Принц на Новый год (СИ) - Мор Дэлия

Проверка, увы, не стала последней. Дорога на арену шла через допросную, где принца обыскали сначала артефактами, а потом вручную. Прохлопали плечи, руки, ноги, залезли в каждый карман и велели раздеться, но главный тюремщик вовремя остановил фарс.

— Катись в бездну, Каликс. Ещё одна попытка унизить обыском заключённого, и я решу, что твой отец — жалкий трус, не умеющий сражаться честно.

— А я уверен, что как раз наоборот, — зашипел прыщавый юноша. — Сочувствующие старой династии ради сохранения своих пригретых мест будут всячески проталкивать последнего меролинга на трон.

— Пригретое место? — усмехнулся Немезис. — Ты завидуешь должности тюремщика? С удовольствием уступлю её тебе. Потому как с ролью распорядителя ты явно не справляешься. Правила поединка читал? Или пролистал пару страниц, не заглядывая в текст? Претендент неприкосновенен. Все обыски и допросы вне закона. Король должен быть настолько силён, чтобы его сопернику даже мухлёж не помог. А твой отец слаб, вот и вертится, как…

Фразу тюремщик не закончил. Не дал Каликсу повода заявить об оскорблении достоинства короля. Но каждый, кто стоял в допросной, понял о чём речь. А принца ещё и стыдом кольнуло. Он всё-таки мухлевал. Резерв Нади намного больше его собственного. Было бы честнее взять только то, чем он мог распоряжаться до свадьбы и ни одной частицы силы сверху. Но разве Лавр был честен, когда сажал соперника в каменный мешок? Когда лишал его возможности защитить себя? Нет поединка с совестью не будет. С узурпатором и предателями играть в благородство нельзя. Принц возьмёт у жены то, что сможет взять и ударит.

— Мой отец вас всех казнит! — взвился Каликс. Мальчишка, не умеющий справляться с нервами. — Как старика Григориуса! Его голова уже покатилась по плахе. Ты похоронил тело или сжёг? А со своим что попросишь сделать, главный тюремщик?

У Димитрайоса в глазах потемнело. Удар, которого он никак не ожидал. Немезис стоял, опустив взгляд.

— Когда это случилось? — услышал принц свой охрипший голос. — Когда?!

— Ночью. Два часа назад. Каликс принёс постановление о казни со сроком исполнения «немедленно». Простите, Ваше Высочество, я не хотел говорить… Из-за поединка.

Потому что новость уничтожала боевой дух. Принц не позволил себе пошатнуться, схватиться за стену или ещё как-то показать слабость. Смерть наставника отзывалась жгучей болью в груди. Он ведь так и не поговорил с ним, не поблагодарил за всё, что он для него сделал. Не попрощался. Григориус сидел за стеной. Димитрайос верил, что вытащит его оттуда, как только победит Лавра и не успел. Казнь — целиком его вина. Его вина.

Слабость всё-таки взяла вверх. Сказались долгие дни голода и сидения в каменном мешке. Принц опёрся об угол стола и прикрыл глаза.

— Что такое, Ваше Высочество? — с желчью в голосе спросил Каликс. — Вам дурно? Позвать врача?

«Не дождёшься, — пульсировала мысль в голове. — Ты меня не сломаешь».

Лавр специально это сделал. И Кассиус в стороне не стоял. Не смогли добраться до Надежды, взялись за Григориуса. А отец? Отрёкшийся от власти король жив? Или его прямо сейчас ведут на плаху?

— Я требую поединка, — твёрдо сказал принц. — Разве мы не опаздываем на арену?

— Не волнуйтесь, — лучезарно улыбнулся Каликс. — В бездну к демонам невозможно опоздать. Стра-а-ажа! Стройся. Выходим.

Надежда

Арена Эллады чем-то напоминала Коллизей в его лучшие дни. Овальное поле в центре, засыпанное песком, трибуны в несколько ярусов. Но в отличие от античного театра между зрителями и бойцами пролегал защитный ров. Яма, выкопанная вокруг арены, дно которой выложили артефактами. Нет, зрение меня не подвело. Несколько тысяч, а то и десятков тысяч фигурок из золота, дерева и камня. А от них такое мощное поле, что в воздухе будто марево колыхалось. Я подозревала, его и без дара было видно.

Немезис ушёл за принцем. На трибуну меня привела его давняя знакомая. Кажется, жена одного из членов палаты геронтов. Я не запомнила, кого именно, уж слишком быстро она стрекотала о природе и погоде. Но не в моём положении жаловаться на компанию. Олимпия — единственная, кто не испугался показаться в свете с женой последнего меролинга.

