Право первой ночи для генерала драконов - Екатерина Владимировна Скибинских
И тут я не выдержала.
— А меня спросить никто не хочет?! Или вот так сейчас и решите на месте вопрос моей
продажи, как какого-то мешка картошки! — вырвалось у меня в отчаянии. На меня
накатило чувство дежавю. Точно так же в свое время Эланиру продали барону, а после
этого, как какую-то вещь, впихнули в спальню дракону. История повторялась.
Томас растерянно приподнял бровь, не ожидая от меня такого спича. Дрейк прищурился, его также явно неприятно удивила моя реакция. Он моментально нахмурился, будто я его
лично оскорбила. Похоже, ожидал, что буду тут сейчас скакать от счастья. Краем глаза я
заметила, как сжались его пальцы на стойке.
— Ты чего несешь, дурень? Прислуживание постояльцам входит в твои обязанности, где
тебе за это будут еще и такие деньжищи платить? — прошипел мне Томас, не понимая, чем вызвана такая моя реакция.
Да и девчонки в дальнем углу зала дружно крутили пальцами у виска. Кларисса даже
второй рукой тыкала себя в грудь, явно намекая, что, если я откажусь, она попытается
выцепить эту обязанность для себя. Ну не могу же я прямо сказать им, почему мне нужно
держаться как можно дальше от дракона!
Дрейк, в свою очередь, тоже помрачнел, глядя то на Томаса, то на меня, и медленно
выдохнул, как будто боролся с раздражением. Атмосфера в таверне сгустилась еще
больше.
— В чем проблема, Лан? Разве не ради этого ты работаешь? Разве не твоя цель
заработать? — обратился дракон ко мне, не скрывая эмоций.
Его прямой вопрос застал меня врасплох, и я прикусила губу, пытаясь найти подходящие
слова, но так и не нашла. По сути, он прав. И логичных причин отказаться я не видела.
Любой мальчишка с улицы, работающий за сущие копейки в таверне, был бы счастлив до
мокрых штанов получить такое предложение.
Отказаться от простой работенки, за которую щедро платят? Ну глупость несусветная. И
эти же доводы я уже прокручивала у себя в голове. Я опустила глаза, чувствуя, как щеки
вспыхнули, и сдалась, тихо выдавив:
— Да, конечно... это глупо... отказываться.
Повисло молчание.
— То есть ты согласен прислуживать милорду? — уточнил Томас, явно желая
окончательно поставить точку в этом вопросе. И мне не оставалось ничего иного, кроме
как угрюмо кивнуть.
Дрейк тоже кивнул с удовлетворением. И, бросив на меня взгляд, в котором смешались
досада и любопытство, добавил холодно:
— Принеси мне ужин, Лан. Заодно обсудим твои обязанности.
34.
Мои руки чуть подрагивали, когда я поставила поднос с ужином на столик перед
Дрейком. Его тяжелый пристальный взгляд давил, ощущался почти физически. Но я
упорно смотрела куда угодно, но не на него. Все как-то слишком быстро завертелось. Я
ощущала себя кэрролловской Алисой, которая прыгнула в нору вслед за кроликом и
теперь ни на что не могла толком повлиять. Осталось определить роль дракона: Безумный Шляпник или Королева Червей? На кролика он уж точно не тянул.
— Теперь сядь, — прозвучал безапелляционный приказ.
Если дракон до этого момента меня не связал с Эланирой и, похоже, даже подозрений в
эту сторону не возникло, то чего мне бояться-сопротивляться? Мне выпал нереальный
шанс подзаработать, как такое можно упустить? Вот только сейчас, находясь в опасной
близости от дракона, я больше не была так уверена в правильности своего решения. Да
уж, такими темпами и до биполярочки недалеко...
Не выдержав повисшей тишины, бросила взгляд на дракона. Дрейк сидел напротив, скрестив руки и пристально наблюдая за мной, будто готов был в любую секунду уловить
малейшую ложь. От открытого окна тянуло вечерней прохладой. В комнате было почти
темно, и я невольно ощущала себя пойманной в сети из теней и вопросов.
— Ничего объяснить мне не хочешь? — спросил лорд практически спокойно, но в голосе
сквозила, помимо любопытства, уязвленность. Похоже, его таки задела моя реакция на
соблазнительное предложение.
Вот что за манера ставить вопрос таким образом? Нет, блин, никогда и ничего я не хочу
никому объяснять!
— Я вам уже говорил сегодня, что не все можно получить при помощи власти или денег,
— угрюмо пробормотала я.
— Да что за ерунда с этой твоей «свободой» и «справедливостью»?! Я всего лишь
предложил тебе работу! Складывается впечатление, что ты где-то крепко обжегся, и
теперь я желаю знать, что стало причиной такой твоей реакции, — припечатал он тоном, не терпящим возражения.
Я растерянно отвела взгляд, лихорадочно обдумывая слова. О настоящей Эланире
рассказать я не могла. Но почему бы не использовать часть ее истории в своей?
— Я из Тэркоса. Это маленький город к западу отсюда, — начала я, краем глаза уловив, как вздрогнул дракон. Ага, то есть таки запомнил город, где его так круто накололи с
правом первой ночи. — Наш градоправитель нехороший человек.
Амбиций много, ума мало. Жажда власти ослепила его давно, побуждая срываться на
жителях. Кто смог, убрался оттуда куда подальше в поисках лучшей судьбы. Это озлобило
барона еще больше. Со всеми вытекающими. Залог долгой и спокойной жизни — никогда
не попадаться ему на глаза. Вот только его соглядатаи повсюду.
За плохую работу, нелестное высказывание о ситуации в городе, за косой взгляд в
сторону его замка, да за что угодно, можно было нарваться на плети, а после надолго
засесть в подвалах его замка.
Я замолчала, судорожно переведя дыхание. Эти воспоминания Эланиры лежали
достаточно глубоко, но сейчас, когда я начала говорить, они вышли на первый план
вместе с эмоциями безысходности и отчаяния, которые девушка испытывала, похоже, почти постоянно. Совсем неудивительно, что, видя лишь жестокость вокруг, она
предпочла добровольно запереть себя в храме, где не будет никого, кроме монахини и
духа ее богини.
— И тебя тоже?.. — осторожно начал Дрейк, но я не дала ему закончить фразу, порывисто
мотнув головой.
— Моя мать работала на кухне у барона. Она часто говорила, что это была тяжелая, но
справедливая работа... пока однажды барон не посчитал, что суп пересоленный или
недосоленный, за что приказал высечь ее плетьми на конюшне, а после запереть в
темнице. Просто потому, что мог. — Я замолчала, чувствуя странный комок подступивших
воспоминаний, который приходилось буквально проглатывать. Отчаяние и боль Эланиры
сейчас воспринимались как свои собственные. — Тогда было очень холодно, у нее
начался жар. Я об этом знал только со слов ее подруги-горничной. Но никто не мог
повлиять на решение барона, да и
