Отвергнутая невеста. Хозяйка заброшенного дома - Константин Фрес
Ивонна фыркнула.
— Это та, скучная, как трясина в старом болоте? Негоже молодой женщине в таком ходить!
— Но зато удобно работать. Я не смогу лечит пациентов, если буду вся в кружевах и рюшах! А эта ткань темная, немаркая…
— Немаркая! Не все же время лечить! — сварливо ответила Ивонна. — Иногда надо подумать и о приличиях. О том, как хорошо было б появиться на людях в нарядном платье. Как любая другая девушка из приличной семьи.
— Ох, Ивонна… — я покраснела. — Может, ты и права. Но сама посуди, когда мне заниматься нарядами? Я еще Рози не сшила платье. А платить швее дорого…
— Значит, на этих бездельниц денег не жаль, а на себя лишний грошик не хотите потратить?! Сама тогда сошью! Что я, без рук, что ли?!
После недолгих препирательств Ивонна взяла список нужных вещей и деньги — те, что я заработала у мясника, и остатки меди, — и отправилась в город.
А я осталась дома.
В первый раз отдохнуть и заняться сыном…
***
Мадам Эванс пострадала порядочно.
Всюду, где ее касались призрачные руки, на ее старой коже вздувались красные пузыри.
Она стонала и охала, дрожа всем телом.
Вот, оказывается, как огонь жжет… Вот, оказывается, что чувствуют люди, сгорая.
Нога тоже доставляла немало хлопот.
Герцог ответил вежливым отказом. Не приехал по первому ее зову. Но прислал лекаря, скользкого пройдоху.
Тот вправил ногу, притом так долго возился, что мадам Эванс натерпелась боли больше, чем когда падала с лестницы.
— Ничерта ему не давать! — орала страдалица, когда нога ее была закована в надежную шину и перебинтована отменными бинтами. — Проходимец! Шарлатан!
Лекаря поскорее увели от больной, и та без сил откинулась на подушки.
Нет, обидно, что не пришел герцог!
Она-то рассчитывала тотчас при нем залиться слезами. Упросить ее приютить в его доме.
— Я вдова друга его отца! — шипела старуха зло, сжимая яростно сухие кулаки. — Как он смеет мне отказывать?! Негодяй! Грубиян!
Впрочем, что за интерес у молодого герцога к паленой старухе?
Еще день, два, и ожоги начнут сходить.
Уродливей всего пятно на шее, но оно самое слабое.
На руках сильнее.
Все рукава ее платья изожжены.
Словно ее схватили за локти и силком спихнули вниз по ступеням.
Но это не смертельно.
Да еще и чертов лекарь накачал ее обезболивающими пилюлями. А они притупили не только боль, но и страх.
Мадам Эванс затихла, вспоминая голоса этих негодных мальчишек. Этих призраков.
Они казались ей знакомыми. Будто она не только слышала их, но и разговаривала.
Много-много раз.
Если б она не выпила эти таблетки, что подсунул ей доктор, ее бы от страха подбрасывало на постели до самого потолка. Она не смогла бы лежать спокойно, она бы на одной ноге бежала к дверям!
А с таблетками тело было непослушное, вялое. Сердце билось неторопливо, лениво.
И пугающий шепот над ее головой был приглушенный.
— …Ты же узнала? Узнала нас, Зина?
— Ни дня тут не останусь! — прошептала она яростно, слушая эти шепотки. — Миранда! Моника!
Она завопила так, что стекла дрогнули.
На ее зов прибежали ее дочери, перепуганные ее криками.
— Вам хуже, мама?! — наперебой спрашивали они.
Зина глянула на своих дочерей. Вряд ли они любили ее. Но потерять боялись.
Есть такое мифическое животное, гидра. Чудовище о многих головах. Вот она с дочерьми тоже такое чудовище. Только она самая умная голова. А они так, две глупые головешки. Годятся только на то, чтобы жрать да гомонить без умолку.
Но все же родные…
Бестолковые, но родные.
— Мне и не становилось лучше! — резко выкрикнула она. — Ну, шевелитесь, дуры! Помогите мне подняться! Мы уезжаем!
— Куда, мама?! —испуганно спрашивали дочери, поддерживая мадам Зина под руки.
Та морщилась от боли.
Но голоса, звенящие над ее головой, слушать было невыносимо.
Мадам Эванс даже всплакнула от злости. Подумала: «Все же вытравили, выжили меня из моего же дома!»
Но тут призраки над ней засмеялись, и она упрямо сжала зубы.
Не раскисать!
Она все равно выиграет! Она победит!
Она добьется своего!
— В гостиницу! — рявкнула она. И заохала. Нога болела нестерпимо. Опереться на нее было невозможно.
— В самую лучшую? — угодливо спросила одна из дочерей.
— Какого черта! — вспылила госпожа Эванс. — В самую дешевую!
— Но почему? — обиженно воскликнула одна из дочерей.
— Там клопы! — не менее обиженно поддержала ее вторая.
Старуха яростно сверкнула на нее глазами.
— Потому что мы разорены! — яростно рявкнула она.
— Что?! — ахнула первая дочь.
— Как?! Почему?! — взвизгнула вторая.
— У нас же есть драгоценности!
— Заложены! — злорадно проклекотала мадам Эванс.
— Деньги?!
— Их едва хватает покрыть текущие расходы!
— Но Эванс же был несметно богат! — плаксиво воскликнула одна из девушек. — Ты сама говорила, что если мы выгоним Эрику, то все нам достанется!
Старуха, проковылявшая меж тем до дверей, обернулась на их растерянные голоса.
— Этот мерзавец был не глуп, о, нет, — протянула она, смахнув растрепавшиеся волосы, выпавшие из прически, с лица. — Он большую часть денег завещал Эрике. А еще часть припрятал, кто его знает где!
— Но ты же сказала, что уничтожишь завещание! — обиженно воскликнули дочери в один голос.
— Я бы так и сделала, — ответила госпожа Эванс злобно. — Только я связана этим завещанием по рукам и ногам!
— Сожги! Сожги! — кричали девицы в один голос.
— Да?! И титул маркизы тоже сжечь?! — проорала старуха.
— Что?!..
— Титул маркизы, — выдохнула она. — В завещании указаны некие земли, дающие право на этот титул. Эванс купил их для Эрики. И туда свез свое богатство. Эти земли должна была получить она в день своей свадьбы. Или получу я, — тут глаза старухи блеснули алым отсветом пожара, — если Эрика умрет до своего двадцать первого дня рождения и замуж не выйдет.
— О-о-о, — прошептала одна из девиц восторженно. — Вот зачем ты расстроила ее свадебку!
— И выгнала из дома! — подхватила вторая девушка.
Мадам Эванс сухо кивнула.
— В старом доме, без денег, без еды, без одежды она скоро сгинет, и все достанется нам! — мечтательно прошептала она. — Но прикончить ее самая не