— Ах, как сегодня жарко. Ваше Высочество не желает воды? Нет? О, это вы совершенно зря. Даже юные девы падают в обморок, не говоря уж о женщинах моего возраста и комплекции. Талия! Талия, милая, подай нам апельсиновый сааринари. И две капли настойки для поднятия сил в него добавь, будь так любезна. Ваш доктор разрешаем вам настойку, госпожа Надежда? Я слышала, что в ожидании ребёнка она крайне вредна. О, простите мою бестактность. Совсем язык распустила. А платье не слишком тесное? Не давит на живот?

Её непосредственность меня убивала. Взрослая женщина, почти бабушка, а понимание личных границ отсутствовало напрочь. Я как-то сразу вспомнила женский коллектив на своей бывшей работе. Там все хвастались «намётанным глазом» и без УЗИ определяли, когда очередная молодуха пойдёт в декрет. Но мне-то до него, как до Земли пешком.

— Первой брачной ночи ещё не было, — тихо ответила я, заранее понимая, какая поднимется буря. Но врать этой, в общем-то, милой женщине не хотелось. За смелость быть рядом со мной она заслужила немного информации.

— О, боги, покарайте свою нерадивую дочь! — всплеснула руками Олимпия. — Нет мне прощения. Так смутить невинную девушку. Умоляю, Ваше Высочество, скажите, что вы не сердитесь. Моё сердце сейчас разорвётся от переживаний.

— Не сержусь, но больше ни слова, прошу. Вокруг уши.

— Конечно, конечно. О, Ваше Высочество, спасибо, вы так щедры. Сюда, пожалуйста. Ложа у нас с Азимайсом скромная, но вид из неё хороший. Прошу.

Мы наконец-то поднялись до вип-ярусов с ложами и служанки бросились вперёд, чтобы расставить вазы с цветами и разложить на сидениях подушки. Я не расставалась с плеером-переводчиком. Но уже хотелось вынуть наушник, чтобы нескончаемый поток слов от Олимпии растворился в шуме арены.

Апельсиновый сааринари оказался обычным свежевыжатым соком с сахаром и кусочками льда. Ладно, необычным. Две капли настойки силы хорошо успокаивали нервы и очищали голову от тревожных мыслей. Стало проще твердить себе: «Я сделала всё, что могла. Теперь нужно ждать». Изображать из себя статую в красивом платье и ждать.

На моё счастье, выбирать победный или пораженческий цвет наряда не пришлось. Этикет предписывал жене принца верить в него. Я сидела в красном. Но если вдруг что-то пойдёт не так и победит Лавр, то полагалось переодеться в чёрное. Цвет траура. Я сделала ещё один глоток сааринари, чтобы забыть об этом.

Наконец, заиграли трубы, и на трибунах стало тише. Распорядитель приказал подданным Эллады поприветствовать короля. Через минуту я увидела узурпатора в первый раз. Не знаю, кого ждала. Карикатурного злодея из мультфильмов, наверное. Волан-де-Морта или самого Кощея Бессмертного. А вышел обычный человек. Средний рост, среднее телосложение, тёмные волосы, тёмные глаза. Банковский служащий или любой офисный работник. Ну не было в нём харизмы меролингов. Даже сотой части той силы, что приковывала взгляд к наследному принцу Эллады. Вот его-то появление и встретили овацией. Слов было не разобрать, все просто кричали. На арену полетели ленты и бумажное конфетти. Лавр морщился от досады, распорядители пытались загладить неловкость и музыкой перебить ликование толпы. Но Димитрайос просто встал в центр очерченного для него круга и всё стихло.

— Ох, что сейчас будет, что будет, — причитала Олимпия, белым платком вытирая пот с лица. — Я не выношу жестокие мероприятия. Так больно смотреть на смерть. Лучше бы музыкальное состязание устроили. В жизни и так хватает тяжёлых моментов. Хочется чего-нибудь лёгкого, радостного.

«Зачем же вы пришли?» — собиралась спросить я, но не стала. Олимпия тряслась от ужаса, такое не подделать. Уступила просьбе Немезиса и теперь страдала. Другие маги в ложах тоже, словно на расстрел явились. Женщины бледнели, мужчины напряженно молчали. Ни у одной у меня сегодня судьба решалась. Те, кто поднялся при узурпаторе, всерьёз переживали, не отправятся ли они в тюрьму сразу после поединка. И ведь правильно переживали.