Рейчел Уорд - Числа. Бесконечность
— Савл, что вы делаете? Куда вы? — Он не отвечает. — Ей нужна я, Савл! Ей нужна мать! Не уносите ее! — Пробую встать на ноги, но в глазах темнеет, и я падаю. Когда я поднимаю голову, Савл уже успевает отбежать метров на тридцать. — Савл! Савл! Вернитесь! Пожалуйста!
Встаю на четвереньки и ползу по траве, листьям и гравию. Еще одна схватка заставляет меня остановиться. Послед. А я и забыла о нем. Орган, который питал моего ребенка на протяжении беременности. Орган, который больше не нужен моему телу. Он тоже выходит из меня. Я не могу отсрочить это. Теперь я точно не догоню Савла.
Савл утащил моего ребенка, и мне его уже не остановить. Опускаю голову на землю. Я так устала и в таком ужасе, что нет сил даже плакать.
Адам
В туннеле я точно знал, где шли Сара и Мия. Я шел по их следам, хотя никаких отпечатков ног не видел. Выбравшись наружу, я вдруг понял, что дальше они могли пойти куда угодно. Снаружи оказался целый мир. Вряд ли они остались на склоне. Спустившись по полю и выйдя в город, я чувствую, что дело становится совсем безнадежным.
Пытаюсь представить, как бы поступили они. Укрылись поблизости или побежали дальше? Нашли тихий уголок или пошли туда, где есть люди?
Саре тяжело двигаться, да и Мия — не лучший в мире ходок, так что, скорее всего, обе они выдохлись достаточно быстро. Они могут быть в любом из этих зданий или прятаться между грудами щебня.
Шагаю по разрушенным улицам, то и дело переходя на бег. Даже сейчас понятно, что раньше здесь было красиво. Камень бледный, почти медового оттенка. Даже в тумане от него исходит ни на что не похожее свечение.
Я в городе Бат. В том месте, где умер мой отец, упав с крыши церкви и сломав шею. Ему было пятнадцать лет, меньше, чем мне сейчас. Как только я прочитал об этом в вырезках из газет, сохраненных бабулей, я прошерстил весь Интернет и нашел много фотографий. И вот я здесь. Зловещее такое ощущение, как будто пришел в обитель смерти. Пусть здесь никто больше не умрет. Пусть с моими девочками все будет в порядке.
Прибавляю ходу, перепрыгиваю через выбоины и трещины на дороге. Всюду стоят брошенные машины. Они могли спрятаться в одной из них. Останавливаюсь и заглядываю в каждую.
Бесполезно. Я как безголовая курица, которая носится по двору и уже никогда ничего не поймет.
Мне нужна помощь. Мне нужны другие люди, люди, которые могли их видеть.
К туману примешивается древесный дым. Именно так пах каждый костер, который мы разводили, когда все вместе ночевали под открытым небом. В голове проносятся воспоминания о еде, о друзьях, о том, как мы с Сарой сидели рядышком у огня и смотрели на пламя, пока не начинали слипаться глаза. Где огонь, там люди. Идя на запах, я выхожу на большую городскую площадь. Здесь же стоит церковь.
Церковь наполовину разрушена, но фронтон уцелел. Вот большой дверной проем и массивная каменная стена, испещренная отверстиями на месте окон. Перед церковью — целое море палаток, лагерь беженцев. Тут и там горят костры, люди бродят вокруг или сидят. Я внимательно озираюсь. В чем были Сара и Мия? Как мне вычислить их в толпе?
Осторожно пробираюсь через лагерь. Земля под ногами влажная и грязная. Эти люди сидят в грязи. Вонища стоит жуткая. Не могу представить, что Сара остановилась здесь. Если только ей было совсем плохо. Впрочем, может быть, так оно и было…
Подхожу к женщине, сидящей на корточках возле огня и греющей воду. Серые от грязи руки, спутанные и жесткие волосы.
— Извините, — говорю. — Вы не видели женщину и маленькую девочку?
Она смотрит на меня и прищуривается, словно пытается понять, знакомы ли мы. Затем качает головой.
Иду дальше, всматриваясь в лица, время от времени останавливаясь и расспрашивая о Саре. Люди внимательно наблюдают за мной. В приглушенном гуле разговоров я отчетливо слышу свое имя. Они узнали меня. Я так долго проклинал свою типа известность, но сейчас, похоже, она может мне пригодиться. У меня есть аудитория, и если мне удастся привлечь ее внимание, то…
Встаю посреди толпы и делаю глубокий вдох.
— Я — Адам, — кричу.
— Привет, Адам! — отвечают несколько голосов. Затем звучат аплодисменты.
Это застает меня врасплох. Такого я не ожидал. Я не знаю, что делать, как реагировать, и просто стою и слушаю, ожидая, пока шум стихнет.
— Мне нужна ваша помощь, — продолжаю. — Я ищу двоих человек. Женщину, чуть ниже меня ростом. Беременную, — вытягиваю руки перед собой, изображая живот, — на сносях. И маленькую девочку. Ей два годика, у нее вьющиеся светлые волосы, как у ангелочка. Они здесь? Вы их видели? Кто-нибудь их видел?
Многие качают головами, но тут раздается женский голос:
— Да, я их видела. Они побыли тут с минуту, а потом ушли.
Я резко оборачиваюсь, чтобы увидеть, кто говорит, но в этот момент открывается дверь центрального сводчатого входа в церковь, и из нее выходит мужчина. В каждой руке он несет по ведру, над ведрами поднимается парок. Площадь как будто наполняется львиным рыком, люди вскакивают и опрометью несутся к церкви. Мужчина ставит ведра в паре метров от двери, и к нему выстраивается очередь. Он начинает половником разливать что-то горячее по тарелкам и мискам, которые подставляют люди.
— Подождите! Подождите минуту. Кто ее видел? Кто это сказал?
Без толку. Все сломя голову понеслись навстречу вожделенной кормежке. Поток подхватывает меня и тащит к церкви. Чел с ведрами, похоже, тутошний, не исключено, что он что-то знает, но я не могу подобраться к нему. Пытаясь протиснуться, я наступаю на что-то мягкое. Смотрю вниз. Одеяло. В сине-белую полоску. Синие полоски от воды совсем потемнели, а белые стали серыми от грязи.
Это одеяло Мии.
Она была здесь.
Сейчас я стою в углу площади. От нее отходит одна дорога. Значит, по ней они либо пришли к церкви, либо отошли от нее. Бегу туда. Никто не возмущается тем, что я протискиваюсь в эту сторону, и вскоре я миную толпу и выхожу на боковую улочку.
Там никого нет. Длинная и прямая мощеная улица, с одной стороны стоит аббатство, с другой — длинная высокая стена. Конец улицы тонет в тумане, и мне не видно, что находится дальше.
Перехожу на бег.
Краем глаза замечаю, что со стены по правую руку свисает ветка дерева, похожая на кисть с узловатыми и раздутыми пальцами. Деревья. Деревья в центре города.
В стене видны старые железные ворота. На бегу бросаю взгляд внутрь. От ворот идет дорожка, по обеим сторонам усаженная деревьями и кустарниками. Пробежав еще метров двадцать — тридцать, я замираю.
Место за воротами. По-моему, я уже видел его. Если я прав, там должны быть камни. Надгробные камни.
