Смертельное пирожное - Софья Лямина
Габриэлла поначалу опешила. Конечно, она не собиралась прямо сейчас возвращаться в свою кондитерскую и заниматься утренним открытием. Но в глубине души было и чувство, что Ариану нужно отдохнуть после всего пережитого. А она… что ж, оставаться здесь было одновременно волнительно и неизведанно. Ощущение, что что-то важное зависело от её ответа, заставило её сердце затрепетать. Но как только она посмотрела в его напряжённые глаза — такие, что, казалось, он умолял её своим взглядом — она поняла, что не может и не хочет ему отказать.
Её рука осторожно коснулась его руки, и одного этого прикосновения оказалось достаточно, чтобы их молчание сменилось чем-то более глубоким. Поцелуй за поцелуем — каждый из которых был признанием, отпускающим напряжение последних дней. Вскоре, не отпуская друг друга, они оказались в ванной комнате, где стояла роскошная чаша, вырезанная из целого куска кварца. Вода уже была набрана, её аромат дополняли лепестки роз, и казалось, что экономка, как и отец Ариана, давно рассчитывали на пополнение в этом семействе.
Поцелуй за поцелуем, шепот признаний — в ту ночь они позволили себе стать кем-то большим друг для друга, чем просто союзники в борьбе.
После той ночи Ариан словно изменился. В его глазах теперь горел огонёк, который она не видела раньше: преданность, забота и… жгучее желание сделать её своей. Баррингтон, казалось, принялся за новую миссию — осаду бастиона по имени Габриэлла. Каждый день её кондитерская утопала в свежих букетах, старательно доставленных его помощниками, которые, казалось, не удивились бы, даже если бы им поручили устроить из лавки целый сад. В её любимом уголке ежедневно появлялась коробка свежей клубники в шоколаде — он знал её слабости, как никто.
Но на этом он не останавливался. Каждый вечер Ариан находил новый способ удивить её — упрямый, решительный, он словно хотел показать, что все заклинания романтики, известные в этом мире, предназначены именно для неё. То он водил её по вечернему городу, даря ощущение уединения посреди его обычной суеты, то устраивал пикники под звёздным небом, не забывая принести её любимое горячее какао. Или, например, неожиданно организовывал небольшие концерты прямо у неё под окном, где каждый аккорд был похож на обещание.
Однако цель у него была не просто впечатлить её — Ариан хотел заслужить её согласие на брак. И хотя она, по правде говоря, не возражала с самого начала, но как же было отказаться от удовольствия поиграть немного в эту игру. Пусть повредничает, пусть помучается в попытках добиться её «да». А вдруг на этом пути ей откроется ещё какой-нибудь сюрприз?
Бастион держался долго — почти полгода. Ариан был упорен, настойчив, и даже в плотном расписании служебных обязанностей находил время, чтобы штурмовать крепость под именем Габриэлла. Однако служебные будни Ариана не стояли на месте. На следующий день после победы над Мастером он едва успел вздохнуть, как началась череда допросов и расследований. Скоро выяснилось, что офицер Харл, человек, казавшийся надёжным и неподкупным, был замешан в заговоре. Он передавал Мастеру сведения, помогал ускользать и поддерживал его до последнего. Вскоре Харл и остальные заговорщики сидели под стражей и ждали приговора. В этот раз Ариан был беспощаден: каждый, кто замешан в предательстве, не избежал возмездия, и наказания были столь суровы, что даже его соратники удивлялись.
Когда допросы закончились и Кельн вернулся к привычной жизни, Габриэлла снова открыла двери своей кондитерской. Она ожидала привычного наплыва покупателей, но утро принесло ей несколько неожиданных встреч. На пороге лавки то и дело появлялись жители города, которые совсем недавно шептались за её спиной, раздувая скандальные слухи.
Первым явился мистер Крукли, который всегда приходил за её тарталетками с малиной. Он притащил с собой целую корзину яблок, надеясь, что этого хватит, чтобы замолить грех недавних подозрений. С видом неискренне раскаивающегося он провозгласил: «Я всегда в вас верил, Габриэлла!» Она мило улыбнулась, но в её взгляде читался немой ответ, куда более красноречивый, чем любые слова.
Какие же люди непостоянные — сначала клянут, потом преклоняются.
Следом пришёл мистер Грон, местный сапожник, который однажды вызвался стать её «другом и защитником». Смущённый и покрасневший, словно его вываляли в малиновом варенье, он старательно пробормотал: «Видите ли, газеты писали…» И, не дожидаясь ответа, поспешил скрыться за дверью.
Позже появилась миссис Хэмпиш с её вечно угрюмым котом на руках. Она протянула корзинку с джемами и шепнула заговорщицким тоном: «Ах, милая, мы-то всегда знали, что вы — честная девушка!». Кот, похоже, был совершенно другого мнения: он зло смотрел на Габриэллу, явно охраняя джемы, словно последние в доме. Габриэлла едва удержалась от смеха, принимая корзинку с наигранно серьёзным выражением, хотя по её лицу было видно, что весь этот «дружеский визит» её скорее развлекает, чем трогает.
Воспоминания о том утре вызвали лёгкую улыбку на её губах.
Габриэлла вернулась из своих воспоминаний и снова посмотрела в зеркало. Белое платье, лёгкое и утончённое, лежало на ней так естественно, будто было создано специально для неё — корсет мягко обхватывал талию, подчеркивая её тонкую фигуру, а открытая линия плечей придавала особое изящество. Подол струился каскадами, ниспадая лёгкой тканью, и казалось, что платье, переливаясь, оживает при каждом её движении. Сегодня всё было так, как она мечтала: простая красота и одновременно — лёгкая невесомость. И всё это вместе будто бы подчёркивало ту необыкновенную радость, что светилась в её глазах.
Она сделала глубокий вдох, на мгновение прикрыв глаза и чувствуя, как этот день обретает свою реальность, а все, что произошло прежде, становится позади.
Внезапно дверь резко распахнулась, и в комнату влетела Жанна, сияя от счастья и волнения так, словно это её собственная свадьба. Глаза её блестели, щеки раскраснелись, и на лице светилась радость.
— Ты всё-таки выходишь замуж, дорогая! — взволнованно выдохнула она, едва сдерживаясь, чтобы не расхохотаться от счастья. Она бросилась к Габриэлле и, аккуратно взяв в руки края подола, стала поправлять его, будто бы даже дыхание её затаилось от того, как невероятно выглядела подруга в этот момент.
— Знаешь, я ведь всегда говорила, что тебе нужен кто-то особенный. Я ведь знала, что он тебя переубедит! Говорила же? — Она обняла Габриэллу, и они обе рассмеялись, почувствовав особое, ни с чем не
