Лика Верх - Академия темных. Игра на выживание

— Конечно, я помню, только предлагаю сделку. — Магистр бровь в немом вопросе заломил. — Я отвечаю на Ваши вопросы, а Вы на один… нет, на два — моих, только при этом сопутствующих и уточняющих вопросов задавать не будете, идет?

Айнех удовлетворенно хмыкнул, кивнул, а я вопросом озадачилась. Почему он так быстро согласился? Да еще с самодовольным выражением лица сидит теперь. Он что, ждал чего‑то подобного? Хотя я не удивлюсь, если он предвидел подобный вариант. Как‑то же он с легкостью прямо в цель попадает, в плане мыслей. Вчера вон как вечером все развернул.

И чего он молчит? Что ждет?

Стоило об этом подумать, как магистр спросил:

— Я внимательно слушаю Ваш рассказ о том, в связи с чем вчера пострадала Ваша губа?

Вот я знала, знала, что подобный вопрос будет. Его не могло не быть. Магистр так стремился узнать правду, только для чего это ему? Хочет официально сделать выговор Витору, за неподобающее поведение? Бред. Здесь не лицей послушниц, из‑за разбитой губы поругания устраивать не будут. Тогда в чем причина?

— Мы немного повздорили с Витором, я упала, разбила губу. — Не соврала, ни в чем. Упала ведь я сама.

— Сами упали? — Я кивнула. — И не заметили, что губа разбита?

И зачем, спрашивается, так дотошно все выяснять? Нет, магистр, я, хоть убейте, не понимаю, с какой целью Вам нужны ответы на эти вопросы.

— Не заметила, эмоции захлестнули. — Все предельно честно. Помимо адской боли были и эмоции, так что это правда.

— Эмоции? — Кивнула. — Допустим. Тогда как Вы оказались в преподавательском коридоре?

— Я задумалась и не увидела, куда иду. — Тоже правда. Но мучает меня вопрос, зачем, магистр, Вам это надо?

— Задумались? — На автомате кивнула. — Хорошо, как объясните излишне нервозное состояние мистера Лассена?

Как? Он — псих. Вот и все объяснение.

— Повздорили, отсюда нервы. — Вообще бесился он исключительно из‑за шкатулки. Из‑за нее и повздорили, значит, не соврала.

— Значит, повздорили? — Кивнула. — Почему Вы не желали принимать шкатулку?

Допрос, самый настоящий допрос. Потому что не нужны мне от постороннего человека такие подарки. Неизвестно, что у него на уме. Скажет потому что‑то типа "не бери в руки то, чьих свойств не знаешь" или что‑нибудь подобное.

— Считаю, что для таких подарков нужен весомый повод. — Магистр хмыкнул.

— Чтобы порадовать любимую девушку — поводы не требуются.

Может и не требуются. Одно упущение — я не его любимая девушка. С "любимыми" себя так не ведут. Отсюда вывод — мне его преподношения с подтекстом "Я на тебя трачусь — значит, ты моя" не нужны.

— Это все, что Вы хотели узнать? — Магистр подался вперед, и самым серьезным тоном спросил:

— Мисс Савелье, Вы испытываете к Витору Гарье какие‑либо чувства кроме ненависти?

Шок? Да, полнейший. Я ни за что не поверю, что магистр так "удачно" пальцем в небо ткнул. Не бывает таких совпадений, тем более что их в сумме более чем много. И как отвечать на этот вопрос?

Чувства, кроме ненависти… Кроме… Нет, ничего нет, абсолютно. Но я не могу Вам этого сказать, магистр.

— Мистер Айнех, я не понимаю, о чем Вы.

Проще дурочку включить, вряд ли поможет, но, а вдруг?

— Какая часть моего вопроса Вам непонятна?

Ну, если так ставить вопрос…

— Мне понятен Ваш вопрос, я не понимаю, о какой ненависти идет речь. — Магистр внимательно посмотрел в мои глаза, я стойко выдержала взгляд, после чего магистр откинулся на спинку кресла, и махнув рукой, небрежно бросил:

— Какие у Вас вопросы, адептка Савелье?

Вопросы… Вопросы важные, все важные, но надо выбрать два наиболее важных, а это сложно. Сложно, потому что для меня любая информация — клад.

— Мистер Айнех, скажите, что такое клятва рода и как можно разорвать помолвку, если невеста ее приняла? — После такого вопроса магистр, как магистр, по — любому должен все понять. Но мне важно знать ответы на эти вопросы.

Удивлен магистр был, не то слово. Но ведь уговор был уточняющих вопросов не задавать.

— Я не буду спрашивать, кто эта несчастная невеста, что решила разорвать помолвку после принятия клятвы рода, но ей придется хорошо постараться, и уговорить неугодного жениха забрать клятву и разорвать помолвку, иначе никак. — Тьма… Значит, Витор говорил правду… — Клятва рода, мисс Савелье, дается в одностороннем порядке жениха невесте. Как Вы наверняка уже поняли, — это не просто пара слов. Принимая клятву, невеста полностью становится, грубо говоря, "владением" будущего мужа, становится под защиту рода, и, — на этом моменте магистр подался вперед, и сочувствующим, как мне показалось, тоном, закончил, — не может магически воздействовать на жениха даже в предсмертной агонии.

Бездна! Знала я, что есть какая‑то подстава с этой клятвой. Витор вообще не боится отпора, и не боится по понятным причинам. Я просто не могу ничего ему сделать! Даже если освою магию на приемлемом уровне.

— А жених? — Только и смогла спросить я. Уточнять, что именно хочу узнать, не стала, магистр и так все понял.

— А он в своем праве делать с невестой все, что ему угодно.

Что же у них здесь за средневековье? Женщина, получается, никто? Хочешь бей, хочешь убивай, ты в своем праве, так получается?

— И что, никак нельзя ее обойти? — В надежде спросила я, предполагая, что ответ будет не утешительный. Магистр только подтвердил это, покачав головой.

Вот теперь точно — попала. И кто меня за язык тянул говорить "Да, приняла"? Ведь насторожила ухмылка Витора, а все равно сказала. Поздно пить боржоми, когда печень уже села.

— Я могу идти?

Магистр молча на меня смотрел, а после сказал:

— Если нужна будет помощь — обращайтесь, мисс Савелье.

Я кивнула и покинула кабинет.

Так, что я имею? Кучу проблем и жениха садиста, который ко всему прочему является моим "владельцем". Я в заднице? Именно там. Как выбираться? Неизвестно. И что теперь, упасть на пол и биться в истерических конвульсиях? Не на ту напали. Как любит говорить мой дед "Еще повоюем".

В комнату я шла с одной единственной решительной мыслью: узнать, где библиотека. Надо наконец‑то узнать, что это за мир такой и что в этом мире происходит. Может, узнаю чего интересного про Короля Форлыма, вряд ли, конечно, но надежда умирает последней.

Входя в комнату, я ожидала увидеть бодрствующую Малену, а обнаружила спящую красавицу, наполовину свесившуюся с кровати. Прости, подруга, но сон твой придется потревожить.

— Малена, подъем! — Подергав девушку за руку и не дождавшись никакой реакции, крикнула ей в ухо:

— Вставай!