Князь моих запретных снов (СИ) - Штерн Оливия

- Кто – он? – слабо прошептала я.

- Ну кто, кто, герцог несостоявшийся, - сквозь зубы процедил Клайс. А потом взорвался, - Идиот! Я теряю уже второго сноходца!

«Почему – второго?» - сонно думала я.

- Мастер Брист придет ко мне еще раз? – тихонько спросила я, чтобы разбавить повисшую тишину.

Клайс окинул меня хмурым взглядом.

- Брист уехал из замка, ему нужно кое-что выяснить. Но, думаю, когда он вернется, многое станет ясным. Заодно и то, почему у тебя такая совместимость дара с этим недоумком. Всему должно быть здравое объяснение.

Подумал-подумал, а потом поднялся со стула.

- Выздоравливай. И знаешь что? Пожалуй, я распоряжусь, чтобы кто-то дежурил рядом с тобой по ночам…

- Это связано с князем Долины? – я вяло удивилась.

- Нет, - Клайс сжал губы, - это связано с тем, Ильсара, что убийца все еще не найден, и он все еще в замке. А ты совершенно одна в лекарской. А такой дар, как у тебя…

Умолк и, кивнув на прощание, быстро вышел.

Потом… приходили многие. Габриэль, которая сидела рядышком, держала меня за руку и тихо плакала вместе со мной. Аделаида, которая пыталась меня расшевелить большой сдобной булкой с маком. Альберт, который очень деликатно пытался расспросить, что же произошло, но который ничего не добился – мне не хотелось больше говорить о происшедшем. Приходили и другие ученики, приносили что-то вкусненькое – кто печенье, кто зефир. Но все эти прекрасные вещи на языке неизменно обретали вкус пепла, смешанного с землей, а я все пыталась понять, отчего так болит душа, и должна ли я принять Винсента таким, каков он на самом деле: чудовищем, качающего силу из страданий других.

Я пыталась – и не могла. В сердце кто-то выкромсал дыру, истекающую кровью. Я бы все отдала, лишь бы увидеть его снова. И все бы отдала, чтобы больше не видеть никогда.

Дни катились чередой. Наверное, мне делалось чуть лучше, но как-то медленно и неохотно. Фелиция недовольно хмыкала, заставляя меня принимать на ночь снадобье, чтоб ничего не снилось. И мне не снилось – ни разу, за исключением одной ночи.

Как это случилось, сама не знаю.

Я снова провалилась в привычное для меня место. Там были розовые кусты, но дома за ними не оказалось: обугленные развалины. Почему-то я ходила и трогала обгорелые бревна, в надежде услышать хоть что-нибудь. А потом словно меня швырнуло совсем в другой сон, и я… увидела…

Совершенно обнаженное тело, подвешенное к потолку. Струйки крови, стекающие по светлой коже, они частыми каплями падали на пол, собираясь в лужицу. А перед ним стояла девушка в нарядном платье.

- Дай мне сдохнуть, - сказал Винсент.

- Э, нет, - Флавия хихикнула и потерла руки, - ты об этом просишь, но еще никогда не хотел жить так сильно. За все надо платить, Винс. И за то, что ослушался – тоже.

- Если ты не остановишься, я умру. И ты останешься совсем одна, - его едва различимый шепот заставлял меня корчиться от боли в том странном сне.

- Не оставляй меня! – крикнула Флавия и всхлипнула, совсем как девочка, - не оставляй. Прости, прости меня!

Картинка сменилась другой. Теперь Винсент лежал на кушетке, укрытый теплым одеялом, а она стояла на коленях в изголовье и вливала ему в рот сино из серебряного кубка.

- Пей. Пей же! Иначе действительно умрешь, а я боюсь быть одна, ты же знаешь.

Я не понимала, что значили эти кошмары.

Дух сонной немочи мстит Винсенту за то, что он меня вытолкнул в мир живых?

Но, если Урм-аш имеет такую власть над Винсентом, он уже никогда не выберется из долины…

Я проснулась в слезах и с чувством, что видела то, что не предназначалось для моих глаз и ушей.

Ох, Винсент. Зачем, почему мы встретились?

И, самое главное, как тебе помочь?

Потом я снова задремала, а когда открыла глаза, рядом с кроватью сидел Ригерт Шезми. Живой. Весь в бинтах. С повязкой на одном глазу. Но – такой же живой, как и я.

