Змеиный танец (СИ) - Квилинская Амалия

Натянув себе на головы маски и тщательно замаскировав волосы, дуэт с криминальными наклонностями засел у входа в кабинет профессора Локхарда. Убедившись, что, как и было им рассказано, нормальной защиты на двери не установлено, двое гриффиндорцев внимательно проверили, чтобы ничто в них не выдавало принадлежность к родному факультету и приступили собственно к взлому. Близнецам было не впервой работать с замками, так что особенно много времени это у них не заняло.

Затем было дело техники. Приоткрыв дверь метнуть в кабинет еще одну, в этот раз луковую бомбу. Дождавшись взрыва, они выждали несколько минут, пока кашляющие и утирающие слезы рисованные копии профессора разбегутся кто-куда, просочились в кабинет. Благодаря заблаговременно наложенным фильтрующим чарам, едкий газ школьников не страшил. Найдя указанный чемоданчик и сделав свое дело, компания разбросала везде самых мерзких и протухших флоббер червей, которых им только удалось найти. Так же незаметно ретировавшись, они завернули в туалет, где избавились от маскировочной одежды и преспокойно вернулись в свое общежитие унося с собой добычу.

Несчастный профессор Гилдерой Локхард, который возвращался с изрядно поредевшим запасом мантий «на все случаи жизни» после устранения непотребства в классе, был просто шокирован увиденным в своем кабинете. Он едва не потерял сознание, а когда немного пришел в себя тут же побежал в учительскую, громко причитая и осуждая неизвестных вандалов, посмевших покусится на искусство. После этого случился громкий скандал. Преподаватели, все еще взбудораженные прошедшим празднованием Валентинового дня, отреагировали на новость о проникновении в кабинет профессора весьма бурно. Слухи о происшествии быстро было донесены до директора и уже вместе с ним педагоги отправились на проверку вотчины Локхарда. Увиденное действительно опечалило многих до слез. В буквальном смысле. Пары луковой бомбы — вещь весьма стойкая. А распахнувший настежь дверь профессор, находясь в расстроенных чувствах, забыл предупредить об этом коллег. Приступ слезоотделения не коснулся только директора, профессора Макгонагалл и профессора Снейпа, которые шли последними и поэтому успели своевременно предпринять меры.

После того, как была оказана скорая помощь пострадавшим, в том числе и преподавателю защиты, у которого от обилия слез опухли веки настолько сильно, что глаза практически не открывались, Дамблдор лично осмотрел кабинет профессора и осуждающе покачал головой:

— Что же вы Гилдерой, беспокоите других людей в столь сложное время из-за обычной детской шалости? — Он потыкал палочкой в одного из дохлых флоффер червей и поморщился. — Над вами просто глупо подшутили и не более того. Не вижу, особых разрушений.

— Я подумал, что это происки моих врагов! За все время моей деятельности их накопилось столько!.. К тому же многие из этих преступников в своей вредоносной деятельности использовали именно газ! А с таким даже мне в одиночку, стыдно признать, тяжело справиться! — В свое оправдание зачастил Локхард.

— Н-да, я конечно знал, что некоторых наших учеников можно отнести к преступным элементам, но еще никто из преподавателей не называл их так столь откровенно. Ценю вашу прямоту, Гилдерой. — На лице профессора Снейпа зазмеилась ехидная улыбочка.

Профессор Флитвик тем временем легким движением палочки распахнул окно.

— На будущее Гилдерой, свежий воздух — это порой наиболее эффективное средство, а никак не чары и многочисленное подкрепление. — Строго заметил маленький профессор.

— Ну хватит уже это обсуждать! — Минерва Макгонагалл осуждающе покосилась на коллег, но только поджала губы. — Думаю мы потратили достаточно времени на эту ерунду.

— Ерунду! — Снова взвился Локхард. — А как же поиски и наказание виновных?! И это я вам еще не рассказал о том, что было на моем уроке!

— Ну-ну, Гилдерой, это всего лишь дети, им свойственно пошалить. — Мягко улыбнулся директор, стремясь замять все это дело поскорее. — Я не нашел здесь никаких магических следов. Луковая бомба — дело распространенное. Картин на этом этаже нет, да и ваши портреты похоже никого не видели, так что сомневаюсь, что нам удастся установить виновников.

