были.

— Я сок пила, — пожимает плечами она.

Я красочно представляю себе, как мы обе в широченных платьях сейчас будем возиться в общественной ванной комнате на этаже. Да, вот так. Или старинная усадьба, или удобства в номере.

— Пойдём, Машунь, я тебе помогу, — предлагает тетя Ира.

Дочь порывисто обнимает меня и убегает с бабушкой.

Я осторожно выглядываю за штору. Народу и правда очень много. Политическая жизнь обязывает иметь много «приятелей», но я не против. Я даже мечтать не могла о такой шикарной свадьбе. Чтобы, как в фильмах, возле реки. Арка с цветами, лебеди, белоснежные шатры со столами и я… в платьк, цена которого равна моей годовой зарплате в продуктовом магазине. Господи, кажется все это было в прошлой жизни.

Стоило ли оно сегодняшнего дня? Да. Однозначно. Конечно! Без этого пути у нас с Сашей бы ничего не вышло.

Но зато сегодня Швецов — самый лучший мужчина на свете. Внимательный, терпеливый, невероятный любовник, от взгляда которого намокает белье. Да, ревнивый и властный, но я почти научилась обходить его острые взгляды и мягко гасить пожары. Он — хороший хозяин города, и при этом папочка. У меня каждый раз замирает сердце от того, как он общается с дочерью.

За дверью номера шумят гости и организаторы. Ещё не все спустились вниз. Позавтракать сегодня не удалось, поэтому я подхожу к небольшому подносу с графином и фруктами, которые не доела дочь, и наливаю себе стакан сока.

Едва успеваю сделать глоток, как дверь в стене между номерами, которая все это время была закрыта, распахивается настежь, и из-за неё появляется Швецов собственной персоной.

— Саша! — Восклицаю, давясь вторым глотком. — Что случилось? Как? Откуда ты взялся?

Он кидает на меня жадный восхищенный взгляд.