Ключ от этой двери (СИ) - Иолич Ася

– Это Бертеле, Сэмилл, Фракос и Дукелл, – перечислила Аяна, подходя к мальчишкам и по очереди приглаживая их вихры. – Они живут неподалёку. Вообще они ходят учиться к моему брату, – улыбнулась она. – Но когда его нет, занимаются и у меня.

– Ну и молодцы, – сказал Конда, подмигивая мальчишкам. – Когда тебе предлагают знания, не надо придираться.

– А мы и не придираемся, – нахмурился Бертеле. – Аяна объясняет так, что даже Сэмиллу понятно, хоть она и женщина, а он тупой.

– Эй! – пихнул его Сэмилл локтем. – Сам ты тупой!

– Эй, смотри, кого пихаешь! – воскликнул, нахмурившись, Фракос, которого Бертеле толкнул, уворачиваясь.

– Так.

Аяна стояла перед ними, как холодная, не тронутая солнцем скала стоит на пути бурного озорного ручья, одним видом своей нерушимой громады вдребезги сокрушая само намерение продолжать бодрое журчание. Она глядела на них, подняв бровь и одну руку в очень грозном предупреждающем жесте, и мальчишки как-то неожиданно притихли.

– Не, ну а чего он... – тихо пробормотал было Сэмилл, но моментально завял под ледяным взглядом Аяны.

– И что же вы собираетесь делать с полученными знаниями? – с улыбкой спросил Конда, разглядывая эту разношёрстную компанию.

– Я пойду подрабатывать в лавку, – сказал Сэмилл, косясь на ровь Аяны. – Там надо записывать каждую продажу для отчёта, и меня раньше не брали.

– А я вместо него буду развозить молоко в хорошем квартале, – кивнул Бертеле, цыкая через дырку от клыка. – Мне не придётся запоминать, в какой дом сколько везти, я просто запишу всё, и смогу вместо одной улицы развозить по трём и даже больше, и меня перестанут бить за то, что я перепутал что-то и Ардесу прислали катьонте с гневной запиской.

– Дукелл хочет когда-нибудь стать конторщиком, – сказала Аяна, вычищая какие-то веточки из чёрных жёстких волос Дукелла. – А Фракос просто пришёл за компанию, он сегодня второй раз.

– Вы трудолюбивые парни, – сказал Конда. – Аяна, пойдём-ка на минутку, – кивнул он в сторону её комнаты, и она пошла следом.

– Я разберусь с этим делом, – сказал он, усаживая её себе на колени на кровати. – Кот большой?

– Большой. У него очень крупный костяк, а ещё он наконец отъелся. – Аяна прижалась к Конде, и он обхватил её, покрепче прижимая. – Он коричневый и очень большой, и теперь весит не меньше двух десятых тюка. Он недавно снова прыгнул с моего живота в окно, и я думала, что он вышибет из меня дух своим весом.

– Он помесь с южным? – удивился Конда. – Тогда понятно. Я пойду обойду пару соседних домов, поспрашиваю, потом схожу в ратушу.

– Ты? Я думала, Анвер, – удивлённо повернулась к нему Аяна.

– Нет, – сказал Конда с улыбкой, целуя её. – Этот твой Анвер, может, и хороший учитель, но он не разбирается в законах. А этот твой Анвер, – показал он на себя, – разбирается куда лучше. Правда, он не умеет смотреть так, что душа в тебе замерзает. Это умеет только Аяна.

– Просто парни шумные, – жалобно сказала Аяна. – Я тренировалась на близнецах, но тогда у меня не очень выходило, а теперь почему-то получается. Иначе они превращают урок в драку, и мы теряем время, которого и так мало. Конда, ты правда пойдёшь под именем Анвера? Так разве можно?

– Меня не знают в этом районе. Если бы на документах каким-то образом рисовали портреты, вроде того, что нарисовал Ансе, то это действительно было бы невозможно, но на документе о личности только два имени, родовое и личное, несколько слов о праве жизни в Арнае и печати с подписями чиновников. Мы по очереди носим одну рубашку, почему бы нам не разделить и имя, а, сокровище моё?

Он перехватил её поудобнее, прижимаясь лбом к её затылку.

– А это... законно?