Портреты незадачливого профессора только удрученно покивали головами, только сейчас начиная выглядывать из-за своих рам.

— Что же насчет случая в классе, то вам тоже нужно было сразу проверить наличие магических следов.

— Я… я проверял. Там ничего не было, кроме этой отвратительной саранчи! Вы только посмотрите, что она сотворила с моими мантиями! — Снова вскрикнул Локхард, в этот раз потрясая все еще зажатыми в руках вонючими тряпками, которые буквально на глазах начинали расползаться.

На это заявление остальные преподаватели только отстраненно пожимали плечами. До горестей златокудрого коллеги им не было никакого дела, но многие испытывали злорадство и удовлетворение. И даже поборница нравов и правил профессор Макгонагалл, решила, что в этот раз можно и закрыть глаза на происходящее.

***

— Слишком чисто работаете.

Я как раз накалывала на вилку упрямо сопротивляющийся салат, когда услышала это заявление. Что ж, в проницательности ему не откажешь. Накинув на себя маску искреннего недоумения, я взглянула на сидящего радом Северуса.

— М?

— Если вы хотите спихнуть на кого-то вину, в частности на Гриффиндор, вам нужно хоть какие-то следы оставить. Эти раздолбаи вообще не умеют их заметать.

— Не понимаю, о чем это вы профессор. — Я старательно смотрела в сторону и продолжала пожевывать салат. Не говорить же, что на них ничего спихивать и не надо — сами все сделали причем с большим энтузиазмом. Даже Невилл услышав подробности моей затеи не стал долго возражать и отнекиваться от участия. Похоже и его златокудрый профессор изрядно достал. Кстати, под правильным руководством «эти раздолбаи» способны очень даже неплохо сработаться.

— Ну коне-ечно.

Тут, перерывая привычный гам в Большом зале со стороны коридора послышался крик полный ужаса. От неожиданности я вздрогнула и уронила вилку. Ученики враз замолкли и со страхом смотрели на дверь. Дамблдор, а за ним и профессор Макгонагал, как и все остальные преподаватели поспешили к выходу из зала.

— Всем заканчивать ужин! — Прежде чем скрыться за дверьми, отдала приказ Макгонагалл.

— Сиди. Здесь. — Снейп снова был предельно собран и, как всегда, в подобные моменты изъяснялся очень кратко. Стремительно поднявшись, он также отправился в коридор. Признаться честно, такой приказ порадовал. В связи со всеми событиями этого года меня не тянуло проверять что там такого случилось, раз так страшно кричали.

Все вернулись достаточно быстро и при этом на лицах преподавателей не осталось и следа от недавнего напряжения. Кое-кто посмеивался в кулачок, профессор Флитвик и вовсе смеялся в голос, за что его пыталась отчитать профессор Спраут, но она и сама едва сдерживала улыбку. Я невольно заерзала. Это что там такого веселого они нашли?

Видя, что взрослые находятся в приподнятом настроении, ученики также успокоились и начали медленно расходится по своим гостиным. Последним в Большой зал зашел Северус. Выглядел он крайне благостно и довольно. Хм, произошло что-то настолько хорошее? Неужели моя шалость снискала такой успех?

На обратном пути в подземелья я засыпала Снейпа вопросами, но он только усмехнулся и покосившись на меня, обронил только:

— Завтра все увидишь.

Я долго вертелась в постели. Все представляла, что же и как могли увидеть преподаватели, раз даже Северус был в таком восторге. На завтрак я собиралась очень быстро и к моменту выхода зельевара из своей комнаты была полностью готова. Он, оценив мою готовность, только еще раз усмехнулся и промолчал. Вот же ж зар… замечательный человек!

Уже усевшись на ставшее привычным место за преподавательским столом, я отметила про себя, что стул профессора Локхарда сегодня пустует. Обычно он одним из первых спускается на все трапезы. Ученики за тремя столами перешептывались этим утром активнее чем обычно, то и дело формируя группки по интересам. Только за столом Слизерина было привычно спокойно и тихо. Н-да, а вот это уже слишком заметно. Как бы действительно не подумали на наш факультет, но сомневаюсь, что близнецы согласились бы подбрасывать дополнительные улики и порочить имя другого факультета. В любом случае, это слишком притянуто за уши, чтобы прямо обвинять Слизерин. Дальше обычных сплетен и пересудов пойти не должно.