Нора Робертс - Обманутое время
— Разозлилась, а? — спросил Уилл, набирая на вилку салат.
— Кто разозлился — я?
— Не извиняйся. — Уилл похлопал дочь по руке. — Мы такие, какие есть. Расскажите-ка, Кэл, за какую партию вы голосуете?
— Папа!
— Я шучу! — Криво улыбнувшись, Уилл схватил дочь за руку и посадил себе на колени. — Знаете, она ведь здесь родилась.
— Да, она мне говорила. — Кэл смотрел, как Либби обняла отца за шею.
— Любила играть голышом вон там, за дверью, пока я копался в огороде.
Либби рассмеялась и обхватила шею отца, делая вид, будто хочет задушить его.
— Чудовище!
— Можно спросить, какого он мнения о Дилане?
Либби сжала ладонями отцовские щеки.
— Нет!
— Вы кого имеете в виду — Боба Дилана или Дилана Томаса? — спросил Кэл.
Уильям прищурился, а Либби смерила его удивленным взглядом. Она и забыла, что Кэл любит поэзию.
— Обоих, — заявил Уилл.
— Дилан Томас блестящий, но депрессивный. Читать я бы предпочел Боба Дилана.
— Читать?
— Стихи, папа. Тексты песен. Ну, когда ты все выяснил, расскажи, что ты здесь делаешь и почему не доводишь до бешенства совет директоров?
— Захотелось повидать свою малышку.
Либби поцеловала его, так как понимала, что отчасти он говорит правду.
— Мы с вами виделись совсем недавно, когда я вернулась из Полинезии. Так что… не пойдет!
— А еще мне хотелось, чтобы Каро подышала свежим воздухом. — Уильям смерил жену нежным взглядом. — Мы оба решили, что, раз первые два раза здешний воздух оказал на нас такое благотворное влияние, стоит попробовать еще раз.
— О чем ты говоришь?
— Я говорю, что здешний климат очень полезен для мамы в ее положении.
— В каком положении? Ты что, заболела? — Либби вскочила и схватила мать за руки. — Что с тобой?!
— Уилл, зачем ты пугаешь девочку? Мы хотим сказать, что я беременна.
— Беременна?! — У Либби подкосились ноги. — Но как?…
— А еще называешь себя ученым, — пробормотал Кэл, удостоившись первой улыбки от Уилла.
— Но… — Либби была так потрясена, что даже не разозлилась на реплику. Она переводила взгляд с отца на мать и обратно. Они, конечно, далеко не старики; сорокалетние люди по теперешним меркам считаются еще молодыми. Родители полны сил. В наши дни многие обзаводятся детьми после сорока. Но… они ведь ее родители! — У вас будет ребенок… Даже не знаю, что и сказать!
— Поздравь, — предложил Уилл.
— Нет. Да. То есть… Мне нужно сесть. — Либби опустилась на пол между двумя стульями и сосчитала про себя до десяти.
— Ну, как ты себя чувствуешь? — заботливо осведомилась Каролина.
— Как во сне. — Либби подняла голову и посмотрела маме в лицо. — Ты-то как?
— Как будто мне восемнадцать… правда, в этот раз я отговорила Уилла от домашних родов.
— Моя жена забыла об идеалах молодости, — буркнул Уилл, хотя испытал непомерное облегчение, когда Каролина решительно заявила, что третьего ребенка будет рожать в родильном отделении с помощью врача-акушера. — Ну, дочь, что скажешь?
Либби встала на колени, чтобы легче было дотянуться до обоих родителей.
— По-моему, это надо отметить!
— Я тебя опередил. — Уильям подошел к холодильнику, достал оттуда бутылку и с торжествующим видом потряс ею над головой. — Газированный яблочный сок!
Хлопнула пробка; звук получился такой же праздничный, как от шампанского. Они выпили сока за ребенка, за Санни, которой сейчас с ними не было, за прошлое и за будущее. Кэл присоединился к ним; его захватила всеобщая радость. Вот еще одно, что не меняется со временем, подумал он. Истинная радость, которую дарит своим родителям желанный, хотя еще нерожденный ребенок.
Он сам ни разу серьезно не задумывался о детях. Когда-нибудь настанет время остепениться, он выберет себе подходящую пару, а остальное получится само собой. Неожиданно он представил, как они с Либби вот так же чокаются, радуясь скорому рождению малыша.
Опасные мысли. Невозможные мысли! Он пробудет с ней самое большее несколько дней — и даже не дней, а часов, — а для детей требуется вся жизнь.
Отец и мать Либби напомнили ему о собственных родителях. Смотрят ли они сейчас в небо? Гадают, где он и что с ним? Если бы только можно было их успокоить, заверить, что он цел и невредим!
— Кэл!
— Что?
Либби смотрела на него в упор.
— Извини.
— Я говорю, надо бы камин разжечь.
— Конечно.
— Да… Одно из моих самых любимых здешних местечек — у камина. — Каролина взяла Уильяма под руку. — Как я рада, что мы здесь переночуем.
— Переночуете? — повторила Либби.
— Мы едем в Кармел, — на месте сымпровизировала Каролина и крепко стиснула руку мужа, не давая ему возразить. — Мне давно хотелось посмотреть тихоокеанское побережье.
— Вообще-то ей давно хотелось чизбургер с проростками люцерны, — сказал Уильям. — Тогда-то я и узнал, что она в положении.
— Кстати, в моем положении я имею право поспать днем. — Каролина широко улыбнулась мужу. — Ты уложишь меня в кроватку?
— Я бы и сам не отказался вздремнуть. — Уильям обнял жену, и они стали подниматься по лестнице. — Кармел? — буркнул он себе под нос. — А мне казалось, мы едем сюда на неделю. С чего вдруг мы едем в Кармел?
— С того, что четверым здесь слишком тесно, глупыш.
— Возможно, но я еще не решил, нравится ли мне, что Либби с этим типом.
— Главное, что он нравится Либби.
Каролина вошла в спальню, и ее захватили воспоминания. Они с мужем проводили здесь ночи и просыпались по утрам. На этой кровати они занимались любовью, спорили о политике, строили планы спасения мира. Здесь она смеялась, плакала и рожала. Она села на край кровати и провела рукой по простыне. Воспоминания казались почти осязаемыми.
Уилл подошел к окну, руки в задних карманах джинсов.
Глядя на него, Каролина улыбнулась, вспоминая, каким он был в восемнадцать лет. Тощий, задиристый идеалист — он до сих пор таким остался. Она любит его больше жизни. Здесь им всегда нравилось, здесь они молодели душой. Здесь они произвели на свет двоих детей. И позже, когда многое поменялось, они так и не утратили уверенности в том, кто они и что они. Она понимала его, слышала его мысли, как будто они зародились в ее голове.
— Пилот, совершает грузовые рейсы, — хмыкнул Уилл. — И фамилия какая-то чудная — Хорнблауэр. Каро, в нем есть что-то странное. Я пока сам не понимаю, но он кажется мне… ненастоящим.
— Разве ты не доверяешь Либерти?
— Конечно доверяю. — Уильям обернулся к жене. — Зато не доверяю ему!
— Что я слышу? Как будто голос из прошлого. — Каролина согнула ладонь чашечкой и поднесла ее к уху. — То же самое, слово в слово, говорил и мой отец, только о тебе.