- Ильсара, - сказал он. Голос по-прежнему слабый и хриплый. – Мне сказали, что ты как-то плохо поправляешься. Надо стараться, девочка. После того, что мы с тобой видели, мы просто обязаны вернуться в строй.

- Вы, - пробормотала я, - но ведь… он вас зарезал. Ударил ножом! Я… я видела!

Ригерт усмехнулся грустно, глядя на меня единственным уцелевшим глазом.

- Ударил, да. Надо очень хорошо разбираться в предмете, чтобы ударить так, как он это сделал – по ребрам, много крови, очень больно, но… не смертельно, Ильса, видишь? Ты так и не поняла, что произошло? Он причинил боль мне, причинил ее тебе. Ему хватило полученной силы для того, чтобы передавить волю своего хозяина и вышвырнуть нас из той аномалии, из которой мы бы сами не выбрались.

Я промолчала. Происходящее казалось совершенно нереальным, а радость от того, что Ригерт Шезми – жив и, судя по всему, весел и доволен жизнью – подозрительно блеклой и вялой.

Так вот, значит, что на самом деле сделал Винсент. Тогда понятно, почему чудовище-Флавия так на нем отыгрывалась.

Ригерт наклонился вперед, к моему лицу.

- Что у тебя с ним, Ильсара? Не хочешь рассказать?

- С кем? – мяукнула я, чувствуя, как стремительно краснею.

- Князь Долины дважды оставил мне жизнь. И оба раза ты была рядом. Я не дурак, Ильса, хотя ты можешь считать меня таковым… ну, потому что никто из нас не верил в то, что у ар Мориша хватит масла на такую гадость… Девочка, что у тебя общего с чудовищем?

В первое мгновение я онемела, а потом поняла, что стремительно краснею, даже щеки защипало. Так всегда бывало, когда к ним приливала лишняя кровь. Ригерт Шезми молчал и внимательно смотрел на меня уцелевшим глазом, а я… прикусила губу. Я не знала, что ему ответить.

Сказать, что не принимала снадобье и провалилась в снах к князю Долины?

Что он со мной занимался, учил читать, писать и считать? Рассказывал истории королевств? Научил видеть и ценить всю красоту, что вокруг нас? Приходил в мою комнату, и мы убегали к морю, и он меня целовал?

Слишком сладкая тайна, чтобы ей делиться с кем-то еще, и воспоминания, словно прикосновения перышком к обнаженной коже, такие трепетные, легкие и будоражащие кровь. Мое тело… оно помнило. Обжигающие прикосновения, его объятия, когда между нами лишь одежда. Ту предательскую слабость, от которой подгибаются ноги, и ту уверенность, когда знаешь, что он не даст упасть, удержит, крепко прижимая к себе.

- Ильса, - едва слышно проговорил Ригерт, - девочка… я просто боюсь за тебя. Я… ничего не навязываю, но ты пойми…

Похоже, все мои мысли были написаны у меня на лбу, и наставник с легкостью их читал. Что ему ответить?

Хрустального шара с домиком внутри больше нет.

И, похоже, больше никогда князь Долины не сможет прийти ко мне. Так что…

- Ничего нет, - всхлипнув, выдохнула я, - ничего…

Теперь и правда ничего не было. И осознание этого оказалось настолько болезненным, что я съежилась под одеялом, повернулась на бок, отворачиваясь от Ригерта.

- Ильса.

Легкое прикосновение к плечу.

- Послушай…

Наверное, он все понял, даже без моих объяснений. И потому счел нужным предупредить:

- Это очень опасно, понимаешь? Вам еще не говорили толком о нем, но князь Долины принадлежит духу сонной немочи. Мы так до сих пор и не знаем, сколько столетий он там, человек ли, да и был ли человеком. Но то, что мы услышали там с тобой… помнишь? Дух сказал, что боль восстанавливает силы князя. Это так. Подумай о том, скольких он убил. Подумай и о том, что в один прекрасный миг он тобой наиграется и тоже убьет.

Я промолчала и закрыла глаза. Не хотелось ни видеть, ни слышать наставника. Наиграется? Убьет? Что за глупости. Он специально это говорит. Винсент… совершенно не был похож на того, кто мной игрался. Или все так и было, а я не понимала? Я окончательно запуталась. Но вместе с тем не удержалась и пробормотала:

- Почему вы не знаете, сколько ему лет? Это же брат Флавии, бывший владелец этого замка…