– Незаконным это было бы, если бы я силой отнял или украл документы у Анвера, или бы подделал документ о личности, каким-то образом раздобыв гербовую бумагу. Для того, чтобы началось расследование о подлоге бумаг, нужно, чтобы Анвер обнаружил их пропажу и заявил о ней, а так же его заявление с доказательством того, что я причинил ему вред, используя его имя. А я могу поклясться, что не крал документы у Анвера, да и он вряд ли напишет заявление, я прав?

– Я прослежу, чтобы он такого не сделал. Конда, твоя рука заблудилась. Что значит расследование? О подлоге бумаг?

– Если кто-то подделывает официальные бумаги, и это нарушает порядок управления, то производится расследование. Если такое случается, то несколько человек из главной канцелярии обследуют бумагу, почерк, печати... Выясняют происхождение фальшивых бумаг. За их подделку казнят или сажают в тюрьму, в зависимости от того, что посредством их добивался преступник. Но наш документ подлинный, подлиннее просто некуда. Он совершенно законный.

– Это всё очень, очень сложно.

– Да. И это вопросы репутации. Никто ею не рискует, даже катьонте. Никто не отдаст документы, чтобы человек от его имени защищал кого-то в суде или обращался в ратушу, да и подделка их – дело очень сложное. Раздобыть гербовую бумагу, которой ведётся строгий учёт, найти грамотного человека, уговорить его рискнуть репутацией... Ты заметила, что бумага о личности отличается от той, на которой Бинот и Анвер писали документы? Гербовые листы изготавливают в отдельной мастерской, строго учитывая количество, и за каждый использованный лист чиновник, оформляющий документ, должен ответить, а замаранные – вернуть под такой же учёт. Я оформил документы на тебя, показав доверенность и попечительство Бинот с его печатью, потому что все понимают, что он не стал бы писать такие бумаги несуществующей Аяне, чьей-то побочной дочери. А потом, в другом кабинете, я своим родовым именем поклялся, что воочию знаком с Анвером, принадлежащим тому же роду Нелит. Иначе ты бы до сих пор не имела документа о личности, или пришлось бы искать тех свидетелей. Но теперь вы с Анвером, являясь жителями Арная, вместе со мной можете по закону ответить за кражу дорогого кота.

– Конда, не смейся надо мной. Я не вижу твоего лица, но чувствую, как ты вздрагиваешь.

– Прости. Прости, я не могу сдержаться. Ты в очередной раз изумляешь меня. Почему кот, а не корова, к примеру? Она гораздо дешевле, и хоть какую-то пользу приносит.

– Конда!

– Сейчас. Сейчас, я успокоюсь. В общем, никто не будет заниматься подлогом бумаг или подделывать документы ради кражи кота, даже такого ценного. В законах нет ничего на этот счёт, потому что никто никогда не отдаёт свои бумаги добровольно, опасаясь за своё имя и за то, что его бумагами воспользуются во вред ему же. Есть статьи закона за умышленный обман с использованием украденных бумаг, который нанёс вред имени, а так же за то, что человек, найдя чьи-то документы, не вернул их владельцу или в ратушу, а воспользовался ими в убыток законному владельцу. Но для этого нужно, чтобы было заявление от пострадавшего, понимаешь? Ты не будешь пострадавшим. Всё будет законно. Меня разозлил этот алчный человек. Я понимаю его мотивы. Если бы дело не касалось тебя, я бы оставил всё это как есть, потому что у меня много своих дел, чтобы ещё заниматься восстановлением справедливости, но он зря полез в мою семью.

Аяна повернулась к Конде. Его взгляд был очень, очень тёмным, и она нахмурилась.

– Что ты имеешь в виду? Конда, что ты говоришь?

– Ничего. Ничего, любовь моя, – сказал он, гладя её по щеке. – Я выдернул тебя из твоего светлого и чистого мира, закинув в наше гниющее болото, и к тебе мгновенно пристроилась какая-то скользкая пиявка в надежде поиметь с этого выгоду. Ему не нужен этот кот, и стоимость его он нарочно назвал такую, при которой уже грозит серьёзное наказание. Я знаю таких людей. Когда, ты говоришь, увидела его?

– Котика? Ишке?

– Да.

– В апреле, когда приехала сюда. Он выглядел очень плохо, драный, блохастый...

– И всё это время его никто не искал?

– Мне сказали, что его ищут, только в конце июля. Сэмилл сказал.

– Один из твоих учеников?

– Да. Он с конюшни Перулла. Конда, что ты будешь делать?