Галина Гончарова - Полудемон. Счастье короля
— Дурак.
Иннис гордо отворачивается.
— Демон, — напоминаю я.
Лгу, конечно. Но… что я еще могу для нее сделать?!
Только это.
Поворачиваюсь и иду наверх. Отдыхать.
Внизу шумят, возвращается тетушка Меди, приводит лекаря, тот пытается напоить Сидона успокоительным, потом по — простому вставляет ему в горло трубку и заливает успокаивающий отвар в желудок, но — зря. Я и так мог бы сказать, что ему это не поможет.
Милосерднее было бы добить. Так ведь не добьют же… добренькие.
И засыпаю. Мне просто плохо…. я же тоже живой! Слишком многое на меня свалилось.
Лавиния, теперь вот это… легче демонов призывать, чем смотреть на такое расстояние. Куда как легче. Вниз я спускаюсь только вечером и натыкаюсь на обеспокоенный взгляд тетушки Меди. А приятно…
Она боится не меня, а за меня.
— Как тут?
— Сидона унесли в Храм. Иннис тоже ушла туда.
— Что?! Зачем!?
— Лекарь ничего не смог сделать, заподозрили порчу…
— Проклятье! Давно она ушла?!
Я начинаю лихорадочно собираться.
— Алекс, вы просто разминетесь по дороге. Куда ты пойдешь?!
— Найду куда! Зачем вы ее отпустили?!
— А не должна была?!
— НЕТ!!!
Тетушка Меди встает у меня на дороге, берет за плечи.
— Успокойся. Ей ничего там не грозит!
— Вы просто не знаете…
— Знаю. Она хорошая добрая девочка. А ты сейчас можешь сослужить ей плохую службу.
— Да неужели?
— Если ты сейчас бросишься спасать и защищать ее — да. Она — графиня Андаго. Соседка Моралесов. Если сейчас она не докажет свою благонадежность Храму…
— Да вы хоть знаете, как там могут… что там могут…?!
— Догадываюсь. Тиррима — моя дочь, и я все это проходила. Я ходила в Храм, умоляла оставить мою девочку в покое, предлагала деньги, в ногах валялась… думаешь, помогло?
Фыркаю. Тетушка не обижается.
— И — да, меня проверяли там. Алекс, милый, потерпи. Она скоро вернется. Но если ты пойдешь за ней сейчас… вот что ты будешь делать, если проверку предложат пройти тебе?
— Вы…. знаете?
— Догадываюсь. Некромантия, конечно, под запретом, ну так что ж? Не побегу же я доносить на тебя храмовникам? Они и так мне десять лет жизни должны. И дочь.
Я улыбаюсь.
— Тетушка, вы прелесть. Скажите, а если Инни похлопочет, чтобы этого холопа назначили к ней в замок? И ваша дочь поедет с ним?
Тетушка Меди вздыхает. Задумывается.
— Нет, Алекс. Я оказала бы плохую услугу Иннис и вдвое худшую — своей дочери. Я слишком любила ее и опекала, пора взрослеть. Если сейчас она сама не поймет. Что так нельзя, если не прекратит этот бунт сама, если опять я решу ее проблему — она найдет себе более глубокую и грязную лужу. И следующую. И когда‑нибудь ни меня, ни тебя не окажется рядом.
Интересно, смог бы я так со своими детьми?
— Н — но…
— Раньше я этого не понимала. Но когда остаешься в одиночестве, мысли приходят не самые приятные. Я сделала много ошибок — и мне не так много лет осталось на этой земле, чтобы творить их дальше. Исправить бы успеть. Хотя бы часть.
Дверь открывается.
— Иней!
Я крепко обнимаю девушку, которая с плачем повисает у меня на шее.
— Алекс! Ох, Алекс… это такой ужас!!!
Глажу ее по темным волосам.
— Все, маленькая моя, все кончилось. Тебя никто не обидит. Ты дома… ты рядом со мной, я голову оторву любому, кто хоть подумает тебя обидеть, обещаю…
Только через пару минут я таки замечаю холопа, который проводил Иннис домой. Сейчас он стоит у входа и смотрит на меня… с раздражением?
Да, это неприязнь и… недовольство? Мной? Я же его еще не бил!?
Он молод, строен, в достаточно дорогой рясе… определенно, пользуется успехом у дам. Я что — ревную? Ничего не понимаю…
— Инни, а это — кто?
Иннис отлепляет от меня личико, поворачивается, смотрит непонимающим взглядом, словно на бродячую собаку.
— Это? Ах да… Спасибо вам большое, что проводили.
Так и я бы храмовника не опустил. Иннис по нему просто ногами потопталась. Ни имени не вспомнила, ни предназначения. Спасибо, любезнейший, вот тебе монетка за услуги…
— Возьмете пирожков на дорогу?
Тетушка Меди не отстает. Вынесла кулечек и протягивает его храмовнику. Какое ж у него лицо стало возмущенное!
— Госпожа графиня, если вы позволите, я навещу вас завтра?
— Зачем?
Иннис выглядит искренне удивленной, храмовник негодует. А, кажется, в Храме начали окучивать новую жертву? Только это не Тиррима, тут классом повыше нужно героя подбирать. Они и подобрали. А Иннис — не повелась?
Как она могла!
— Проверить, как вы себя чувствуете. Не нужно ли чего…
— Полагаю, любезнейший, что моя кузина впредь обойдется без ваших личных услуг. Не расстраивайтесь, вы еще найдете даму, которой сможете их предложить.
— Что!?
Смотрю насмешливо. Храмовник вспыхивает, понимает, что сейчас получит на орехи еще и не так — и гордо уходит. Я покрепче притягиваю Иннис к себе.
— Что там случилось, малышка?
— Мой отец…. он сошел с ума.
Оставляю при себе комментарий, что там не с чего было. Вместо этого интересуюсь — как?
— Мне сказали, что Аморта наводила на него порчу, и когда она умерла, когда все это начало покидать его разум, он осознал все, что творил…
— И сошел с ума. Понятно. Что делать с ним будешь?
— Заберу в Андаго, найму сиделку.
Киваю. Иннис его не простила, это понятно. Но и… сейчас его уже наказала сама жизнь. Мстить овощу или бросать его в богадельне? Это могу сделать я. Иннис на это не способна.
К тому же… я ей этого не скажу. Но такие, как Сидон, все равно долго не живут. Так, с полгода, может, с год протянет — и отойдет в мучениях. Для него безумие — это не наказание, а милосердие.
— тебе не сказали про Моралесов?
— Сказали. И меня проверяли на порчу, на черную магию… я боялась. Все‑таки призыв…
— Ничего же не нашли, верно?
— Верно. А почему так?
— Считай, что я позаботился. Ты чиста, как стеклышко.
— А вот то, что я маг воздуха, они углядели. И вообще были очень любезны со мной.
— Еще бы им не быть. Тиррима — намного менее завидная добыча. А ты — графиня Андаго.
— Думаешь…
— Уверен. И тетушка Меди так думает. Так что тебе сказали о Моралесах?
— Что они… колдовали. Что там было серьезное сражение. Погибло более пятидесяти воинов Храма…
— Отличный результат!
— Алекс!
— А что ты от меня хочешь? Сочувствия Храму?
— Бессовестный! Так вот — и почти десяток служителей. Оказывается, Моралесы уже давно этим занимаются, их кто‑то прикрывал из местного Храма. Они очень извинялись…
