Хранительница его сокровищ (СИ) - Кальк Салма

Вечерние рассказы по-прежнему имели успех. После того, как она завершила историю монастыря и библиотеки, до середины ночи сидели у костра и обсуждали. Молодёжь сбежала гулять, служки улизнули в шатёр, прихватив вечернюю порцию пива, брат Джанфранко пошёл спать. Остались Лис, Агнеска, брат Василио и Сокол. Лис рассуждал о том, что скрывать знания от паствы так же дурно, как и чрезмерно их распространять. Сокол говорил о смехе — что и вправду смех великая сила, которая делает человека свободным, и пока ты смеёшься — над тобой нет ничьей власти. А брат Василио слушал-слушал их всех, потом пробурчал, что дураки они, раз так построили всё, что сами спасти не смогли. И простой пожар произвёл такие разрушения. Сказав это, он допил вино и отправился в шатёр.

— Госпожа Элизабетта, вы ведь расскажете нам что-нибудь ещё? — спросил Лис.

Приятно, черт возьми. Или не чёрт, а Великая Тьма, так они здесь говорят.

— Могу, но наверное, уже завтра? Скажите, у вас рассказывают истории об эльфах, гномах, драконах?

— Ещё как рассказывают, — кивнул Сокол. — А вы знаете такие?

— Да, знаю.

— Это же замечательно, — обрадовался он. — В юности я был уверен, что можно доплыть до тех земель, где живут эти самые эльфы с гномами. И драконы, ясное дело.

— И как? — с живейшим интересом спросила Лизавета.

А вдруг у них тут ещё и драконы водятся?

— Увы. В смысле — нигде, куда ступала моя нога, драконов я не встретил. Но я не утверждаю, что побывал везде, где только можно. А историю про драконов послушаю обязательно. Вы замечательно рассказываете.

— Спасибо, — кивнула она. — Завтра займёмся.

И три следующих дня Лизавета рассказывала историю о том, как один маг, тринадцать гномов и один хоббит ходили к Одинокой Горе, добывать у дракона гномьи сокровища.

На четвёртый день она задумалась — рассказывать ли другие истории того мира, так-то их там было предостаточно, но в обед пошёл дождь. Мелкий и противный. Маги тут же принялись спасать багаж от сырости методом наложения специальных заклятий, гордая Тилечка отлично справилась и с мешками Лизаветы, и с собственным, и ещё с их плащами. Поэтому к вечеру, когда отряд добрался до деревни, с влажностью вещей и путников всё было хорошо, то есть — почти все вещи и люди остались сухими.

Эта деревня была побольше той, в которой останавливались несколько дней назад. И гостиницы там было целых две, одна попроще, её оставили за спиной, и одна понавороченее, судя по вывеске и фонарю над входом. Их встретили, как дорогих гостей, выделили несколько комнат и обещали натаскать воды — помыться.

Горячая ванна после сырого дня показалась благословением судьбы. Лизавета подумала — как мало ей уже надо для счастья! Всего-то не натереть себе за день ничего, помыться, поесть горячего и поспать на перине — да-да, у них с Тилечкой на кроватях были перины! — и уже хорошо. Не нужно думать о сотне дел разом, ты здесь и сейчас, и это всё. Она даже о сокровище думать перестала. В конце концов, все порядочные герои просто шли, куда должны были, и всё. И ориентировались по обстоятельствам.

И после ужина, который им подали в отдельной комнате, где потом должны были остаться спать братья ордена и служки, Лизавета рассказывала о войне за Сильмариллы. Без излишних деталей, но с красивостями. Рассказывала до тех пор, пока в углу на лавке не захрапел громко-громко брат Джанфранко, и Лис не скомандовал всем идти спать. Антонио и Руджеро на прощание пообещали найти и подарить Лизавете Сильмарилл. Ну, или хотя бы просто большой красивый камень.

А на следующий день дождь не прекратился ни на минуту. Чары спасали багаж от сырости, но не могли никого спасти от глупости и халтуры. Лизавета так и не узнала, кто в тот день седлал Огонька, но стоило им выбраться за ворота, как седло поехало на одну сторону, и она полетела в лужу вместе со всеми своими мешками.

