Розмари Клемент-Мур - Техасские ведьмы
Но большинство людей как раз находятся где-то посередине, избирательно принимая паранормальное в свою жизнь: талисманы на удачу, суеверия, легенды о призраках, ароматерапию, энергию чакр, медитацию… колдовство.
Марк явно выбрал свой вариант. Но я все же пояснила:
– Ведьма у нас Фин, а я просто… – И замолчала, потому что никак не могла точно описать свою сущность.
– Говорящая с призраками? – спросил Марк, улыбаясь почти как обычно.
«О, нет! Только не это!»
– Никогда не обладала сверхъестественными способностями, – уклончиво закончила я.
– А другие родственники?..
Посмотрев на Фин и кирлианографии на ее ноутбуке, я решила, что лгать глупо, и со вздохом, призналась:
– Гуднайты – необычная семья.
– Я понял это сразу, как познакомился с твоей сестрой. – Марк отнесся к новостям совершенно спокойно. И влияние Фин тут ни при чем. – Так вы все и правда ведьмы?
– И экстрасенсы, – признала я. Хуже не будет, он ведь и так уже сделал свои выводы. – Кто-то талантлив в одном, кто-то – в другом. Это как физики и лирики. – Я помолчала, а затем предупредила антрополога: – Только не спрашивай Фин, в чем между ними разница, если не хочешь услышать целую лекцию.
– Я это запомню.
Фин настаивала, что занимается только химией и ноу-хау, но граница между ними размыта еще сильнее, чем между простой магией и экстрасенсорным восприятием. В некоторых семьях по наследству передается музыкальный дар, а Гуднайты обладают сверхъестественными способностями. Большинство из нас чувствительны к экстрасенсорике – даже у меня срабатывает интуиция – и могут без проблем активировать заклинание. Ага, и я тоже. Но у каждого своя специализация. У экстрасенсов это некие индивидуальные таланты.
А у ведьм – склонность к какому-то особому типу заклинаний. Точно так же, как художник выбирает: холст, глина или мрамор. Мама называет это «тяготением». И даже для нашей семьи Фин – странная. Ей больше всего подходило кухонное ведьмовство – сочетание готовки и химических опытов. Но моя сестра интересовалась лишь наукой и гаджетами. Как маленькие дети разбирают игрушки, чтобы посмотреть, как они работают, так и Фин, полагаю, мечтала разложить магию по косточкам и снова собрать. Как можно лучше, сильнее и быстрее.
Может, я привратник между двумя мирами? Паранормальное влияет на жизнь людей, даже если сами они того не сознают. Иногда это хорошее влияние, иногда – плохое. Гуднайты, к примеру, стремятся творить добро. А моя задача – отвлекать остальных, пока семья работает на благо общества.
Во всяком случае, именно в этом я себя убеждала. Но я никогда не увлекалась чем-то так же, как Фин своими гаджетами… или Марк – древними костями. И хорошо, что поняла это сейчас, учитывая, сколько лет нужно учиться на врача.
– Все в порядке? – спросил Марк. – Ты словно только что увидела… хм, ну понимаешь.
Я невольно рассмеялась и подтянула край одеяла ближе к подбородку.
– Просто задумалась. – И тут же сменила тему, чтобы собеседник не спросил, о чем именно: – Вы что-то видели, когда побежали на шум? Нашли какое-то объяснение?
Марк покачал головой:
– Только темноту. И тут нас нашел коп, который тоже услышал шум. Вот и все. Пока вдруг Фин не бросилась к тебе. Мы даже не поняли почему. – Он посмотрел на мою сестру: – Это особая способность Гуднайтов?
– Да, только вот срабатывает через раз. – Марк снова меня разговорил, что мало кому удавалось. – Мы, э-э-э… называем это «мандражем». Разве такое предчувствие не бывает во всех семьях?
– Да, у моей мамы случалось. В основном, когда я проказничал, но она называла это материнским чутьем.
– Эй, Ами! Куда ты дела диктофон? – спросила Фин, сидящая на полу рядом с ноутбуком.
Хороший вопрос. Поискав, я обнаружила, что каким-то образом сунула прибор в карман. Получив его, Фин тут же заметила царапины на корпусе.
И обвиняющее воскликнула:
– Ты его уронила!
– Давай посмотрим, работает ли он, – нетерпеливо предложила Дженни.
Дуэйн улыбнулся мне:
– Ага, и узнаем, в самом ли деле призрак сказал «Бу!»
Ой, очень смешно. Как будто они мало подшучивали и сомневались в искренности моего признания, как только я его озвучила.
Фин промотала запись до звука удара о землю, потом прибор отключился. Затем опять включился, несколько секунд было слышно лишь мое затрудненное дыхание, и наконец мой дрожащий от холода голос:
- Ч-что в-вы хот-ти-ти-те?
И тишина. В комнате тоже все молчали. В голосе на записи даже сквозь стук зубов ясно слышался ужас, дикий животный ужас, от одних воспоминаний о котором душа уходила в пятки.
Собаки, что еще недавно спали в разных концах комнаты, залаяли. Я с облегчением принялась утихомиривать животных, попутно отвлекаясь и успокаивая нервы.
Фин снова включила запись, но после моего вопроса не прозвучало больше ничего, кроме все того же хриплого дыхания, а затем все остановилось.
Наконец заговорила Дженни:
- Похоже, голос записать не удалось.
– ФЭГ не так уж просто услышать, пока не увеличишь громкость и не уберешь помехи.
Фин присоединила диктофон к компьютеру и скачала файл.
– А что такое «ФЭГ»? – поинтересовался Дуэйн, пока мы ждали результатов. – Поди разберись во всех этих аббревиатурах.
– Явление, когда голос слышен на аудиозаписи, а не вживую, называют феноменом электронного голоса или ФЭГ.
Дженни хихикнула:
– Вживую, ха! Забавно.
Даже я рассмеялась, услышав эту чушь. Фин озадаченно нахмурилась, и Дженни пояснила:
– Это ведь призраки! – И многозначительно вскинула бровь, как мистер Спок, отчего мы захохотали еще сильнее.
Я пребывала в состоянии шока. Два часа ночи, мы уже давно перешли границу «сюрреализма». Я поведала Марку о семье, смеялась над шутками про призраков. Меня уже так занесло, что даже не знаю, как выкарабкаюсь.
Мы с Дженни успокоились, а Фин повернула ноутбук, чтобы и мы увидели программу обработки аудиофайла. Сестра увеличила громкость, пока вертикальная линия двигалась по временной полосе, оставляя за собой резкие перепады там, где мое неровное дыхание прорывалось через белый шум потрепанных динамиков.
И тут новый звук прорезал тишину, вызвав помехи на экране. Остальные, услышав его, дернулись и напряженно застыли.
– Да уж, будь я проклят! – воскликнул Дуэйн. – Оно и правда сказало «Бу». На записи точно слышно.
Марк сосредоточенно нахмурился:
– Фин, проиграй еще раз. – Он напряг плечи и подался вперед, упершись локтями в колени. От его тона наше легкомыслие как ветром сдуло.
Фин исполнила просьбу. Я затаила дыхание на повторе пятисекундной записи и снова услышала шипение призрака в тишине. Только на этот раз обратила внимание на то, что заметил Марк.