Подскочивший Сокол смягчил падение магической силой, и она не разбилась, только вымокла и перепачкалась. Пришлось тормозить всех, переодеваться в чистое и сухое, которое под дождём тоже быстро стало мокрым, но хотя бы осталось чистым.

Весь день моросил дождь, а вокруг тянулись болота. Впрочем, время от времени их, видимо, осушали, и строили дома — изредка встречались небольшие деревни в несколько дворов. Чем жили люди в этом болотном краю — оставалось для Лизаветы загадкой.

И когда ближе к вечеру перед отрядом замаячили стены и башни, Лизавета уже хотела одного — чтобы тепло и сухо. Как говорили друзья-походники — «сухо, дома, в тёплой ванне».

В город их пропустили без проблем, важное лицо из Ордена Сияния и здесь оставалось таковым, несмотря на совершенно другое государство. Более того, они проехали по мощёным булыжниками улицам прямо до главной площади и остановились у ворот огромного кирпичного замка. Им подняли решётку и опустили подъёмный мост через ров, полный воды.

Когда всё это хозяйство с лязгом захлопнулось за спиной, Лизавета поёжилась. Но тут же успокоила себя — ничего страшного, это нормальный средневековый, тьфу, ренессансный замок. У него должен быть ров и подъёмная решётка. И, наверное, ещё какие-то защитные приспособы тоже есть. Если завтра будет хорошая погода, она попросится на это всё посмотреть.

Если у господина Лиса не будет на неё и её время каких-нибудь других планов, конечно же.

2.13 Лизавета располагается в замке

Во дворе замка Лиса приветствовал мужик в чёрном — больше Лизавета разглядеть не смогла по сумеркам и по дождю. Выражал бурную радость от прибытия дорогих гостей и сообщал, что покои готовы. Интересно, их что, ждали? Лис извещал, что появится?

Наконец речи закончились, и можно было пройти внутрь, где хотя бы за шиворот не текло. Их вели какими-то коридорами, и Лизавета поняла, что сама ни за что не выберется наружу, даже если её будут ждать поднятая решётка и опущенный мост.

Провожатый привёл всю компанию в круглую комнату, из которой расположенная вдоль стены лестница вела наверх. В комнате был растоплен камин, две служанки в коричневых платьях, фартуках и чепцах внесли подносы с кувшинами и стаканами и поставили на стоявший посреди комнаты стол. Провожатый известил, что в кувшинах подогретое вино, в двух верхних этажах комнаты для господина мага и его ближних, а охрана и служки могут остаться прямо здесь, и что господин герцог ожидает господина мага через час к ужину.

Подогретое вино оказалось очень кстати — после мокрой и холодной улицы. В помещении тоже было сыро, оказалось — дождь здесь идет шестой день без перерыва, и все местные будут рады, если господа орденские маги воззовут к Великому Солнцу и наворожат им хорошей погоды, тем более — впереди великий праздник кого-то из местных праведников. Это рассказывала Фьорина, замковая служанка, приставленная к приезжим дамам.

Как поняла Лизавета, в их распоряжение выделили одну из замковых башен. В зале нижнего этажа у стены были навалены тюфяки, набитые сеном. А наверху нашлись ещё три комнаты — две на втором этаже и одна на третьем. Во всех в них были камины, и ещё трубы, по которым тёплый воздух поднимался с первого этажа. Это было очень кстати, в местной сырости-то.

Комнату на самом верху заняли Астальдо и Крыска, одну из комнат второго этажа — Лизавета и Тилечка, а вторую Лис предложил Соколу. Тот кивнул, поставил внутрь свой мешок, и велел занести в соседнюю вещи Лизаветы и Тилечки. Зашёл туда вместе с Антонио, осмотрел полукруглую стену, запоры на окнах, камин и воздуховодные трубы, входную дверь и внутренний засов. Заглянул под кровати. Одобрительно кивнул — можно, мол, живите.

— Господин маг, а свою комнату вы так же тщательно осмотрели? — умильно улыбнулась ему Фьорина.

— Если кто незваный заглянет в мою комнату, так я же встречу, понимаешь, детка, — улыбнулся ей Сокол. — А здесь дамы, существа трепетные и ранимые.

Барышня хихикнула. Хотела было увязаться за ним, но Лизавета тормознула её.

— Скажи-ка, Фьорина, как бы нам помыться с дороги.